Архиепископ Лонгин был не просто другом Свято-Пафнутьева монастыря, он был нам родным. Здесь - его духовный отец схиархимандрит Власий (Перегонцев), наместник монастыря архимандрит Серафим (Савостьянов), которого владыка Лонгин считал своим другом во Христе, братия, с которой он любил служить.
В обители владыку Лонгина ждали во вторник вечером. Билеты на самолет были уже куплены. Владыка позвонил и сказал, когда его встречать. Он хотел отпраздновать Успение в храме Рождества Пресвятой Богородицы Боровского монастыря.
Но Господь устроил так, что Святой праздник переселения Матери Божьей в святые обители архиепископ Лонгин встретил в месте покойном и злачном, что Господь приготовил для всех любящих Его, и там вместе с Пресвятой Богородицей и святыми помолится обо всех нас....
Из Слова соболезнования Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла:
«Кончина владыки Лонгина - большая утрата для Русской Православной Церкви и лично для меня, ибо нас связывали узы теплого дружеского общения на протяжении многих десятилетий. У нас был общий духовный отец - приснопамятный митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим. От его руки мы в один год приняли монашеский постриг и посвящение в священный сан. То было время немалых испытаний для нашей Церкви, требующее мужества от тех, кто решил посвятить свою жизнь служению Богу и людям».
По словам Его Святейшества, почивший архипастырь «всегда стремился служить с усердием, ответственно исполнял все возлагаемые на него священноначалием послушания» и в течение многих лет «достойно представлял нашу Церковь во взаимоотношениях с правительственными и общественными организациями и с другими христианскими конфессиями Германии». Как отметил Святейший Патриарх Кирилл, «многолетние труды архипастыря были благоуспешны и плодотворны. Он снискал искреннюю любовь клира, паствы и своих духовных чад». «Ныне, провожая его в путь всея земли, мысленно даю целование умершему и молюсь о упокоении души новопреставленного архиепископа Лонгина в селениях праведных. Верю, что за свои многолетние усердные труды на ниве церковной он сподобится услышать желаемый глас: В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость Господа твоего (Мф. 25:21)»
Когда мы записывали это интервью, владыка был измождён и болен. Из-за его плохого самочувствия интервью приходилось несколько раз откладывать. Теперь можно уже сказать: у владыки был рак, и он жестоко страдал. Но мужественно и кротко переносил боль. Мы никогда не слышали от него жалоб. Он только извинялся за свою слабость и смиренно улыбался. Когда владыка чувствовал себя лучше, шел служить. За службой всегда был очень сосредоточенным и радостным. Все свободное время он проводил с отцом Власием, ездил по окрестным святым местам, на родину преподобного Пафнутия, в храм Покрова Пресвятой Богородицы на Высоком, в Малоярославец, в Тихонову пустынь...
Мы планировали, что будем записывать это интервью на видео где-нибудь в монастырском саду, в беседке. Но потом позвонил келейник наместника и сказал, что владыка Лонгин ждет меня у себя в келье. Когда я пришел, владыка улыбнулся, благословил рукой с присоединенной капельницей, по которой поступало лекарство, ненадолго облегчающее нестерпимую боль, которую он испытывал. Жестом указал на диван рядом с собой.
- Я весь в вашем распоряжении. Что вам рассказать?
И посмотрел мне в глаза...
Такой взгляд я видел у Людмилы Георгиевны Зыкиной, когда мы записывали с ней интервью во время антракта одного из ее последних концертов для ветеранов. Тогда в гримерке я случайно заглянул ей в глаза и похолодел: это был взгляд смертельно усталого человека, который только благодаря своей невероятной воле держался, чтобы не потерять сознание. Она все поняла, улыбнулась и тихо сказала: «Не бойся мальчик, со мной все будет хорошо. Я немного отдохну, и потом буду петь для наших ветеранов столько, сколько они попросят. А сейчас спрашивай, что тебя интересует? Только снимать не надо, я сегодня не форме».
Владыку с капельницей в руке снимать я тоже не собирался. Я собирался говорить с ним о том, что ему действительно могло быть интересно. Мне же интересно в нем было все - он был одним из самых авторитетных и уважаемых иерархов нашей Церкви, близко знавший многих великих людей прошлого. Родившийся в семье русских эмигрантов в Финляндии, он был близко знаком со многими носителями православной духовной традиции, например, с валаамскими старцами, основавшими после закрытия монастыря на Валааме Ново-Валаамский монастырь в Финляндии. Он учился у знаменитых профессоров - протоиерея Ливерия Воронова, Льва Парисского, Николая Успенского, а его духовниками были митрополит Никодим (Ротов) и митрополит Антоний (Сурожский).
Это его храм Покрова Пресвятой Богородицы в Хельсинки был единственным в Западной Европе, где богослужение совершались ежедневно и где заказывали поминания со всего мира. Это он после крушения Советского Союза переправил в Россию сотни фур лекарств, продуктов и вещей, изъездив за рулем грузовика всю Германию вдоль и поперек, это он открыл в лагере смерти Дахау православную часовню. И вот что нам удалось записать.
О Покрове Пресвятой Богородицы: Я чувствовал заступничество и милость Пресвятой Богородицы всю свою жизнь. Порог храма я переступил 60 лет тому назад, в 8 лет, это был храм Успения Пресвятой Богородицы.
С самого начала церковного служения Небесная Владычица вела меня в жизни. Первым местом моего пастырского служения стал Покровский Патриарший приход в Хельсинки, куда я был поставлен настоятелем в 1978 году митрополитом Никодимом. Покровский храм в Хельсинки был единственным храмом в Западной Европе, где совершались ежедневные богослужения. К нам отовсюду шли люди. Мы принимали сорокоусты со всего мира. Получали просьбы молиться из Франции, из Бельгии, через «железный занавес» из Советского Союза.
16 ноября 1979 года меня назначили благочинным Дюссельдорфской епархии. Архиепископ Дюссельдорфский Алексий (ван дер Менсбрюгге) был очень болен и находился в доме престарелых, а немецкие власти священника с советским паспортом в город пускать не хотели. Но поскольку паспорт у меня был финский, то со мной у них проблем не было. Мое назначение совершилось так быстро, что я вынужден был оставить своего тяжелобольного отца и выехать в Москву. 3 декабря 1979 года в Новодевичьем монастыре меня возвели в чин архимандрита, а 5 декабря я уже прибыл в Дюссельдорф. Вскоре мой отец скончался, и я вернулся в Хельсинки. Отца отпевал наш будущий Патриарх, архиепископ Выборгский Кирилл (Гундяев). После похорон я снова вернулся в Дюссельдорф. Меня назначили настоятелем ставропигиального Покровского прихода в Дюссельдорфе, где я служу до сих пор.
Про Святейшего Патриарха Кирилла: С будущим Святейшим Патриархом мы были алтарниками у владыки Никодима (Ротова). Он был в одной паре иподиаконов, я в -другой. Мы довольно близко общались. Разговаривали, строили планы на будущее. Владыка Никодим был нашим общим духовным отцом, что накладывало большой отпечаток на наши отношения, которые сохранились на всю жизнь.
Про гуманитарную помощь: Помощь Пресвятой Богородицы была мне очень необходима - уже с конца 80-х мы стали собирать для Советского Союза гуманитарную помощь. Мы знали, что гуманитарная ситуация в стране была непростой, не хватало медикаментов, продуктов, каких-то жизненно необходимых вещей, поэтому старались как могли. Это было нашим долгом по отношению к Родине, мы начали серьезно этим заниматься после 1000-летия Крещения Руси. У нас был свой грузовик, я сам разъезжал по всей Германии и собирал «гуманитарку». С утра помолишься - и за руль.
Насколько наша работа была успешной, судить не мне. Наше дело было стучаться во все двери, ходить по фирмам и предприятиям и просить помочь кто чем сможет. По молитвам Пресвятой Богородицы всего мы отправили в Россию более четырехсот фур, несколько судов, грузовых самолетов и более 1400 военных «КАМАЗов» гуманитарной помощи. И это притом, что в те времена всех без исключения православных священников в Германии считали агентами КГБ. Нам не доверяли, за нами следили переодетые агенты немецких спецслужб. Но Покров Пресвятой Богородицы все покрывал, люди видели, что мы не враги, что нам на самом деле нужна их помощь, и откликались на наши просьбы.
Нам очень сильно помог отец моей помощницы Ангелы Хойзен, ученый, работавший в Военной Академии Бундесвера. Он со своими связями в Высшем военном командовании Германии разрешал многие проблемы с отправкой. Замечательный человек и верующий христианин! В Великую Отечественную войну он воевал на стороне Германии, на фронте попал в плен. Там за доброе к себе отношение полюбил русских и, когда мы с ним познакомились, считал себя другом России. Его предки- православные славянские народы венды и сорбы, проживавшие на территории Восточной Германии. Их насильно обращали в протестантизм, но многие из них сохранили свои корни и традиции. Его дочь, Ангела Хойзен, перешла из протестантства в православие и выучилась иконописи у греческого монаха-иконописца со святой Горы Афон. Когда мы с ней познакомились, она вела курсы иконописи. Сейчас Ангела Хойзен - моя ближайшая помощница, занимается социальным служением.
О православной часовне Воскресения Христова в Дахау: На то время ни в одном из бывших концентрационных лагерей не было места поминовения русских по православному чину. Нигде не было ни одной православной часовни, куда можно было бы прийти и помолиться об упокоении наших соотечественников, отдавших свои жизни за Россию, за Христа. Для меня было очевидно, что эта ситуация ненормальная и нужно что-то делать. Я поставил перед церковным начальством и руководством России вопрос о строительстве православной часовни в одном из самых страшных мест на земле, месте убийств и мучений сотен тысяч людей, бывшем концентрационном лагере в Дахау.
Некоторых выживших узников я знал лично, они рассказывали мне про ужасы, что там творились, и как, несмотря на страшные бесчеловечные условия, они там спасались и молились. Какое это высокое исповедничество и мученичество!
Наверное, вы слышали про Глеба Александровича Рара, нашего соотечественника, прошедшего через этот ад. Он рассказывал мне, как они служили в Дахау православную Пасху. Это что-то невероятное! Это гимн победы жизни над смертью! Это Пасха в самом прямом смысле этого слова! Это Воскресение Христово в аду! Самое настоящее!
Моя помощница, иконописец Ангела Хойзен, написала его, бывшего узника Дахау №R 64923, на иконе «Воскресший Спаситель освобождает заключенных концентрационного лагеря Дахау», которая сейчас находится в алтаре часовни в Дахау. Всего она написала для этой часовни пять икон.
По благословению Святейшего Патриарха Алексия II в 1994 году в память о соотечественниках, погибших в застенках Дахау и других концлагерях Третьего рейха, на территории бывшего концлагеря Дахау мы построили православную часовню в честь Воскресения Христова. Сруб по нашим чертежам изготовили во Владимирской области, а собрали военные инженеры из Западной группы войск в Германии. 29 апреля 1995 года, в день 50-летия освобождения узников Дахау, бывший фронтовой офицер митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай ее освятил. А 20 ноября 1995 года Святейший Патриарх Алексий II отслужил в ней заупокойную литию.
Про духовного отца схиархимандрита Власия (Перегонцева): Мое знакомство с отцом Власием состоялось благодаря врачам, которые хорошо его знали и много лет приезжали к нему с самыми разными вопросами и проблемами. Эти хорошие профессиональные врачи так замечательно мне рассказывали про него, что я решил, когда буду в Россииобязательно поеду вместе с ними в Свято-Пафнутьев монастырь и познакомлюсь с отцом Власием лично. И владыка Климент тоже про него рассказывал мне много хорошего.
Наша встреча произвела на меня такое впечатление, что я попросил отца Власия стать моим духовником. С тех пор я постоянно приезжаю в Боровский монастырь, бываю здесь несколько раз в год, чему несказанно рад. Моими духовниками были митрополит Никодим (Ротов), митрополит Антоний (Сурожский), в своей жизни мне довелось близко общаться со многими людьми высокой духовной жизни. И, исходя из опыта этого общения, про отца Власия я скажу - он из таких. Этот человек может наставить, может вразумить, может исправить и изменить жизнь человека, обратить его к Богу. Я благодарен Господу за то, что он подарил мне такого духовника, как отец Власий.
Про наместника Свято-Пафнутьевого монастыря архимандрита Серафима (Савостьянова): Отец Серафим не просто наместник монастыря, где живет мой духовник. Для меня он - брат во Христе, которого я всегда рад видеть. К каждому моему приезду он всегда старается организовать все так, чтобы я ни в чем не нуждался и мог получить максимальную духовную пользу от пребывания на благословенной Боровской земле. Вместе с наместником мы посещаем многие храмы и монастыри Калужской области, где совершаем совместные богослужения и молитвы.
Про Свято-Пафнутьев Боровский монастырь: Я бывал в обители с первых лет ее восстановления в 90-х годах. Когда я приезжал к митрополиту Клименту (Капалину), он делился со мной мыслями о возрождении монастыря, я видел, как трепетно владыка к этому относится, и всячески его в этом поддерживал. У себя в Германии мы собирали гуманитарную помощь для монастыря и помогали, как могли.
Радостно было видеть, как обитель на глазах возрождалась, украшалась и расцветала! Помню, как первый раз я приехал осенью в уже отреставрированный благоустроенный монастырь. Стояла золотая пора, монастырь был весь белоснежный, со сверкающими куполами, в окружении деревьев с золотой и красной листвой. Величественное, прекрасное зрелище! Свято-Пафнутьев монастырь небольшой, красивый и очень уютный. Здесь незримо присутствует преподобный Пафнутий и управляет всей жизнью и духовным настроем обители. Это чувствуется. Здесь легко и хорошо молиться. Я очень его полюбил и чувствую себя здесь как дома.
Денис Ахалашвили, ответственный редактор издательства Свято-Пафнутьева Боровского монастыря
Фото автора
 |
| Владыка Лонгин с духовным отцом схиархимандритом Власием |
