Безответственная игра словами до добра не доведет

Есть категория людей, которые очень любят поиграть словами. Если словами играет гениальный поэт, например, Велимир Хлебников, то это может получиться даже очень хорошо и красиво.

Помните у Хлебникова:

Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил...

Какое замечательное образное новое слово «крылышкуя»! У Хлебникова таких интереснейших новых слов очень много.

Но, если словами начинает играть общественный деятель, государственный советник и публицист, мнящий себя идеологом, то из этого ничего хорошего не получается.

Я имею в виду Юрия Васильевича Крупнова, который на днях разразился новой пространной статьей «России нужна революция - созидательная революция развития». Эта статья является ответом на две моих недавних статьи «Константинополь должен быть наш!» и «Зачем Крупнов призывает очередную русскую революцию?» (ответ на статью Крупнова «Новые санкции: либо смена режима в Киеве - либо в Москве, третьего не дано...»)

Мы не впервые вступаем в полемику. Еще в 2013 году на статью Крупнова «Перенести столицу - значит спасти Москву и Дальний Восток» я ответил своей - «Перенесение столицы означает гибель страны». Уже из самих названий наших с Крупновым материалов ясна суть полемики: Крупнов - за перенесение столицы за Урал, я - категорически против.

Я может быть и не стал бы продолжать полемику, но в своей последней статье Юрий Крупнов, по умыслу или по увлечению, не знаю, пытается приписать мне некоторые взгляды, к которым я не имею никакого отношения. Кроме того, автор пренебрежительно отзывается о консервативной системе взглядов, понимая ее при этом весьма каррикатурно, и с упоением, словно горьковский «Буревестник», воспевает революцию.

Хочу сразу же обратить внимание на оценку собственной персоны уважаемого Юрия Васильевича, который пишет: «Священник Александр Шумский ... шумно выступил против меня и одного из моих проектов развития, - проекта переноса столицы России за Урал, на Восток». «Скромненько» так звучит - «одного из моих проектов развития...». Оказывается, мы имеем дело с личным проектом Крупнова по переносу столицы! И как прикажете оценить такое заявление!? Как завышенную самооценку или как признаки нервного и мозгового перенапряжения!?

Дальше в тексте статьи местоимение «я» становится абсолютно доминирующем «в системе доказательств» уважаемого автора. Вот, например, такой перл Крупнова: «Необходимость переноса столицы России на Восток, за Урал ... определялась мною в 2002 году в статье «Новая Восточная политика»».

«Определялась мною»! - хоть стой, хоть падай от восторга! Любит Крупнов приводить цитаты из своих прошлых статей, что само по себе является признаком, мягко говоря, завышенной самооценки.

А как, читатель, ты оценишь вот такую фразу из статьи: «Именно поэтому Крупнов и сформулировал в 2002 году Новую Восточную политику, которая в декабре прошлого года по сути была и объявлена Президентом России Путиным главной программой страны «на весь ХХI век»»?

Уверяю вас, что если бы я написал что-то вроде: «Именно поэтому Шумский и сформулировал ...», то мой духовник, моя жена, мои друзья посоветовали бы мне отдохнуть некоторое время в специальном санатории, чтобы, как говорится, нервишки подлечить и голову успокоить. А то ведь, неровен час, можно и в «Кащенко» загреметь с диагнозом «мания величия».

А вот эта фраза Крупнова меня вообще очень встревожила: « И когда я исключительно революционно, вопреки всем насмешкам и пальцем у виска, пробивал в 2006-2007 годах новый и лучший в мире космодром Восточный, с которого уже в следующем году теперь намечен первый запуск, я знал, что именно здесь отец Павел (Флоренский - А. Ш.) видел Фаворский свет - нетварный и нематериальный свет Божественной славы, которым просиял Господь Иисус Христос на горе Фавор».

Может быть и теперь Юрий Крупнов скажет, что я доношу на него не только в компетентные государственные органы, но и в психиатрическую службу?

Священник Павел Флоренский для Крупнова - истина в конечной инстанции. И это весьма настораживает. Отец Павел был, конечно, человеком выдающихся способностей. У него множество интересных идей, прежде всего, научных и технических. Действительно, советсткий план ГОЭРЛО, то есть план электрификации всей страны, был в главных чертах разработан Павлом Флоренским. Но, что касается богословия священника Павла Флоренского, то оно действительно «букет ересей», по точному определению протоиерея Георгия Флоровского.

Сейчас не время и не место подробно анализировать еретические заблуждения отца Павла. Достаточно сказать, что в его «богословии» явственно ощущается революционный диссидентский дух, несовместимый с духом святоотеческим.

Я не хочу бросать тень на отца Павла, тем более, что он действительно пострадал. Но, тем не менее, хорошо известно, что Лев Давидович Бронштейн, известный как товарищ Троцкий, общался с отцом Павлом уже после совершения Октябрьской революции, даже приезжал к нему в Сергиев Посад. Отец Павел садился в автомобиль большевика № 2, и они вместе катались и что-то обсуждали.

Можете себе представить сюжет, в котором товарищ Троцкий, люто ненавидевший русский народ и Православие, общается со святым праведным Иоанном Кронштадтским? Разве только для того, чтобы лично расстрелять ненавистного черносотенца и консерватора.

Возможно Троцкий интересовался у отца Павла его научными проектами, может быть планами электрификации страны? Мы этого уже никогда в точности не узнаем. Но, в любом случае, сама такая встреча не может не вызывать смущения.

Мне неизвестно, насколько воцерковлен Юрий Крупнов, как и когда он начал посещать храм Божий и посещает ли вообще. Но я давно обратил внимание на то, что очень многие неофиты из числа интеллигенции начинают свое воцерковление со знакомства с весьма неоднозначными в духовном отношении произведениями отца Павла, особенно с его трудом «Столп и утверждение истины», в котором как раз и содержатся некоторые «цветы» из известного «букета». Я, кстати, не считаю себя вправе называть отца Павла еретиком, хотя бы потому, что по поводу его путаного учения не было вынесено никаких соборных определений. Как личность, он несомненно заслуживает уважения. Но к его творчеству я отношусь очень осторожно. И, честно говоря, уже давно не испытываю желания перечитывать его произведения. Для Крупнова же Флоренский - источник революционного пафоса и вдохновения. Более того, из высказываний отца Павла Юрий Крупнов выводит, что и преподобный Сергий был революционером. И опять я беспокоюсь за его нервное состояние. Посуди сам, читатель. Автор делает следующее умозаключение о преподобном Сергии: «700 лет назад наш святой совершил революцию, уйдя от византизма еще до разрушения самой империи Ромеев, Византии, а наш нынешний священник Шумской (так и написана моя фамилия без имени и через «о») призывает ненавидеть революцию». Но ладно бы только мне досталось. Так ведь у Крупнова еще и вся Московская Патриархия виновата в том, что она против революции. Автор патетически вопрошает: «Что сегодня МП РПЦ - усугубляющийся обскурантизм или прогрессивный революционный традиционализм?». Характерный признак российского революционера всех времен состоит в том, что он всегда недоволен реально существующей Церковью. Крупнова, в сущности, следует отнести к представителям «нового религиозного сознания», возникшего еще в начале прошлого века. Характерной чертой этого сознания является попытка соединения Христа и антихриста. У Крупнова это соединение воспроизводится в формуле «революционный традиционализм». И здесь Крупнов вдохновляется словами отца Павла Флоренского, которые с восторгом цитирует: «Не думай о былом!». Но что же хорошего в этих словах? По сути этот афоризм Флоренского и есть основа любой революции. Мы говорим о «творческом традиционализме» (удачный термин историка Сергея Сергеева). Но что общего у этого термина с термином Крупнова «революционный традиционализм»? Ничего! Нас, православных традиционалистов, Крупнов пренебрежительно величает «приспособленческими консерваторами», «неоконами», «неоконами а ля рюс» и т. п. Это также очень характерно для революционеров всех времен - поливать грязью консерваторов-охранителей. Нам Крупнов отказывает в способности к творчеству. Для него творец - только революционер. Он даже Достоевскому пытается приписать сочувственное отношение к революции. Хотя хорошо известно абсолютно отрицательное отношение Федора Михайловича к данному явлению. Сложнее оказалось у Крупнова с Федором Тютчевым. Он обращается к известнейшей тютчевской статье «Россия и революция», в которой поэт говорит, что у России и революции не может быть ничего общего, что это абсолютно противоположные и несовместимые вещи. «Жизнь одной из них означает смерть другой», - вот вывод гениального поэта и мыслителя. И как же выходит из положения наш Юрий Васильевич? А очень просто: «Но была здесь, очевидно, и ошибка гениального Тютчева...». Вот так, читатель - гениальный Тютчев не прав, а ... Крупнов прав!

Но вернемся к вопросу о столице. Юрий Васильевич, критикуя меня за то, что я против переноса столицы из Москвы за Урал, на Дальний Восток, делает вывод, что я также и против нынешней евразийской политики России, против активного осваивания наших дальневосточных пространств. То ли автор, повторяю, передергивает, то ли слишком увлечен своим революционным пафосом. Как я могу, будучи имперски мыслящим человеком, выступать за то, чтобы бросить на произвол судьбы все, что за Уралом, наши евразийские имперские пространства? Где у меня хоть слово в таком духе? Если я говорю о необходимости рано или поздно освободить Царьград от турок, то это вовсе не означает, что я готов предать забвению наш Дальний Восток. Напротив, нам необходимы как Ближний Восток, так и Дальний. Задача борьбы за Константинополь не только не снимает с повестки дня задачу борьбы за Дальний Восток, но, напротив, ее предполагает! Это еще один аргумент в пользу того, что только Москва может быть столицей России, поскольку только из Москвы, как реального центра, можно контролировать как Ближний Восток, так и Дальний, то есть всю имперскую ойкумену. По существу, проект Крупнова - антиимперский, несмотря на все громкие слова. Перенесение столицы за Урал означает отсечение западного крыла нашей имперской политики. Но ведь невозможно же империи лететь на честном слове Крупнова и на одном крыле Дальнего Востока. И я не понимаю, почему нельзя, сохраняя столицу в Москве, плодотворно трудиться над освоением евразийского пространства.

Теперь по поводу Константинополя. Юрий Васильевич утверждает, что в своей статье «Константинополь должен быть наш!» я призываю к тому, чтобы забрать у турок Константинополь и превратить Черное море в Русское. Да дело-то вовсе не в моих призывах, а в том, что я в своей статье напомнил читателю о пророчествах святых и гениальных людей в отношении судьбы Царьграда и Черного моря. Конкретно речь идет о пророчестве величайшего святого преподобномученика равноапостольного Космы Этолийского, толковании этого пророчества выдающимся подвижником благочестия старцем Паисием Святогорцем, книгами которого нынче зачитывается вся православная Россия, пророчестве афонских старцев (о Черном море) и провидении нашего русского пророка Федора Михайловича Достоевского, который и произнес слова: «Константинополь должен быть наш!». И как же Юрий Васильевич оценил пророчества столь выдающихся людей? А очень просто: «Захватить Стамбул в связи с наличием неясных пророчеств двух греков-подвижников с Афона - это для русского священника Александра Шумского не убийственная для России идея. А вот перенести за Урал столицу по Крупнову - это караул, революция, выстрел в Россию!». И что здесь сказать? Остается только руками в удивлении развести. Такое впечатление, что Юрий Васильевич, ослепленный собственной персоной («перенести за Урал столицу по Крупнову»!!!) не видит текста, который перед ним. Чего же неясного в словах равноапостольного Космы Этолийского: «Красные жилеты изгонят турок из Города. В Городе прольется столько крови, что в ней сможет плавать трехлетний бычок», или, тем более, в словах старца Паисия Святогорца: «В Константинополе будет жестокая битва между русскими и европейцами. Прольется много крови»! Я уж не говорю о Достоевском, который очень подробно разбирал данную тему. Соответствующие цитаты я привожу в своей статье «Константинополь должен быть наш!». Но о Достоевском в связи с Константинополем Крупнов вообще не упоминает. Ничего удивительного в этом нет. Если для него великие подвижники благочестия, святые люди, всего лишь безымянные «два грека-подвижника с Афона», то чего уж тут вспоминать какого-то писателя. Зато себя, хочу повторить еще раз, Юрий Васильевич в третьем лице упомянуть не забыл («перенести за Урал столицу по Крупнову»). Мне трудно судить, прелесть это или просто неадекватность. Но я очень посоветовал бы, говорю это без всякой иронии, обратиться Юрию Васильевичу к опытному духовнику.

Теперь снова вернемся к революционным призывам Юрия Крупнова. Он пытается нам доказать, что революция - это тоже самое, что прорыв, или просто развитие. Нет, революция - это, прежде всего, уничтожение традиции, т. е. прошлого («не думай о былом!» - о. Павел Флоренский). И никакого «революционного традиционализма» в природе не было, нет и быть не может. Само слово «революция», этот темный антилогос, исключает всякий традиционализм. А вот подлинный традиционализм как раз предполагает и творчество, и развитие, но только не революцию. Я вообще не понимаю, почему Крупнов так вцепился в это слово. Если он подразумевает под ним развитие и качественные перемены, то пусть так и говорит. Зачем безответственно играть словами? Зачем путать людей? Но дело здесь похоже в другом, дело в искаженной духовной ориентации Юрия Васильевича. Он утверждает в своей статье, что Россия нуждается аж в семи революциях, одна из которых антропологическая! Это что за революция такая? Тут какой-то расологией попахивает. А как прикажете духовно оценить вот такую игру словами Юрия Васильевича: «80 лет назад отец Павел Флоренский увидел Фавор, призывая по сути революцией преодолеть катастрофу». Что общего у фаворского света с люциферским светом революции?!

Несколько лет назад я принимал участие в телепрограмме «Русский взгляд». Тот эфир был как раз посвящен проблеме радикализма, терроризма и, естественно, революции. У меня возникла полемика с Михаилом Делягиным, который высказывал мысли, схожие с Крупновым. Делягин, в частности, заявил, что самым великим революционером был Иисус Христос. Я ему ответил, что не Христос был революционером, а бунтовщик Варавва. Воплощенную Истину распяли, а революционера Варавву отпустили!

И Юрию Васильевичу надо очень внимательно следить за тем, как бы не оказаться, неожиданно для себя, в компании Вараввы. Не следует действительному государственному советнику Российской Федерации III класса уподобляться легкокрылому кузнечику и пытаться революционным скачком перепрыгнуть из Москвы за Урал. Кузнечик, конечно, существо симпатичное, но у него есть только одна способность - прыгучесть. Так и любой революционер - прыгает далеко, но потом не знает, что делать и начинает все вокруг себя ломать и крушить. И тут обязательно появляется энтомолог с легким грузинским акцентом и с сачком в руках, который вынужден переловить всех революционных кузнечиков, и, по слову Велимира Хлебникова, их «пуза в кузов уложить».

В своей статье Юрий Васильевич в высшей степени уважительно высказывается о Вадиме Валериановиче Кожинове, выдающемся русском мыслителе, филологе и историке. Но может быть Юрий Крупнов забыл или не знает слово-завещание Вадима Кожинова: «Еще одной революции Россия не выдержит!».

P.S. Уважаемый Юрий Васильевич, прошу прощения за местами резковатый стиль, но в острой полемике, даже братской, это неизбежно. Вы человек искренний. Я отношусь к Вам с симпатией и, безусловно, считаю своим.