В Российской империи Рюриковичей Великое княжество Финляндское пользовалось широкой автономией и просуществовало с 1809 по 1917. С падением монархии Финляндия воспользовалась «подлинным правом на самоопределение» и 23 ноября (6 декабря) 1917 объявила о своём суверенитете. «Ленин, – по выражению барона К.Г.Э.Маннергейма, -- одной рукой дал независимость Финляндии, другой – хотел отнять». Антисоветская риторика финнов была предельно жесткой: "любой враг России должен всегда быть другом Финляндии" – заявил бывший президент П. Свинхувуд. Советская Россия опасалась трансформации Финляндии в агрессивно-блоковый антироссийский плацдарм. Но независимо-самодостаточной Суоми претило «краснеть» или «белеть».
Финны на первой поре независимости, в фазе постимперской «лимитрофии», не склонны были помогать Белому воинству генерала Н.Н.Юденича, настроенному великодержавно. Немцы разыгрывали свою многоходовую комбинацию: одновременно отстаивали нейтралитет Финляндии на «похабных» мирных переговорах в Бресте, сдавали большевикам деникинское офицерское подполье (под предлогом запятнанности тех связью с Антантой), субсидировали крайне левые партии ленинского толка – лишь бы помешать монархической идее воссоздавать имперскую Россию. Их многовековой геополитический тренд Drang nach Osten – теснить славян от морей и мешать реализации планов англосаксов в Балтико-Скандинавском регионе – оставался путеводным. Англичане же тянулись к финно-арктическому Гиперборейскому Крайнему Северу отнюдь не для поклонения духу мифического Аполлона Дельфийского, а с прагматично-утилитарной задачей: ослаблять и русских, и немцев, стравливать их между собой и извлекать для себя дивиденды. Они толкали большевиков на продолжение войны с Германией «до победного конца» – чтобы те не мешали ангосаксам «установить контроль над Сибирью, вплоть до Урала». Договором о перемирии с Германией от 11 ноября 1918 Антанта связала эвакуацию германских войск с оккупированной ими российской территории только после того, как будут «организованы местные силы для оказания сопротивления продвижению войск большевиков».
Нейтралитет Суоми ментально-соприродный. От Швеции у финнов германский «ген», а от России – финно-угорский. В эмблематике их этно-судьбы органично переплелись элементы Запада и Востока, став духовно-базовым остовом мировоззрения. Предки финнов переселились с Алтая на территорию лопарей-саами, известных от историка Тацита как народ fenni, или от византийца Прокопия Кесарийского («Война с готами») – скритифины, а по Иордану – скререфинны. Эти древние тулейцы (tuli–огонь на финском; Тулос-озеро в Карелии; Тулома – река в Мурманской области) – вольные охотники, выносливые и бесстрашные, привыкшие выживать в суровых условиях. Жили они «за северным ветром – Бореем»: в Арктическом Приполярье. «Подсолнечным царством» именуется Тулия, «населённая славянами» – зафиксировано средневековой космографией. Финны и русские – «гиперборейские» лингво-собратья: этимологически Тула («скрытое, недоступное место») и русско-ассоциативное понятие, как и восточносаамское слово tulla(тюлень). Фундамент независимости Суоми, заложенный финским маршалом – царским генерал-лейтенантом, разведчиком и востоковедом бароном Карлом Маннергеймом, отстаивался «до исподнего» –до срезания пуговиц на брюках редко пленяемых финских воинов-лыжников в Зимнюю войну 1939-40. Гордостью вооруженного нейтралитета Суоми были пересекающие Карельский перешеек от Ладожского озера до Финского залива мощные железобетонные укрепления – линия Маннергейма, протяженностью 135 км и глубиной до 90 км. Долговременные укрепления усиливались минными заграждениями и искусственными противотанковыми и противопехотными препятствиями. Не многовато ли «исключительно для обороны»? В 1937 Генеральный штаб РККА к числу основных противников отнёс Финляндию.
Неостывшее пепелище Первой мировой войны от залетевшей искры большевистской революции вспыхнуло гражданским противостоянием между размежевавшимися финнами – на красных и белых.
Мировая война переросла в гражданскую.
Идея Белого воинства о возрождении единой и неделимой России не коррелировала с независимостью Финляндии. Красные наступали. Правящий режим оказался на грани поражения и был спасён штыками германского экспедиционного корпуса генерала фон дер Гольца. Командующий финской армией Маннергейм, наводивший ужас на оккупированных российских территориях, с «клятвой меча» бросил войска на Восточную Карелию. Однако замысел нападения на Петроград пришлось отложить (из-за ультиматума Германии в мае 1918). Просчитанные немцами негативные последствия от финского марш-броска, для Берлина были неприемлемы: последовал бы взрыв патриотического негодования русских, угрожающий отменой выгодного Германии Брестского мира и усилением Антанты. К тому же, у России был достаточно сильный Балтийский флот: корабли, расположенные на Кронштадтском рейде, могли артиллерийским огнем и высадкой десантов угрожать правому флангу наступающих, плюс миноносцы, сторожевики, подлодки и гидропланы Онежской военной флотилии – в результате финны могли потерпеть поражение и откатиться к Хельсинки, оказывавшегося в таком случае под угрозой русского штурма. Финляндцы не рискнули тогда идти на Ладогу и Онегу.
По заключенному соглашению, добавочному к Брестскому договору, Германия выступала гарантом сдерживания финских поползновений. За что советская сторона обязывалась активно противодействовать силам Антанты на Русском Севере. Однако закатывающаяся Германская империя не смогла помешать оккупации Ребольской области в Карелии. Антанта, ободрённая ослаблением своего геополитического соперника, при поддержке войск Маннергейма захватила контроль над всем Финским заливом. В то время, как английские корабли обстреливали советское южное побережье Финского залива, Краснаяармия, опасаясь «осложнения международных отношений» (гнева Антанты), не использовала корабельную артиллерию для нанесения ударов по позициям противника на приморском фланге. Сказывавшаяся крымско-военная дипломатия Горчакова-Милютина «не тревожить англичан» –консенсус любой ценой – обернулась безнаказанным бомбометанием по Кронштадту английскими самолётами с территории Финляндии в 1919. Со стороны Суоми в боевых действиях против страны Советов участвовали трёхтысячная Олонецкая добровольческая армия, Первый финский добровольческий отряд и полк «Северные парии». На Балтике и Севере –23,2 тысячи бойцовШведского, Датского Балтийского вспомогательного корпуса, британского Северного Русского экспедиционного корпуса и формирований контрактников из русских офицеров. На Балтийском море действовали британская 6-я легкая крейсерская эскадра из 21 корабля, 26 французских, 17 американских и 2 итальянских военных корабля.
Финны оккупировали Поросозерскую волость в Карелии. В феврале 1919 на Версальской мирной конференции они потребовали всю Карелию и Кольский полуостров. Локальные боевые действия велись в районах Реболы и Поросозера. Барон Маннергейм снова рвался к Петрограду, координируя наступление с белой армией Юденича. Британцы, как и немцы до того, считали поход на Петроград стратегически неоправданным риском. Ведь град Петра был хорошо защищен – флотом, мощными береговыми укреплениями с артиллерией, и с учётом развитой железнодорожной сети сюда можно легко перебросить подкрепления из центральной части России. Однако 21 апреля 1919 финские войска всё же неожиданно пересекли советскую границу сразу в нескольких местах. Им удалось захватить Видлицу, Толоксу, Олонец, Вешкелицу и выйти к Петрозаводску. С севера в направлении Кондопога–Петрозаводск наступали британцы и Белые. Белофинская Олонецкая армия приближалась к Лодейному полю. И всё-таки в июне 1919 Красной армии удалось сломить наступление бело-бриттов и перейти в контрнаступление. В ходе Видлицкой операции (27 июня - 8 июля 1919) финские войска были разбиты. В конце января 1920 Северо-Западная армия Юденича прекратила своё существование. А вскоре, по времени, после захвата Архангельска, и Северная группировка Белых.
«Большевики оказались мастерами в искусстве сочетать действия морального порядка с чисто военными, –писал французский генерал Серриньи. – Их боевым операциям в Сибири, Польше, на Кавказе всегда предшествовали в нужный момент агиткампании, направленные параллельно к внесению деморализации в ряды армии и в народную толпу противной стороны. Последовавшие результаты были изумительны и заслуживают глубочайшего изучения». Первая финско-советская война была завершена 14 октября 1920. По Тартускому мирному договору Россия лишалась Печенгской области в Заполярье, западной части полуострова Рыбачий и большей части полуострова Среднего. Несмотря на то, что в 1922 был подписан договор о неприкосновенности советско-финской границы, а в 1930 – Пакт о ненападении, предстояли ещё крупномасштабные сражения, помимо спорадических пригранично-провокационных стычек. Дерзкую активность финнов предваряла и сопровождала мощная информационная поддержка: «Ни в одной соседней стране не ведётся такая открытая пропаганда за нападение на СССР и отторжение его территории, как в Финляндии» - констатировал факт Нарком иностранных дел М.М. Литвинов. В марте 1939 командующему Ленинградским военным округом командарму 2 ранга К.А.Мерецкову было приказано проверить готовность войск «на случай военного конфликта с Финляндией». Вывод командующего ЛВО Мерецкова: финские войска с самого начала имели наступательную задачу на Карельском перешейке с целью измотать советские войска, а затем нанести удар по Ленинграду.
В преддверии Второй мировой войны актуализировался вопрос о превентивной защите Ленинграда. Если безопасности Германии угрожала, как определил Риббентроп, близость польской границы (Познань) «всего в 200 километрах от Берлина», то что говорить о Ленинграде – «в 32 километрах от границы»?! "Поскольку мы не можем передвинуть Ленинград, мы передвинем границу, чтобы его обезопасить" – решил Сталин. Однако финны не захотели переконфигурировать границу на Карельском перешейке, даже в обмен на предложенную вдвое большую территорию в Карелии. Повторилась ситуация лета 1918: сперва согласились (и Берлин одобрил), а затем отказались. Тогда финский Генштаб подготовил проект переноса границы на Карельском перешейке в обмен на хорошую компенсацию в Восточной Карелии. На что глава МИДа Финляндии Э.Эркко резко отреагировал: "Всему есть границы. Финляндия не может пойти на предложение Советского Союза и будет защищать любыми средствами свою территорию, свою неприкосновенность и независимость". Это выступление было оценено как прямая угроза СССР. «Наш ответ прост и ясен, – говорилось в газете «Правда» 3 ноября 1939. – Мы отбросим к черту всякую игру политических картёжников и пойдём своей дорогой, несмотря ни на что, ломая все и всякие препятствия на пути к цели». Финнам было чем не только обороняться, но и успешно наступать: 337 000 живой силы, 500 орудий, 60 танков, 118 боевых самолетов. Войсками охватывались все боеопасные направления: Карельский перешеек, линия Маннергейма от Финского залива до реки Вуокса и вплоть до Ладожского озера. И севернее – вплоть до Ледовитого океана. По плану намечалось с боями отойти к линии Маннергейма и там остановить советские войска.
Финское «дуалистичное» сознание противопоставляло «русской угрозе» «сильную Германию». Балансирующий нейтралитет Суоми от «молота» советизации шарахался к «наковальне» косвенной «рейхизации». Зачастили визитёры из Третьего Рейха: в августе 1937 прибыл дивизион подводных лодок, весной 1938 прилетели ВВС, в июле 1939 нанёс визит начальник Генштаба Вермахта генерал Ф.Гальдер. Английский посол в Хельсинки Т.Сноу сообщал в Лондон, что Гальдер вел переговоры о возможном использовании Люфтваффе финских аэродромов и иной инфраструктуры страны. Стратегическая разведка зондировала почву на предмет возможного союзничества в случае войны против России. Финская армия была хорошо подготовлена к ведению оборонительных и наступательных боев в лесисто-болотистой местности.
На очередное советское предложение Финляндии об обмене территориями правительство Ристо Рюти снова ответило отказом. «Мягкая сила» убеждения исчерпала себя. Окончательное решение вопроса В.М. Молотов передал от дипломатов военным. Согласно практикуемой тогда Генштабом стратегии молниеносных ударов, «предполагалось, – как признал К.Е.Ворошилов, – что война с финнами будет скоротечна и, во всяком случае, не представит больших трудностей для нашей армии». 26 ноября – "майнильский инцидент", по выражению Молотова, «гнусная провокация финской белогвардейщины» – повод для расторжения 29 ноября договора с Финляндией о ненападении. 30-го советские войска после получасовой артподготовки перешли границу на Карельском перешейке и с походной песней «Принимай нас, Суоми – красавица» двинулись в глубь страны. Уже на следующий день в городе Териоки была провозглашена Финляндская Демократическая Республика. «Народное правительство» возглавил коммунист Отто Вилле Куусинен, с которым тут же был заключен договор о взаимопомощи и дружбе. Ничтожным по результату оказался договор с сепаратистами.
Грянула 105-дневная Зимняя кампания – «ВОЙНА ЭРККО» (по имени тогдашнего министра иностранных дел Ильяса Эркко), как именуют её в Суоми. По данным Генерального Штаба РККА, СССР потерял убитыми, пропавшими без вести, умершими от ран и болезней 126 875 человек, а также 248 000 раненными, контуженными, обмороженными. Суоми –соответственно: 48 243 и 43 000. Помимо потерь в личном составе Красная армия лишилась перед WWIIпо неполным данным 3 543 танка и 422 боевых самолетов. Несмотря на огромные потери, Ленинград не избежал таки кольца блокады, и до Невского проспекта долетали вражеские снаряды с Пулковских высот. Как утверждается в западной аналитике, на всех четырнадцати направлениях военных действий финнам удалось приостановить наступление советских войск. Вероятность надолго завязнуть «на мшистых топких берегах» и разрастающееся давление международного протеста в связи с агрессией, побудили советское командование форсировать мир 12 марта 1940. 16 декабря СССР-агрессор был исключён из Лиги наций. То была, по классификации военного теоретика К.Клаузевица, скорее «половинчатая», нежели «обыкновенная» победа. Царь Эпир «также», несмотря на тяжелые потери, одержал победу при Аускуле = «Пиррова победа» в «Странной войне». По договору граница на Карельском перешейке отодвинулась на 120-130 км (за линию Выборг-Сортавала). К СССР также отошли территория севернее Куолаярви, несколько островов в Финском заливе, финская часть полуостровов Средний и Рыбачий в Баренцевом море. Советскому Союзу предоставлялся в аренду сроком на 30 лет полуостров Ханко с правом создания на нём военно-морской базы. Однако архетип Острова (по-фински Сара) Арктиды-Гипербореи одолел этот катаклизм, как коварную стихию, и сохранился крепким, устойчивым суверенитетом.
В состав СССР перешло 11% территории Финляндии (со вторым по величине городом Выборгом). 430 тысяч финских граждан были переселены из прифронтовых районов. Этот психологический шрам изувечил отношения с Суоми. По мнению финского профессора Тимо Вихавайнена, «Зимняя война породила Войну продолжения (1941-1945). Прямым следствием Зимней войны стало то, что Финляндия в 1941 присоединилась к Германии в нападении на Советский Союз. До Зимней войны Финляндия придерживалась североевропейской политики нейтралитета, которую пыталась продолжить и по окончанию войны. Однако, после того как именно Советский Союз воспрепятствовал этому, оставалось два пути: союз с Германией, или с Советским Союзом. Последний вариант пользовался в Финляндии очень слабой поддержкой». А ведь к лету 1939 финны минимально симпатизировали германофилам: коалиция аграриев и социал-демократов, составляющая парламентское большинство, легко победила тогда на выборах единственную прогерманскую партию IKL.
Крупные системные просчеты в организации и подготовке войск Красной армии подвигли гитлеровское командование сделать ошибочный вывод (аналогичный советской недооценке белофиннов), что Вермахт легко справится с этим "колоссом на глиняных ногах" (идеолог Альфред Розенберг «висельно» недоучёл русской стойкости). Планирование Зимней войны базировалось на неточном знании о противнике – как неспособном к длительному сопротивлению. Командование имело лишь «отрывочные агентурные данные» о линии укреплений на Карельском перешейке, хотя К.А. Мерецкову докладывали о существовании дотов «Поппиус» и «Миллионер». Кроме ляпов командования на боеготовности, сказывался кадровый дефицит из-за чисток в РККА в 1936-38. Однако замысел чисток подлежит коррекции в концепте коалиционного противоборства «полушарий мира». Так называемый «большой террор» - это трагический финал гражданской войны. «Сталинские чистки помешали осуществлению начатой Уолл-стритом политики – превратить СССР в свою подконтрольную колонию. Однако в 1930-е ‘мировая закулиса' была вынуждена стерпеть внутрипартийную победу Сталина и не ссориться с ним. Ибо СССР был нужен ей для другой, более важной цели: для разгрома неожиданно возникшего главного врага 'мировой закулисы' – фашизма» – пишет М.Н.Назаров в своей книге «Тайна России».
Остающаяся опасность коалиционных военных действий со стороны Финляндии побуждала Сталина маневрировать: ослаблять Рейх англосаксами, а англосаксов –связкой с Рейхом. Ведь при любом исходе сражения между собой германской и англо-франко-американской группировок флот страны-победителя входил в Финский залив. Тогда Ленинград и Мурманск оказывались под ударами вражеской авиации и дальнобойной артиллерии уже в первые часы войны. Поскольку Великобритания и Франция (с ней уже не было союзнических отношений, как перед Первой мировой войной) фактически отказались сотрудничать с СССР в противодействии германской экспансии, и Европа уже полным ходом умиротворяла Германию, нужно было прорывать изоляцию «русского неевропейского одиночества» (термин Сергея Кургиняна). СССР пошел на договор о ненападении с Рейхом последним в Европе, после Мюнхенского сговора Запада с Гитлером – прелюдии к войне с Россией. Пакт Молотова-Риббентропа был логичен и целесообразен. Он, как минимум, позволял СССР вернуть от Польши свои земли, решить беспрепятственно приграничный с Финляндией вопрос и, если уж столь неминуема война с Германией, хотя бы отложить её. Договор о ненападении мог быть тактико-стратегическим расчетом: генеральной репетицией – сокрушительным ударом по Польше – blitzkrieg’а против России. Вместе с тем, Пакт соответствовал букве завета великого Отто фон Бисмарка: «Не было бы чрезмерным требовать от нашей дипломатии, чтобы она по мере надобности откладывала, предупреждала или вызывала войну». Мало кто рассматривал заключенное соглашение знаком персональной благосклонности «двух тиранов» друг к другу.
1 сентября 1939 Германия ударила по Польше, да так, что военные теоретики рассорились в оценке столь нетрадиционного начала войны. Аналитик Г.С.Иссерсон настаивал, что то была «новая форма войны»: нанесение мощных ударов заранее отмобилизованными, сосредоточенными и развёрнутыми главными силами – это всё «свалилось как небывалая в таком виде стратегическая внезапность». Специфика новизны состояла в том, что война начиналась без начального периода – сразу со вторжения готовых сил. Судя по замечанию в декабре 1940, сам Нарком обороны маршал С.К.Тимошенко не усмотрел опасности в той новинке: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не даёт ничего нового». Маршал Г.К.Жуков думал иначе: «Крупным пробелом в советской военной науке было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода второй мировой войны на Западе... Не были полностью учтены особенности ведения современной войны в её начальном периоде. Нарком обороны и Генштаб считали, что война... должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развёртывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы, и условия были далеко не равными».
А не послал ли Гитлер Пактом сигнал Сталину, озвученный послом в Москве графом фон Шуленбургом: «Интересы обеих сторон требуют, чтобы было избегнуто взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям». Более того, как утверждает З.Бжезинский в «Великой шахматной доске», на секретных переговорах между Германией и СССР в ноябре 1940 было решено, что «Америка должна быть удалена из Евразии». Если так, то к концу 1940 сложились предпосылки для изменения геополитической конфигурации вокруг германо-советского формирующегося нового центра силы. В соответствии с секретным протоколом к Пакту, Финляндия, наряду с Прибалтикой, была включена в сферу интересов СССР. Герман Геринг дал понять тогдашнему министру иностранных дел Финляндии Эркко, что требования России о военных базах в обмен на российские территории в Восточной Карелии, в Реболах и в Пораярви надо бы принять и что на помощь Германии надеяться не стоит. Не странно ли: Запад умиротворял Гитлера, а тот Сталина?
31 июля Юго-Восточная армия финнов перешла в наступление на Карельском перешейке. В декабре нависла угроза над Архангельском. На северо-западном направлении немцы рвались к реке Свирь для соединения с финскими войсками с целью «окончательного разгрома вооруженных сил СССР и завершения войны»! В книге «Ледовый вал» сообщено, что взрывом первой платины ББК в Повенце было уничтожено около двух тысяч пьяных финнов (бронетанковый батальон). Их смыло в Онежское озеро. Фронт замер после этого до 1944. От норвежского Варангерфьорда до Финского залива были развернуты отдельная немецкая армия «Норвегия» и стояли финские войска. Эта группировка насчитывала 21 дивизию (из них 5 немецких) и 3 бригады. Их поддерживали 5-й германский воздушный флот (98 самолетов) и финские ВВС (506 самолётов). Пятимиллионная группировка из 182 дивизий (из них 153 немецких) и 19 бригад, свыше 47 тысяч орудий и минометов, более 4 тысяч танков, около 5 тысяч самолётов. После неудач армий группы «Север» на линии Нарва-Псков финны решились было на сепаратный мир, да не сошлись в торге. И только через пять месяцев после того, 19 сентября 1944 Финляндия вышла из войны на стороне Германии.
В контексте Зимней войны Великобритания и Франция «прямо или косвенно способствовали началу конфликта и препятствовали его завершению». Помимо щедрой материально-добровольческой помощи, они планировали начать военные действия против РККА на севере (в районе Петсамо) и на Карельском перешейке.Бомбардировке должен был подвергнуться Баку и его нефтепромыслы. Ввязывали в войну и Швецию. Если бы немцы к тому времени уже запланировали войну с Россией, они вряд ли ультимативно заявили бы шведскому правительству, что будут рассматривать появление англо-французских войск в Скандинавии как повод для casusbelli. Министр иностранных дел Швеции Х.Гюнтер принял к сведению и передал информацию своему финскому коллеге.
Отвращающий выбор внешнеполитической ориентации между красной или коричневой «чумой» побудил финнов присмотреться к англосаксам. Но маршал Карл Маннергейм весьма скептически относился к возможному участию Великобритании и Франции в советско-финском конфликте, ибо Германия в этом случае выступит на стороне СССР. Министр иностранных дел Финляндии на заседании правительства 6 марта заявил о пагубности для Суоми одностороннего прозападного уклона: «Внешнеполитический курс Запада остаётся для нас опасным. Если мы всецело понадеемся на него, то нас может ожидать судьба Польши». Было уже не до иллюзий о «Великой Финляндии» «от Ладожского озера через Онежское и далее к Белому морю». Так Финляндия, практически не проигравши войну, не капитулировала в плане сдачи своих базовых национальных интересов – пошла на вынужденный компромисс – территориально пострадав, но сохранив крепкий устойчивый нейтралитет.
Мир во время Зимней войны оказался словно на распутье зыбкой реконфигурации мира. А если допустить, что война между Третьим рейхом и СССР не была «столь» неизбежной? Ведь, ссылаясь на инсайдерского анонима САГ, даже сам план «Барбаросса» (середина 1940) носил «лишь предположительный характер: «IV. Все распоряжения, которые будут отданы главнокомандующими на основании этой директивы, должны совершенно определенно исходить из того, что речь идет о мерах предосторожности на тот случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию в отношении нас». И даже через полтора месяца, в уже уточнённой «Директиве по сосредоточению войск» (план «Барбаросса», документ № 050/41) от 31 января 1941 оперативного отдела Генерального штаба Сухопутных войск – фигурирует та же самая обусловленная предположительность: «...В случае если Россия изменит свое нынешнее отношение к Германии, следует в качестве меры предосторожности осуществить широкие подготовительные мероприятия, которые позволили бы нанести поражение Советской России в быстротечной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». О том же говорит и другое важное документальное свидетельство – меморандум уполномоченного отдела экономической политики Имперского управления НСДАП фон Корсванта от июня 1940.... План восточной кампании «Барбаросса» был приведён в действие 22 июня 1941 – когда «предположительность» стала фактом.
Конечно, Сталин признанием антигерманско-проанглийского переворота в Югославии от 27 марта 1941 и заключением Пакта о ненападении с тем новым режимом обесценил договорённость Молотова-Риббентропа. Но так ведь и император Николай IIне мог бросить на произвол судьбы славянскую Сербию – и этим (выстрел в Сараево) дал втянуть себя в войну против монархической Германии, с которой у России геополитические интересы «нигде не сталкиваются», – как писал П.Н. Дурново в Докладной записке Государю в феврале 1914-го, предостерегая против англо-французской ориентации. Как утверждает в своём основательном исследовании «Тайны России» знаток мировой закулисы Михаил Назаров, «враждебность между двумя консервативными странами нагнеталась искусственно». Без умелого задействования организационно-информационного оружия вряд ли состоялась бы Первая мировая. Тогда Ллойд Джордж «с чувством живейшей радости» приветствовал свержение русского Царя (ещё бы: «родственник» грезил империей до Тихого океана): «Британское правительство уверено, что эти события начинают собою новую эпоху в истории мира, являясь первой победой принципов, из-за которых нами была начата война». Не для отстаивания ли всё тех же «принципов» понадобилось закулисье организовать и Вторую мировую войну – рассыпая перед обоими единоправными диктаторами «достаточные основания» на взаимоуничтожение «изгоев»?! Так что советская импровизация на Балканах, трёхчасовая беседа с английским послом Криппсом летом 1940, претензия на всю Буковину (а не только на Северную), 59 героев Советского Союза за антифашистскую войну против режима генерала Франко в Испании... – подбор болезненных заноз раздражения вспыльчивости Гитлера, с последующим раздуванием этих «мотивов» до blitzkriegс Россией. Ведь Сталин ещё в 1934 надеялся на союз с Германией – чтобы миновать втягивание в войну. И смысл чисток, как утверждает Б.Николаевский по многочисленным источникам доказательств, прогерманского характера: «расправлялись со всеми, относительно кого могла возникнуть мысль, что они не примут идеи соглашения с гитлеровской Германией». Противников альянса с Рейхом можно понять. Мол, немцы подсовывали сплошную дезу. Да и в программе национал-социалистической партии, принятой ещё в 1920, провозглашалось: «Мы требуем пространства и земли (колоний) для пропитания нашего народа и расселения избытка нашего населения». Не говоря о программном опусе «Майн Кампф», где сказано: «...если мы сегодня говорим о новых землях и территориях в Европе, мы можем думать в первую очередь о России и подчинённых ей пограничных государствах». Справедливости ради, цитируемые антирусские места в «Майн кампф», о которых предупреждал генерал А.И.Деникин (противник союза с Германией), «большинством не принималось всерьёз» (М.Назаров). И фактические свидетельства военных приготовлений можно по-разному интерпретировать. Да, военные приготовления германцы, как принято считать, начали через три года после захвата власти – в 1936. С конца июня 1940 до середины февраля 1941 проведена переориентация военной экономики и вооруженных сил. А с середины февраля по 21 июня 1941 осуществлена переброска на восток основных сил сухопутных войск вермахта и почти всей авиации при строгом соблюдении мер маскировки и дезинформации. Всё так. Пусть «ради отвода глаз» акцентировалось внимание на планах вторжения не в СССР, а в Англию, подготовке операции «Марита» на Балканах и «Зонненблюмен» в Северной Африке. Но ведь СССР также проводил мобилизационное развёртывание войск. И более того: 15 мая 1941 маршал С.К.Тимошенко и начальник Генштаба генерал Г.К.Жуков в докладной записке правительству предложили по завершению стратегического учений по развёртыванию вооруженных сил НАНЕСТИ УПРЕЖДАЮЩИЙ УДАР ПО ПРОТИВНИКУ. И, не получив ответа, высказались о целесообразности хотя бы привести войска приграничных округов в полную боевую готовность и развернуть первые эшелоны по планам прикрытия. Не веря разведдонесениям, или веря, но опасаясь спровоцировать войну, гасили «панические слухи» как вражескую дезинформацию. Получается, оба лидера наций балансировали на грани войны, опасаясь фальстарта –выжидая до последнего момента опрометчивого шага со стороны союзника-соперника. Так что вопрос о первенстве превентивного вероломства «без объявления войны» остаётся открытым.
Ну а бряцание оружием вплоть до всамделишной имитации «скрытных действий» –может быть всего лишь «околовойность» (мой термин), ибо допускает снятие угрозы и отбой тревоги. Пакт же с Германией при любом варианте развития сюжета войны был жизненно необходим. Англия, как альтернатива, после разгрома немцами её экспедиционного корпуса, не могла и не хотела союзничать с СССР, специально обречённым один на один столкнуть фюрера и «отца народов». Гитлер же «обнаруженной» (да он и не особо скрывал) мобилизационной активностью, как «доразведкой боем», следил за реакцией Сталина, чтобы решить для себя вопрос, на чьей стороне выступит Кремль, и от этого выбрать направление блитц крига. Как и Сталин, Гитлер «доверял, но проверял». Гитлеру необходимо было знать точно чего ждать от России: удара в спину «русской шпагой Англии», когда США придут в Европу во второй раз году этак в 43»? «Сомнительного нейтралитета» Кремля? Или «крепкого рукопожатия не конъюнктурного, а стратегического партнёра, готового поддержать союзника политической, материальной, а если надо –то и военной силой»? Германская разведка знала о спецмиссии американца Самнера Уэллеса: истощить и ослабить Европу и обогатить и усилить США. Целью его поездки в Европу было стравить немцев и русских и погрузить их во взаимоистребление на долгие изнурительные годы. Многолетние – ибо скорый мир сделал бы Германию лидером Срединной Европы. Что геополитически и конкурентно Вашингтон не устраивало. Рассчитывалось, что разрастание войны обескровит европейские государства, в первую очередь СССР и Германию, и усилит доминирующую роль США в мире. Видать потому «Второй фронт» был искусственно оттянут до того момента, когда у германской армии уже не хватало даже и ружейных патронов. 13 ноября 1940 Гитлер задал Молотову важнейший для будущего вопрос: «Объявила бы Россия немедленно войну Америке, если бы та вступила в войну?» Молотов ответил, что«считает этот вопрос неактуальным».Гитлер заметил: «Когда он будет актуален, будет уже поздно». Хотя на 12 ноября 1940 американцы уже воевали на стороне Англии, не только снабжая и вооружая её, но и охраняя силами ВМФ США английские конвои, однако они, похоже, не столько боролись за Англию, сколько «пытались захватить её наследство». Судя хотя бы по беседе с Мацуокой весной 1941, Сталин знал о зловещих кознях Запада, но не верил в добророссийские намерения ни немцев, ни англосаксов. Потому, интуитивно опасаясь стратегической спарки с Германией, он поступал порой двусмысленно, «межстульно» – чтобы в то же время «не злить Антанту» – и тем самым утратил возможность верностью Пакту избежать войны.
Английское радио 14 июня 1941 заявило: сосредоточение германских сил на границе с Россией «не что иное, как шумное надувательство, которое скрывает приготовление к вторжению в Англию». Трудно было не поверить в подлинность сказанного за неделю до большой войны. Хитросплетение стратегической дезинформации, манипулятивной дипломатии и инсинуаций закулисы смешали правду и ложь – чтобы в образовавшейся мути международной нестабильности было легче удить рыбу закулисью агрессии. Может быть, Сталину надо было бы всё же встретиться лично с фюрером – заглянуть в глаза друг другу и решить иначе судьбу более справедливого миропорядка?
В сокрытых пружинах тайной механики мировых событий наверняка истоки антироссийских и Крымской, и Наполеоновой в 1812, и июня 1941, и нынешней «гибридно-хай-лайкливой» войн (в СССР «гибридная» именовалась «непрямой агрессией») «иными средствами», как и сам Беловежский «недоворот» гибельно-переворотного порешения Советско- Красной империи. Ведь России и Германии не удалось совместно изменить ход мировой истории в направлении сотрудничества народов во имя противодействия масоновидному глобализму и, значит, — на благо более разумного и справедливого мира во всём мире. От укрощения Германии Россией выиграли англосаксы. Они, как пишет историк Н.А. Нарочницкая, срочно инкорпарировали постсоветские страны Mitteleuropaв западный постялтинский каркас под англосаксонским контролем (чтоб не достались крепнущим германцам). Граница этой структуры – атлантической постялтинской Европы – проходила по маккиндеровскому меридиану – Берлину. Ёмкую формулу геополитика Маккиндера англосаксы использовали как для конструирования в 1942 поражения Германии, так и для разгрома СССР, с попыткой последующего завладения «Мировым островом»: Евразийской цитаделью –Россией. Для этого был Мюнхенский сговор «демократий» с гитлеризмом – закладка детонатора войны между Рейхом и СССР. Интриги «демократий» и загнанность в позицию «Буриданова осла» в смысле выбора коалиции примыкания к той или иной –довели Сталина до оправдывания перед американцем Гарриманом за исповедываемый национал-большевизм, объясняемый «Вождем народов» якобы насущной прагматикой: «Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за советскую власть... Может быть, будет сражаться за Россию». На радость правящим компрадорам: укатали Сивку крутые горки, коли сам несгибаемый вождь не сдюжил в дьявольских интригах.
Попробуем актуализировать несостоявшееся прошлое. Гипотетически вообразим схватку иных коалиций: Англия и Франция на стороне Финляндии, а Германия и СССР – «спиной друг к другу» против общего врага. Военачальник и стратег М.Н.Тухачевский не исключал коалиционной войны «двух частей земного шара» –одна против другой. И.И.Вацетис в своем труде «О военной доктрине будущего» уточнял даже состав участников предполагаемой двублоковой схватки: с одной стороны – Англия, Америка, Франция и Япония, а с другой – Германия, Австрия и Россия (лишь Японию не туда отнёс). В этой батальной картине краткосрочной перспективы мира Германия и Россия оказывались по одну сторону фронта. У обеих стран однородные базовые постулаты относительно англосаксонской коалиции «полумира»: «капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистской Германии, так и Советского Союза»– заявлено в документах Третьего Рейха.
Конечно, православному сознанию фашизм априори духовно чужд, как «языческий соблазн» (по Бердяеву). Однако имеется и нечто философски сближающее эти идеологемы. Например, у русской идеи, полагает философ Иван Ильин, есть свой корпоративизм – это наша соборность: Земские соборы. Русская экзистенция с соборным сознанием всеобща, как законы небесной механики: «Государство не есть механизм состязающихся корыстей, но организм братского служения, единения веры, чести и жертвенности: такова историко-политическая основа России. Россия стала отходить от неё и сокрушилась». «Люди забыли Бога»–заметил Александр Солженицын. В отличие от живородной и всемирно притягательной Русской идеи – в «Доктрине фашизма», в самих её зёрнах просматривались ростки деградации, вырождения – поражения Германии. Некорректно уподобить «сталинизм» «фашизму», как .это сделал недавно Европейский Союз. То есть открытая гибридная агрессия по отбиранию у России гордости победителя в Великой войне и замазывание грязью всенародную память о Сталине, выведшим страну с ШЕСТОГО места на ВТОРОЕ. Это ответ на российские успехи в Сирии, на крепнущую военную мощь державы, за НАШКРЫМ, за огрызания на санкции по Донбассу – за имперское оживление реанимирующегося русского духа. Это пожинание горьких плодов ложного пути –устремлённости к «гнилому Западу», а не, допустим (коли нет достаточных сил и средств, минимум равновеликих угрозам и вызовам), к гипотетическому Четвертому Пакту Германии, России, Италии и Японии. Потому, ПОБЕДИВ в Великой Отечественной войне, Советский Союз рухнул в одночасье, подорванный изнутри изъятием консолидирующего нацию опорного стержня –6-ой Статьи Конституции) в ХОЛОДНОМ МИРЕ, потянувшись к предбаннику НАТО младшим партнёром «сильных мира сего» и получив лишь в награду за «козыревскую» дипломатию «ножки Буша», и застывшего нынче в оцепенении от наконец-то распознанной наглости плутократий к спасителю. Стоило ли заслонять собой такой Запад от проекции монгольского нашествия, от Наполеона? Спасти от германской железной поступи, от направленного терроризма –если «благодарные демократии» объединённо долбят ни за что свою истерзанную жертву?! Позорно третируют даже олимпийских героев! Россию, как антицивилизационного «дикаря», срезали на антикоммунистическом этапе перманентной холодной антирусской войны. А чтоб не разлучать «парочку лузеров», до того угробили Германию – денацистили-замаршалили-закошмарили до потери осознания национальной суверенности (их канцлера утверждает Заокеанье).
Допустимо предположить, что блоковая спайка России и Германии – лучших на планете воинов, технологической мощи немцев и умелых самородков Левшей, с просторо-сырьевыми богатствами России и германским строгим умным порядком – благодатно для всеобщей справедливости и надежной гарантии мира. «Я считаю,- сказал Гитлер Молотову («Документы внешней политики СССР», том XXIII, кн.2, ч.1, с.65), - что наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и будем бороться друг против друга». И это исторически предначертано: «В союзе обеих империй, – писал фон Бисмарк графу Петру Шувалову 15 февраля 1877, – заключается такая сила и гарантия безопасности, что меня приводит в раздражение уже сама мысль о том, что он может когда-либо подвергнуться опасности без малейшего на то политического основания... Пока я буду возглавлять наши государственные дела, вам трудно будет избавиться от союза с нами».
История не терпит сослагательного наклонения. И всё же вопиет воздать должное несбывшееся вероятие, при котором конфигурация союзников и противников в начавшейся мировой войне могла сложиться бы совсем иной, и неизвестно какой была бы дальнейшая судьба человечества. Прикинем возможное очертание мира со дня вчерашнего – воссоздадим давнопрошедшую, «плюсквамперфектную» ретроспекцию переломного момента истории – концовки Зимней войны. Могла ли связка Рейх-СССР «протрампить болото» плутократо-глобалистской системы мировой опасности (ныне соросовской) в свою диалектическую противоположность – консервативно-имперскую, национально-возрожденческую безопасность для всех?
Было бы примерно так. США – дрожали бы за океаном. Франция и Англия – вряд ли остались бы ведущими державами мира, они трансформировались бы в нечто вспомогательно-второразрядное. Их «цивилизация торгашей» – с глобальной «всепозволительностью» разнузданного эгоцентризма, безбожного индивидуализма и поклонением «золотому тельцу» –почила бы в бозе. Ведь сам Христос выгнал из храма оскверняющих его торгашей и ростовщиков. Германия – главенствовала бы почти по всей Европе, а также в Африке. СССР (не было бы геополитической катастрофы распада Красной империи) – в Китае, Индии, Ираке, Иране... Китай бы перенаправил вектор ускорения опережающего развития не для штурма первенства в геополитилческой иерархии акторов, а для массового удовлетворения интеллектуально-прикладных и бытовых нужд человечества. Короче: в общую копилку содружества от каждой нации – вклад по возможностям, со справедливым перераспределением по нуждам насущным. Примерно в такой миролюбивой и честной устремлённости скооперировались бы страны. А коалиция же супротивных геополитических хищников перед гарантированно сокрушительным отпором русско-германского костяка безопасности сникла, самоизолировалась и добровольно-принудительно перестала бы существовать. «Если будет обоюдное признание будущего развития, то это будет в интересах обоих народов. Это, возможно, потребует много труда и напряжения нервов, но зато в будущем оба народа будут развиваться, не став, однако, одним-единым миром, так как немец никогда не станет русским, а русский — немцем. Наша задача — обеспечить это мирное развитие» (ДВП, т. XXIII, кн. 2 (1), стр. 42) – предрекающий завет Адольфа Гитлера. Прообраз мирного сосуществования двух разных систем во имя всеобщего блага. Вместо маячащей перед Советской Россией неискренней и кашмарящей англосаксонской имитации, германцы предлагали честную дружбу и деловое взаимодействие, при полном уважении индивидуальной разности друг друга. Всё «прогрессивное человечество» костьми легло, чтобы опошлить (мол спевка национал и социализма) и загубить в зародыше эту «красно-коричневую» химеру. Потому ЕС приурочил огитлеризацию Сталина в ознаменование 75-летнего юбилея окончания Большой войны –для очернения и дискредитации «фашиствующего великодержавия» любой России и путинского мобилизационного рывка. По логике «юбилейного фейерверка», на повестке дня «демилитаризация» Калининграда (Кёнигсберга). Антироссийских затей у закулисы хватит на мафусаиловы века. Запуск Северного газопотока – это проявление «отложенного конфликта» в наконец-то начинающейся схватке «коалиций полушарий» –стран не территориально-сопредельных, а совпадающих по общим интересам и неприятию глобалистической бесовщины. Это критериальная проба на востребованность воскрешения проекции идеи кооперации «Третьего Рейха» и «Третьего Рима» в условиях пошатнувшегося господства англосаксов при системном кризисе Запада. Сдрейфит ли и сдастся Берлин от гибридного натиска плутократии на витке спирали истории, по симптоматике обострения почти неразрешимого уже «конфликта конфликтов» напоминающей предгрозовые 1940-е? Или Пакт-2020 между антиглобалистским Западом и Евразийским «полумиром» состоится и не позволит закулисе развязать Третью мировую войну.
Сбывается «cтрашный сон» для англосаксов: немцы всё больше симпатизируют России. Согласно проведённому недавно исследовательским центром KörberStiftungопросу, в Германии заметно усилился рост антиамериканских настроений, при растущей симпатии к России и Китаю. Мир шокирован искусственно возгоняемым хаосом и неопределённостью, беззащитностью «чипизированного» человека под колпаком всевидящего ока надсмотрщика и всё большего беззакония. Поскольку «Бог умер», и Европа ещё при Шпенглере «закатилась», ныне она вырожденчески деградирует (после «групповушного» глумления над Югославией бомбами с надписью «с Пасхой!») –находясь «на краю пропасти», как выразился президент Франции Э.Макрон. Великобритания – дрейфует в сомнительный изоляционистский Brexit, Франция – в «желтых жилетах», охвачена всеобщей забастовкой. У НАТО – прямо «биполярное расстройство» –свой почужел: Эрдоган не слушается альянсного «общака». «Паралич мозга» –выносит диагноз ЭммануэльМакрон. Да, маразм крепчает: видимо прогрессирует когнитивный диссонанс: состояние психико-ценностного дискомфорта, вызванное столкновением в сознании конфликтующих представлений об идее и национальном достоинстве; когда вдруг член НАТО Турция, вопреки Пятой статье Устава, отказывается поддержать план по защите Польши и стран Балтии от «российской угрозы». ВСША – сладострастно импичментят президента Трампа, дерзнувшего вновь онационалить свою залибертаризованную Родину... Зато на фоне духовной обреченности Запада всё притягательнее альтернативная господствующей –Русско-Евразийская цивилизация (хорошо бы предварительно очищенная от тлена либерал-экстремистской смердяковщины). От стержня самодержавного Третьего Рима идёт светоносная духовная ответственность за судьбу всего мира. «Нам не нужно действовать против других наций, - сказано в «Русской идее» философа Владимира Соловьева, - но с ними и для них, –в этом лежит великое доказательство, что эта идея истинная. Ибо истина есть лишь форма Добра, а Добру неведома зависть».
Послевоенная Финляндия «финляндизацией» внешнеполитического курса страны упрочила свой статус нейтрального государства, закреплённый Парижскими мирными соглашениями в 1947. С Россией у Суоми выстраиваются нормальные конструктивно-деловые отношения. Кстати, президент Финляндии Саули Ниинистё не поддерживает сохранение санкций против РФ.Финляндия очень серьезно относится к своей обороне. «После окончания холодной войны мы, –С.Ниинистё, – никогда не ослабляли нашу стражу. Желание наших граждан защищать свою страну является самым сильным в Европе. Поддержание сильной национальной обороны направляет два мощных послания. Это порог против потенциальных агрессоров. И это делает нас более интересным партнером». Финны пережили болезнетворный этап, когда «чума, идущая с востока, могла оказаться заразной». У них иммунитет на духовные и территориальные внешние воздействия. «Нет, я не думаю, что Россия нападет на какое-то из прибалтийских государств, –говорит президент, –и нет никаких оснований для нападения на Финляндию. Существует скорее глобальная угроза, но есть и здоровый баланс. Если бы была война, никто бы не выиграл». «Сильная Европа» –гарант безопасности. Поэтому финны за укрепление сдерживающих сил функциональным партнёрством с НАТО. Без членства в Альянсе они партнёрят в совместных учениях:TridentJuncture 2018, DistantFrontier 1, REDFLAG-Alaska 19 (тренинг финских пилотов для многонациональных операций), ArcticChallengeExercise-2019, Baltops2019.Поскольку финские аэродромы и порты предоставляются на учениях военнослужащим НАТО, в случае гипотетического вооружённого конфликта Финляндия может стать плацдармом для развёртывания группировки Североатлантического альянса. Для России подозрителен «благожелательный нейтралитет» финляндцев к НАТО. На данный момент финны вряд ли позволят Альянсу проводить крупномасштабные учения на своей территории –провоцировать Россию. Живут себе мирно: безвылазного экстрима и без самоизоляции в военной сфере. Как утверждал британский политик-философ лорд Болинброк, «Слава нации состоит в том, чтобы соразмерить цели, которых она добивается, с её интересами и её силами, средства с целями, а энергию – с ними обеими».
Лакмусовой бумажкой индикации взаимоотношения с Россией является свежий совместный доклад силовиков и МИДовцев Финляндии, под названием «Россия силы». Он написан в сдержанной тональности, не русофобский по духу, лишен излишней предвзятости. Опасаясь сталинского рецидива, финны рассчитывают на появление эффективной системы сдержек и противовесов и готовы, как в период холодной войны, стать площадкой для диалога по безопасности (Хельсинкский акт 1975, давший старт ОБСЕ, Хельсинский саммит Путина и Трампа 2018). Российский лидер Владимир Путин, как правило, дважды в год видится со своим финским коллегой. «Горячие финские парни» прохладно-осторожны в биомеханике принятия решений, ибо когда избыток Запада или Востока--искажается «филигранность финского баланса».
Геополитически Финляндия – «пояс» между Востоком и Западом. По линии финно-угорского наследия теплится надеждой на взаимный вариант судьбы – большего единения с евразийской Россией. К этому ведёт сама этно-геополитическая органика Суоми – «гармония и взвешенная организация фронтира», реализуемые в финском опыте европейско-евразийского баланса. Эта «экологическая мудрость», как полагает известный авторитет в геополитике Александр Дугин, ключ к финской идентичности, воспеваемой на разные лады в «Калевале»: если нечто подталкивает тебя вправо, сделай шаг влево. Соприродная многовекторность гиперборейской нордической культуры: тот, кто увлекается одним, подвергается риску быть сломанным со стороны другого. Карело-Мордовскому генетическому отростку менталитета с таинственностью и импровизацией пора напомнить о себе Шведско-Германскому родичу строго структурированного порядка.
И вот он – свежий маятнико-резонансный качок к русским ожиданиям: «Самое конкретное решение, касающееся вопроса безопасности Финляндии, - это сильное оборонительное союзничество с Россией»,- утверждает профессор кафедры стратегии Академии вооруженных сил Финляндии Алпо Юнтунен в ведущем финском журнале «Суомен Куваленти». «Надо вспомнить,- продолжает он, - что оборонительная защита России гарантировала Финляндии мирное положение и возможности развития. А когда Финляндия была частью Швеции, наша страна постоянно была военным полем». Предлагается начать военно-союзнические отношения со взаимодействия по решению актуальнейшей задачи по минимизации информационных угроз. Верно: информатика – одно из важнейших направлений активной обороны. Ведь политическое поле одновременно является информационным. Конструирование позитива и негатива –мастерство победной информационной драматургии. «Тот, кто владеет информацией – владеет миром». Информационные войны, как полагает спец по ним Георгий Почепцов, усиливают не только более мощные страны, они дают шанс стать на равных странам второго и третьего мира, что связано с асимметричным характером информационного оружия, позволяющего любому государству в критический период стать наравне с самым сильным.
Таким образом, на исходе Зимней войны возникли геостратегические предпосылки к кардинально антиглобалистскому переустройству мира. Импульс на «переворачивание мира» исходил от финской мифической Гипербореи – «прародины человечества и праматери мировой культуры», от МАЛОЙ СТРАНЫ В НУЖНОЕ ВРЕМЯ И В НУЖНОМ МЕСТЕ Он катализировал вспыхнувшие тогда реконфигурационные ожидания. Заявил о себе шанс сменить гибельный для СССР тренд запрограммированной геополитической катастрофы – уготованного разгрома Красной империи, с последующей «деколонизацией» (резекции подбрюшья СНГ) Советского Союза в поствоенном ХОЛОДНОМ МИРЕ в «лихие 90-е». Для защиты Евразийской цивилизации и мира от «конца истории» по Фукуяме, Аттали и Бжезинскому, России предстоит противостоять одновременно и компрадорскому режиму, и Западу. Для Бога нет ничего невозможного.
Зимняя советско-финская война – часть гражданской междоусобицы в России, которая началась на финской территории в 1918 и не кончилась в 1939-40. Сложившееся вопиющее социальное неравенство –предбаррикадный индикатор детонации бунта. Лейтмотив «Встань, Россия, из рабского плена!» всё громче и шире. Грядёт подлинное православно-державное возрождение – вплоть до германовидного имперско-монархического флага, вместо торгашеско-власовского. Народная воля жаждет власти сталинской типологии: сильной, справедливой, честной (наследство «усатого» –пара сапог!) –без плюралистичного привеска «либеральной сволоты» (словечко Достоевского). ДУХ нации курвится-умирает-выветривается- трансформируется в ДОХлый, ежели удерживается в деградационном режиме «либеральным крылом», при котором для народа «всё потеряно-предано-продано», поскольку жить не «весело» без императива чести-доблести-геройства. На постсоветском пространстве не СССР воссоздастся, ибо, как верно подметила прекрасный духовед Ольга Сокурова, скрещение серпа и молота – ложный крест. А его экстракт мощи и справедливости – в обновлённом духовно-осмысленном имперском обличии. Это Российский Союз, как интегратор русской империи –убеждён консервативный государственник С.Н. Бабурин. Имперскость не мирозахватническая, а «всемирно отзывчивая». Сошлюсь на тонкого интерпретатора связки «власть и вера» А.В. Логинова. Россия, традиционно представляя собой метаисторическую вселенскую православную империю, имеет не географические, а духовные параметры. И даже являющуюся частью русского самосознания давнюю доктрину «Москва – Третий Рим» следует рассматривать не как имперскую концепцию, подтверждающую право России на овладение территориальным и политическим наследством византийских императоров, а как вполне современное эсхатологическое обоснование национальной идеи. Напрашивается вывод: «ослабление православия привело к разрушению светской Российской империи; его полная утрата означала бы для русского народа гибель Русской империи цивилизационно».
Власть не милостью Божией (коль без Царя в головах), так обязательно Божьим попущением сохранит духовный капитал национальных устоев. Правда и благоденствие народа превыше всего. Без крепкого справедливого духовного базиса не будет ни общественного согласия, ни победы в войне. Эта философема согласуется со стратегемой «науки побеждать». Блестящий геостратег генерал А.Е.Снесарев, формулируя свои принципы теории высшей стратегии, доказывает, что определяющее качество цивилизации – её духовный коэффициент «пси» есть сумма аксиологических ресурсов целей-и-ценностей, гносеологической энергии понятий, праксеологических «приемов» деятельности (технологий). Однако «здоровый дух» может находиться лишь в здоровом государственном и общественном «теле»–четко и разумно организованной и функционирующей системе. Только в ней может пребывать и действовать полноценный «тамерланов мозг» – Генеральный штаб. Несмотря на существенное ухудшение геополитического и внутреннего положения, Россия сохраняет объективные параметры «великой державы», позволяющие занимать особое место в системе глобальных пространственно-силовых отношений.
Опыт Советско-Финляндской Зимней войны и её перетекание в мировую обогатил оперативно-тактическое военное искусство, соотнёс народы на совместимость по интересам в коалиционном противостоянии неоглобализму, поверг сомнению правомерность многовекового англосаксонского несправедливого доминирования и предложил человечеству в качестве альтернативы если не гипотетически русско-германский строгий и стабильный миропорядок, то Русско-Евразийский духовно-цивилизационный вектор справедливости и всеобщей безопасности для всех и каждого.
проф. Евгений Александрович Вертлиб
президент Международного Института стратегических оценок и управления конфликтами (МИСОУК – Франция)
.jpg.webp)
1. "Предрекающий завет Гитлера"?