Источник: Православная жизнь
Архимандрит Андрей Конанос о детском праве на ошибку.
Однажды ребенок мне сказал: «Отец, утром пойду в церковь. Очень хочу пойти». «Молодец, – говорю ему, – радуюсь этому». «А если бы не пошел, ты был бы рад?» – «Смотри, – отвечаю ему, – мне приятно, что ты меня считаешь своим другом, доверяешь мне. Да, я не обрадуюсь, если ты не пойдешь в церковь, но в то же время я не стану тебя принуждать к этому. Не хорошо мне выйти из Царских врат и благословить народ словами ‟Мир всем”, зная, что ты в смятении. Если захочешь, то придешь».
Утром следующего дня звонит мне отец этого ребенка и говорит: «Этот лентяй опять не пошел на богослужение. Сколько мне раз ему об этом напоминать? Он нас опозорил. Знаете, что он сегодня делал? Он пошел играть с друзьями в бильярд в соседний квартал. Пошел в кафешку, чтобы поиграть в бильярд!»
Честно говоря, я тоже был в удивлении. Через некоторое время звоню ему и спрашиваю: «Почему ты мне сказал вчера неправду? Разве мы не договаривались говорить друг другу правду?» «Какую неправду? Я не лгал тебе». – «Как нет? Разве ты мне не говорил, что с утра пойдешь в церковь?» – «Говорил». – «Почему тогда пошел играть в бильярд?» – «Ох, теперь мне понятно. Какой бильярд, батюшка?» – «Вот узнал, что ты пошел играть в бильярд вместо того, чтобы пойти на богослужение». – «Успели уже тебе доложить. Послушай, что произошло на самом деле. Я был в церкви, просто им об этом не сказал. Сказал им с утра, что ухожу, и начали они говорить: ‟Молодец! Пойдешь в храм? С тебя будет хороший человек. Мы так и хотим”. И начали меня принуждать к этому своим способом. И я почувствовал, что они хотят, чтобы я пошел в церковь не столько для себя, сколько для них. Больше они радовались тому, что пойду в церковь, нежели думали, что я извлеку для себя пользу от этого, приближаясь к Богу». «И что ты сделал? – спрашиваю я его. – Я не понял. Куда ты пошел потом?» «Им сказал, что иду играть в бильярд. Чтобы они меня не нашли, я пошел в соседний приход. В этот раз я раньше просто вышел из дома». – «Ты удивительный! То есть ты пошел?» – «Да, я был, но не говорил об этом. Я не хотел мучиться. Мне сложно в таких ситуациях. Я хочу любить Бога своим способом и иметь с Ним свою личную связь». – «То, что ты говоришь, правильно и богословски верно». – «Ты меня понял? Не могу терпеть, когда меня туда-сюда тащат».
Другой ребенок мне поведал следующее: «Послушай, отец, что со мной случилось. В моей школе родителей моих считали ‟хорошими”, о них шла добрая слава. Для меня их слава была большим бременем на плечах. У меня не было права на малейшую ошибку, потому что старшие говорили: ‟От тебя мы этого не ожидали. Сын такой семьи не может так себя вести”. Я не могу понять этого! Т. е. у меня не было права допустить ошибку в орфографии, как другие школьники, даже сделать малую шалость. Почему не могу я быть обычным ребенком? Из-за того, что это нанесет вред доброй славе моей семьи, я должен быть безгрешным. Однажды принес я в класс комиксы, (ничего аморального там не было), но преподавательница разорвала их. В другой раз, когда я опять их принес, та же самая преподавательница взяла и показала их всему классу: ‟Смотрите, что читает этот ученик!” – хотела выставить меня на посмешище».
Возможно, эти вещи кажутся и не слишком важными и похожи на глупости. Да, это действительно мелкие вещи. Кто-то скажет: «Чем ты занимаешься? Сидишь и говоришь о том, как преподавательница разорвала комикс? В мире много других проблем!» Причина как раз вот в этом: основные детские первичные потребности не были правильно удовлетворены, ошибка в воспитании. Все это впоследствии рождает в душе сопротивление, которое потом аккумулируется, превращается в бурный поток гнева и злости. Не разложив все по полочкам с мамой (потому что она в его глазах кажется большим безгрешным великаном), ребенок это делает с обществом, – оно на подсознательном уровне является его мамой, государство – отцом, дебошир на улице – отмщением за всех тех, кому хотел отомстить, но не смог, потому что подвергался большому притеснению. Да, большому давлению из-за хороших вещей. В этом трагичность! Трагично также то, что когда старший напирает на ребенка, то не может сказать: «Знаешь что? То, к чему я тебя принуждаю, – мои собственные идеи», но говорят: «То, что тебе говорю я, то говорит и Бог. Мои слова – Божьи слова».
Из книги о. Андрея (Конаноса) «Любовь навсегда»
Перевод с новогреческого Сергея Рудько
Источник: Православная жизнь
