Предлагаем вашему вниманию интервью болгарского политического деятеля Борислава Цекова Аналитическому центру святителя Василия Великого. Борислав Цеков - председатель «Института современной политики», доктор конституционного права, депутат Народного собрания Болгарии в 2001-2005 годах, член Правового совета при Президенте Болгарии Румене Радеве.
- Господин Цеков, мы рады приветствовать Вас! Прошедший год стал весьма непростым в международных отношениях и особенно в межцерковных. На Ваш взгляд, какие события и тенденции в международных отношениях и церковной жизни стали наиболее значимыми в 2018 году? Каким был этот год для Болгарии?
- Прошедший 2018 год был годом глубоких изменений в геополитической архитектуре мира. В настоящее время ведётся демонтаж неолиберального глобализма, который стал доминирующей доктриной в последние четыре десятилетия. Неолиберальный глобализм является продуктом интересов транснационального капиталистического класса и состоит из трёх идеологических основ. Первая - это неолиберальные экономические принципы, которые проповедуют рыночный фундаментализм, глобальный рынок без политических и административных барьеров. Национальные государства считаются препятствием и, следовательно, всё делается для того, чтобы свести их к географическому понятию, а их суверенитет захватывается наднациональными органами, далекими от капризов демократии.
Борислав Цеков.
Второе основание - американский неоконсерватизм и его видение однополярного мира с гегемонией США и ЕС как привилегированной периферией; заряженный патологической русофобией, за которой стоит желание захватить ресурсы Евразии на пользу транснационального капиталистического класса.
Третий элемент - это заимствованная у прогрессистов «политика идентичности», частью которой является гендерная идеология. Политика неолиберального глобализма была делегитимирована финансово-экономическим кризисом в 2008 году, и при этом она затронула основные ценности современного общества - нацию, религию, семью. Поэтому сопротивление этому «статус-кво» возрастает. В Европе всё больше стран управляются социально-консервативными и центристскими патриотическими силами - от Италии с Сальвини и Австрии с Курцем до стран Вышеградской четвёрки[1]. Но самый мощный политический импульс для демонтажа неолиберального глобализма даёт политика президента Трампа. Он отменил соглашения о свободной торговле, вытащил Соединенные Штаты из глобалистских проектов по климатическим изменениям и миграции. Новая стратегия национальной безопасности США, принятая Трампом в 2017 году, заявлен отказ от идеи однополярного мира с гегемонией США. В ней сформулирована ясная цель - «мир сильных, суверенных и независимых наций, каждая со своей культурой и мечтами, работающих бок о бок для процветания, свободы и мира». Это диаметрально противоположно глобалистской претензии, сформулированной администрациями Клинтона, Буша и Обамы, - «мир, основанный на правилах международного порядка через устойчивое американское лидерство». В новой геополитической архитектуре мировые дела определяются жёсткой конкуренцией, противоречиями и балансами между США, Россией и Китаем.
Прошедший 2018 год был годом глубоких изменений в геополитической архитектуре мира. В настоящее время ведётся демонтаж неолиберального глобализма, который стал доминирующей доктриной в последние четыре десятилетия.
Это большая картина, в которой Болгария в 2018 году не присутствовала. Страна в застое. Но всё-таки есть разлом среди политической элиты, установленной глобалистами. Под давлением болгарской общественности и Болгарской Православной Церкви (БПЦ) были отклонены два важных неолиберальных глобалистских документа - Стамбульская конвенция, продвигающая гендерную идеологию, и Глобальный пакт ООН по миграции, цель которого - придать новый импульс иммиграционной волне, которая меняет социокультурный код Европы. Однако с точки зрения церковных отношений 2018 год был годом «посева ветров». Предстоит увидеть в 2019 году, пожнём ли бурю.
- В прошлом году отмечалось 140-летие освобождения Болгарии от османского ига. Насколько память об этом значима для современных болгар, как они относятся к России? И чем дорога Россия для Вас лично?
- Наши народы имеют глубокие социальные, культурные и психологические связи и близость. Они неподвластны политической конъюнктуре. Освобождение Болгарии от турецкого рабства неразрывно связано с подвигами и жертвами русского народа. Конечно, были прагматичные государственные интересы, но надо всем была братская христианская любовь к страдающему болгарскому народу. В настоящее время небольшая, но громкая часть болгарской политической и интеллектуальной верхушки пытается подменить историю, чтобы отрицать решающий вклад России в болгарское освобождение. Но это обречённые попытки. Ничто не может стереть из народной памяти болгар чувство признательности братьям-освободителям.
Дмитриев-Оренбургский
Николай Дмитриевич (1837-1898). «Въезд великого князя Николая
Николаевича в Тырново 30 июня 1877 года» (1885).
Долг моего поколения общественных деятелей, ученых, интеллектуалов, которые достигли своего совершеннолетия после падения Берлинской стены, состоит в том, чтобы передать эту память, это чувство и эту историческую истину тем, кто идёт вослед нам. В политическом отношении, конечно, можно говорить о многих упрёках между Болгарией и Россией. Но есть вещи, которые выходят за рамки политики.
Вы спрашиваете меня, что Россия значит для меня лично. Я испытываю глубокое уважение к силе и достоинству русского народа. Я признаю, что есть только одна песня, кроме гимна Болгарии, при которой я инстинктивно стою на ногах и слушаю со слезами на глазах. Это «Вставай, страна огромная».
Наши народы имеют глубокие социальные, культурные и психологические связи и близость. Они неподвластны политической конъюнктуре. Освобождение Болгарии от турецкого рабства неразрывно связано с подвигами и жертвами русского народа.
Великая Отечественная, разгром нацистской чумы, беспримерный героизм и самопожертвование русского народа, других советских народов в составе Красной Армии в той войне с антихристом - одна из самых героических страниц в истории человечества.
Мой дедушка погиб в 1945 году в боях с гитлеровцами на реке Драва в Венгрии в заключительной части войны. Я нёс его портрет на шествии «Бессмертного полка», которое недавно было организовано и в Болгарии в День Победы - 9 мая. Эта священная победа была бы невозможна без русского народа. Не было бы Дня Европы, который отмечается сегодня в ЕС, без Дня Победы. Это для меня Россия.
- Для нас как православных людей очень значима твёрдая евангельская позиция Болгарской Православной Церкви по ряду вопросов (включая неприятие экуменизма и гендерной идеологии). При этом сегодня и в России, и в Болгарии, и в других православных странах часть общества весьма агрессивно относится к Церкви. На Ваш взгляд, каково значение Церкви для современного общества и конкретно для болгарского? Каковы основные вызовы, с которыми Церковь сталкивается в современном мире?
- С общественно-политической точки зрения Святое Православие есть общность, тесно связанная с ценностями, которые не подлежат конъюнктурным изменениям. Это противовес неограниченному рынку, подчинённому только прибыли. Вот почему неолиберальный глобализм стремится изгнать Церковь и вообще религию с общественной арены. В течение многих лет предпринимались попытки создать нецерковное общество, а религию - заключить в храмы. Попытки внушить, что религия есть только forum internum - внутренне, интимное переживание веры, составляющая свободы совести. В то время как forum externum - то есть проявление веры в социальной среде, присутствие традиционных религиозных общин и их институтов на общественной арене, как партнёра государства и равного участника демократической дискуссии - должен быть уничтожен. В рыночном обществе, по мнению неолиберальных глобалистов, есть только место для одного «бога» - свободного рынка. Принцип светского правления заменяется воинствующим атеизмом. Тем не менее, наблюдается всё более масштабное сопротивление такому типу политики.
Отношение болгарского государства к Болгарской Православной Церкви постепенно начало меняться в более положительном направлении.
Неслучайно Юрген Хабермас говорит уже не о «секулярном», а о «постсекулярном обществе», в котором основные конфессии являются партнёрами государства и равными участниками общественных дебатов о политике и законах. В течение многих лет Страсбургский суд также пытался навязать в качестве стандарта в государственно-религиозных отношениях протестантское понимание того, что религии нет места на общественной арене. Неслучайно, что практика этого суда заключалась в том, что государство должно быть «нейтральным и беспристрастным организатором права на вероисповедание», что означает, что оно не имеет права поддерживать особые отношения с преобладающим и традиционным вероисповеданием.
Такое понимание противоречило реалиям почти всех стран Совета Европы, но они пытались его навязать. К счастью, всё это было преодолено известным решением по делу «Лаутци против Италии» в 2012 году: суд в Страсбурге постановил, что отношения государства и религии находятся на усмотрении государств в соответствии с их историческим наследием, цивилизационной принадлежностью и актуальным балансом в обществе. В этом контексте отношение болгарского государства к Болгарской Православной Церкви постепенно начало меняться в более положительном направлении.
Например, недавно были приняты законодательные изменения, согласно которым государство будет ежегодно предоставлять субсидии для покрытия расходов на заработную плату православного духовенства, при полном соблюдении автономии и отделения Церкви от государства. Это должно помочь Церкви развивать её спасительную миссию и свою активность, высказывая в обществе свою позицию по поводу ценностных дилемм современности и в качестве участника политических и правовых дискуссий.
- В прошедшем году мы стали свидетелями острого кризиса во вселенском Православии, когда Константинопольский Патриархат вмешался в ситуацию на Украине, являющейся канонической областью Русской Православной Церкви. На Ваш взгляд, чем обусловлены действия Фанара? Несут ли они угрозу для Болгарии?
- Действия Константинопольского патриарха Варфоломея на Украине наносят болезненную рану Святому Православию. Утверждения Фанара, что он может «аннулировать» действие томоса, выданного в 1686 году относительно перехода Киевской митрополии под юрисдикцию Московского патриархата, являются неприемлемыми. Изменения в границах одной епархии, которые длились более 30 лет и не встретили возражений, закрепляются окончательно (17 правило IV Вселенского собора). Патриарх Варфоломей, утверждая, что может в одностороннем порядке объявить «автокефальную украинскую церковь» при наличии на той же территории действующей поместной канонической церкви, нарушает также правила 8 и 12 Первого и Четвертого вселенских соборов, которые запрещают, чтобы в одной и той же епархии было более одного митрополита. Об этом говорит точное прочтение канонов.
Действия Константинопольского патриарха Варфоломея на Украине наносят болезненную рану Святому Православию.
Однако сделаю сразу одну важную оговорку. Речь идёт о правилах, регламентирующих административный порядок и не являющихся частью догматического учения. Это означает, что вселенский епископат может установить другой порядок. Будет ли это сделано, зависит от реакции остальных Поместных Церквей по украинскому вопросу. Пока они заняли осторожную, выжидательную позицию. Если они ограничатся молчанием или открыто признают действия и решения Константинопольского патриарха на Украине, то это будет означать установление нового церковного порядка, который придаёт особый статус Константинопольскому патриархату, который уже будет обладать не только первенством чести, но и власти.
Это большой вопрос, который порождает ситуация, сложившаяся на Украине. Я с пониманием отношусь к стремлениям части украинского общества и духовенства добиться автокефалии, но методы, которыми решили её приобрести, являются очень спорными и подвергают вселенскую Церковь испытаниям. В каком направлении будут разворачиваться события, мы ещё увидим.
По вопросу о статусе Константинопольского патриархата могу сказать следующее. Это одна из поместных автокефальных Церквей, которая стала именовать себя «вселенской» при определённых исторических условиях и в пределах одной империи, которые уже не существуют. На Втором Вселенском соборе в 381 г. её предстоятель получил статус «второго по чести» после римского (3 правило), а на Халкидонском соборе в 451 г. она получила статус патриархии.
После великого раскола 1054 г. Константинопольский патриарх занял первое место в диптихе Православной Церкви. Это первенство чести, которое, однако, не имеет никаких канонических или административных прерогатив за пределами Константинопольской церкви. Это братское уважение в церковном протоколе исторической роли Константинопольского патриархата ради его расположения в столице Византийской империи - Константинополе. Эта роль сводилась к некоторым естественным обязанностям быть посредником между остальными поместными церквями империи и правителем империи.
Практический характер этих особенностей отражался и в период Османской империи, когда султаны относились к Константинопольскому патриарху как к этнарху, то есть представителю православного населения империи. Однако Константинопольская церковь несколько десятилетий предъявляет претензии на первенство и исключительную юрисдикцию над православной диаспорой - то есть на население за пределами границ поместных церквей в США, Канаде и т. д. Притязания Фанара существуют и на административную власть в вопросах предоставления автокефалии и церковного судопроизводства, - на Фанаре считают, что имеют канонические основания для того, чтобы выносить окончательные вердикты на жалобы, поступающие от глав других Поместных Церквей.
Правильно ли это? Категорически нет! Главой Церкви является Иисус Христос, а не Его земной «ставленник», у нас нет «православного папы»! Верховная власть в земной Церкви соборна и принадлежит полноте епископата, а не одному лицу. Вселенская церковь строится по территориальному принципу и состоит из Поместных Церквей, которые самоуправляемы и имеют полноту власти в признанной за ними юрисдикции, а между собой они равноправны.
Свои претензии на диаспору патриарх Варфоломей пытается обосновать 28 правилом Халкидонского собора, который обозначает юрисдикцию Константинопольского патриархата (провинции Понта, Фракии и Асии) и, кроме того, включает в неё «иноплеменников из названных областей». Однако очевидно, что текст правила четкий и безусловный - «иноплеменники», но в пределах Константинопольской церкви, а не за её пределами.
Главой Церкви является Иисус Христос, а не Его земной «ставленник», у нас нет «православного папы»! Верховная власть в земной Церкви соборна и принадлежит полноте епископата, а не одному лицу.
Что касается воображаемых прав, которые Варфоломей пытается присвоить себе в отношении апелляций от иерархов из других Поместных Церквей, ссылаясь на 9-е и 17-е правила Халкидонского собора, то их правильное толкование дал великий канонист Иоанн Зонара - речь идёт только о «тех епископах, которые были под его властью». Константинопольский патриархат является не более чем одной из автокефальных Поместных Церквей - имеет власть только в своих епархиальных границах и нигде более.
Тем не менее повторюсь, будет ли этот тысячелетний порядок сохранятся и далее, зависит от вселенского епископата и его реакции по украинскому вопросу. Если вы решили применить старый византийский принцип Imperium sine Patriarcha non staret («Царство без патриарха не бывает») сегодня в отношении Украины, завтра в отношении Бывшей Югославской Республики Македония, то не возникнет ли вопрос: а почему Турция не имеет свою автокефальную церковь, которая бы заменила фактически эллинизированный Константинопольский патриархат?
Вызывает тревогу и отношение Константинопольского патриархата к непризнанной «Македонской православной церкви». В прошлом году собор духовенства в Скопье добавил к названию своей церкви и «Юстиниана Прима». Как мы знаем, это название носила древняя архиепископия, основанная императором Юстинианом I, которая просуществовала недолго. Мне кажется, что поиск синодом в Скопье какого-то мнимого правопреемства с этой древней церковью имеет дальние цели и поддерживается Фанаром. Предположим, что тем самым пытаются создать ложное основание для того, чтобы утверждать, что церковь-мать синода в Скопье это не Сербская Православная Церковь, а Константинопольская. Дальнейший ход событий в Македонии также зависит от реакции Поместных Церквей на действия патриарха Варфоломея на Украине. Также не следует забывать, что юрисдикция Сербской церкви, которая распространяется и на территорию современной Македонии, признаётся Вселенской Церковью и односторонние действия Фанара под каким-либо предлогом можно рассматривать как тяжкое покушение на единство Церкви.
- Как бы Вы, как доктор конституционного права, охарактеризовали религиозную ситуацию на Украине, где государство оказывает огромное давление на каноническую Церковь? Вспоминается болгарская схизма 1990-х годов и её преодоление на Софийском соборе 1998 года. Может ли этот опыт быть использован для решения проблемы на Украине?
- Мы являемся свидетелями того, как предпринимаются попытки изменить церковное устройство в сторону мягкого варианта православного «папизма» - вместо первенства чести патриарх Фанара стремится присвоить себе в Православной Церкви первенство власти. Конкретно на Украине патриарх Варфоломей нашёл и своего «цезаря» в лице Порошенко. При его политическом вмешательстве и при поддержке государства происходит формирование непризнанной на данном этапе украинской православной церкви. В этом смысле на Украине формируется какой-то новый вид «цезаропапизма» в православной одежде.
Украинский вопрос мог бы быть рассмотрен именно на Всеправославном соборе, который был бы посвящён указанной проблеме и созван по инициативе Московского патриархата.
Я ожидаю, что власти на Украине усилят своё незаконное давление на каноническую Православную Церковь, которая находится в юрисдикции Русской Православной Церкви. Они будут использовать репрессивный аппарат государства для захватов храмов и монастырей канонической церкви и передачи их во владение поддерживаемой государством и патриархом Варфоломеем новой церковной иерархии.
Когда политика начинает диктовать Церкви, вера оказывается в опасности. В Болгарии мы прошли через такое тяжёлое испытание. Вся государственная машина обрушилась на БПЦ в период 1992-2002 гг. и её канонического патриарха - Его Святейшество Максима. Церковь лишилась судебной регистрации, полиция и военизированные формирования стали отнимать храмы и монастыри и передавать их раскольникам, которые объявили себя «святым синодом». Власти фактически развязали гонения в отношении канонической БПЦ.
Тогда, с точки зрения канонических и административных вопросов, решающую роль в преодолении раскола сыграл созыв Всеправославного собора в Софии в 1998 году. Это произошло по инициативе Его Святейшества Максима, Патриарха Болгарского и Митрополита Софийского, и Святого Синода БПЦ. Собор подтвердил каноничность выборов патриарха и призвал к покаянию и возвращению в единство Церкви отделившихся от нее архиереев и священников.
С точки зрения отношения государства к этому вопросу, проблемы были преодолены благодаря разработанному и внесённому мной в болгарское Народное собрание в 2001 г. новому Закону о вероисповедании, который признал БПЦ в качестве юридического лица в силу самого закона, без необходимости какой-либо судебной регистрации. Я думаю, что украинский вопрос мог бы быть рассмотрен именно на Всеправославном соборе, который был бы посвящён указанной проблеме и созван по инициативе Московского патриархата. Однако затрудняюсь сказать, есть ли на данном этапе для этого условия и настроения среди Поместных Церквей.
Интервью подготовил научный руководитель Аналитического центра свт. Василия Великого Евгений Иванов.
[1] Имеются в виду Польша, Чехия, Словакия, Венгрия.
