Источник: Фонд Стратегической Культуры
С просьбой к Сталину помочь в войне с Японией президент США Ф.Д. Рузвельт обратился на следующий день после японской атаки на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года. Однако немцы стояли под Москвой, и Сталин не мог в той военной обстановке открыть ещё фронт на Дальнем Востоке. Рузвельт сказал, что о решении Москвы не объявлять Японии войну он сожалеет, но на месте Сталина поступил бы так же.
Тем не менее и президент США, и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль всю войну добивались от Сталина, чтобы СССР присоединился к их усилиям в войне с японцами. На Тегеранской конференции (1943) Сталин дал принципиальное согласие помочь союзникам одолеть Японию, но только после победы над Германией. Получив согласие советского вождя, американский и британский лидеры целый год склоняли Сталина ещё до окончания войны с Германией предоставить бомбардировочной авиации США базы на советской территории для нанесения воздушных ударов по Японии.
Черчилль 27 сентября 1944 г. писал Сталину: «Я искренне желаю, и я знаю, что этого желает и Президент, вмешательства Советов в японскую войну, как было обещано Вами в Тегеране, как только германская армия будет разбита и уничтожена. Открытие русского военного фронта против японцев заставило бы их гореть и истекать кровью, особенно в воздухе, так что это значительно ускорило бы их поражение. Судя по тому, что я узнал о внутреннем положении Японии, а также о чувстве безнадежности, гнетущем ее народ, я считаю вполне возможным, что, как только нацисты будут разгромлены, трехсторонние призывы к Японии капитулировать, исходящие от наших трех великих держав, могут быть решающими…»
Готовясь к Ялтинской конференции, Черчилль был больше озабочен европейскими проблемами. Для Рузвельта же едва ли не главной была окончательная договорённость об участии СССР в войне против Японии. По прогнозам американских штабов, без участия СССР в операциях против японских войск война могла затянуться до конца 1946-го, а то и до 1947 года.
Сталин понимал, что вопрос о войне с Японией ему придётся решать в первую очередь с Рузвельтом. С ним Сталин решал и вопросы послевоенного урегулирования на Дальнем Востоке. Отвечая на просьбы американцев, Сталин 14 декабря 1944 г. через посла США в СССР Аверелла Гарримана сообщил, что по итогам войны Советский Союз хотел бы получить Южный Сахалин (вернуть то, что было передано Японии по Портсмутскому договору), а также Курильские острова. Рузвельт не считал такие условия чрезмерными. «Русские, – говорил он, – хотят вернуть то, что у них было отторгнуто».
Для Советского Союза вступление в войну против милитаристской Японии было не только выполнением союзнического долга, но и отвечало его стратегическим интересам. Сталин не хотел, чтобы СССР был отстранён от послевоенного политического процесса в Восточной Азии, в первую очередь в Китае. Он не мог не понимать, что американцы попытаются после войны занять господствующее положение в этом обширном регионе, вытеснив оттуда всех, включая союзников.
Во время Каирской конференции 23 ноября 1943 года Рузвельт в беседе с глазу на глаз с Чан Кайши предложил тому заключить после войны американо-китайский военный союз, предусматривавший размещение в Китае, в том числе у советских границ, военных баз США. Чан Кайши с энтузиазмом приветствовал американское предложение. При этом Порт-Артур и ряд других стратегически важных районов отдавались под прямое американское управление. Корейский полуостров предусматривалось оккупировать и удерживать совместно американскими и китайскими войсками. Чан Кайши и Рузвельт договаривались также о том, что Франция лишится своих колоний в Юго-Восточной Азии. Рузвельт обещал сотрудничать с правительством Чан Кайши и в устранении английского влияния в Китае (Гонконг, Шанхай, Кантон). Малайя, Бирма, Индия также должны были стать зонами преобладающего влияния США. Чан Кайши со своей стороны пытался добиться содействия США в попытках включить в состав Китая Монгольскую Народную Республику. Рузвельт соглашался вести переговоры по этому поводу с СССР.
Ввод американских войск на территорию Китая был чреват установлением у границ СССР проамериканского режима. Хотя Сталин избегал открытой демонстрации поддержки Компартии Китая в борьбе за власть, Москва делала ставку главным образом на Мао Цзэдуна. Вступление в войну на Дальнем Востоке имело целью не только скорейший разгром японских вооружённых сил, но и создание благоприятных для СССР позиций в Восточной Азии.
В Ялте были разрушены надежды Германии и Японии на развал коалиции союзных держав. Накануне начала работы конференции Гитлер убеждал своих ближайших помощников в том, что по мере «русского коммунистического продвижения» в Европе «шансы на изменение позиции Запада (США и Великобритании. – А.К.) увеличатся с каждым километром приближения советских солдат к Берлину».
Направляясь в Ялту, Сталин ещё не знал, как отреагирует Рузвельт на выдвинутые советской стороной условия вступления СССР в войну с Японией, в частности по вопросам, затрагивавшим интересы Китая. От того, какую позицию займут англо-американские союзники по дальневосточным проблемам, во многом зависел политический климат на заседаниях конференции. Это понимал и Рузвельт. Стремясь не раздражать советского лидера «мелкими вопросами», а сосредоточиться на координации действий в войне против Японии, он счёл целесообразным ещё до начала обсуждения письменно сообщить Сталину о согласии с политическими условиями и пожеланиями СССР. Речь шла о согласии президента США с возвращением Советскому Союзу ранее утраченных царской Россией Южного Сахалина и Курильских островов.
В Вашингтоне и Лондоне понимали, что от сроков победы над Германией напрямую зависели перспективы разгрома Японии. Это понимание нашло выражение в подготовленной для Рузвельта и американской делегации «Памятке» для переговоров в Ялте. В ней подчёркивалось: «Мы должны иметь поддержку Советского Союза для разгрома Германии. Мы отчаянно нуждаемся в Советском Союзе для войны с Японией по завершении войны в Европе». По сравнению с этой стратегической задачей все остальные обсуждавшиеся в Ливадийском дворце проблемы выглядели для Рузвельта второстепенными.
Тактика президента США оправдалась. Видя его конструктивную позицию практически по всем вопросам повестки дня конференции, Сталин был готов отвечать взаимностью. Тем более что по вопросу о вступлении СССР в войну решение уже было принято.
Из официальных американских документов следует, что «основная задача американского правительства состояла в том, чтобы добиться скорейшего вступления СССР в войну с Японией с тем, чтобы не допустить передислокации Квантунской армии (группы армий. – А.К.) в метрополию в момент вторжения».
Сталин с пониманием отнесся к этим опасениям. Если в Тегеране он дал принципиальное согласие вступить в войну против Японии «через шесть месяцев после завершения войны в Европе», то в Ялте, несмотря на большие сложности переброски советских войск на Восток, этот срок был сокращён вдвое. Войну с Японией Сталин пообещал начать «через два-три месяца после капитуляции Германии», что было воспринято союзниками с большим удовлетворением.
Практически все основные вопросы, связанные с вступлением СССР в войну, были согласованы на встрече Сталина и Рузвельта 8 февраля 1945 г. в Ливадийском дворце. Рузвельт подтвердил, что южная часть Сахалина и Курильские острова будут отданы Советскому Союзу.
В исторических работах, в частности японских исследователей, до сих пор делаются попытки объяснить «уступчивость» Рузвельта в Ялте его слабым здоровьем. Не учитывается, что достигнутые в Ялте соглашения, в том числе по Дальнему Востоку, были поддержаны ведущими американскими политическими деятелями и командованием Вооружённых сил США (госсекретарь Стетиниус, генерал Маршалл и др.), в том числе на заседании Объединённого комитета начальников штабов. Не воспротивился позиции Рузвельта и Черчилль; документ о вступлении СССР в войну полностью отвечал интересам разгрома Японии без риска кровопролитных сражений с огромными жертвами.
Получив гарантии участия СССР в войне, американцы и англичане считали себя в большем выигрыше. Так что утверждения некоторых историков о том, будто в Ялте Рузвельт пошёл на «неоправданные уступки» Сталину и «купил» его участие в войне, далеки от понимания военно-стратегической обстановки в мире весной 1945 года.
