itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Будущее глобальной энергетики

0
435
Время на чтение 11 минут

Ситуация в глобальной энергетике характеризуется одновременным сочетанием двух сложных и противоречивых процессов: с одной стороны, обострением конкуренции на глобальном энергетическом рынке в связи с очевидным увеличением предложения классических энергетических ресурсов (углеводородов), с другой - нарастанием политизации и административного регулирования этой конкуренции на важнейших рынках. Глобальная экономическая ситуация начинает играть роль одного из главных ограничителей глобального экономического и социального развития, а также сектора экономики, в котором наряду с глобальным финансовым сектором отрабатываются перспективные регулятивные модели. Развитие энергетики становится сферой глобальной экономики, определяющей важнейшие среднесрочные тенденции глобального развития. Показательно и внимание, уделяемое США обеспечению своего доминирования на глобальном энергетическом рынке.

Системность ситуации в глобальной энергетике определяется сочетанием нескольких факторов. Во-первых, относительным замедлением темпов экономического роста на фоне попыток административными методами запустить новую волну энергосберегающих технологий, не имеющих под собой неоспоримой, экономически безусловной основы. Это означает существенное замедление роста энергопотребления в мире, хотя говорить о сокращении потребности в энергоносителях также не приходится. Это создает неустойчивую ценовую ситуацию на энергетическом рынке и открывает большие возможности для ценовых манипуляций, преимущественно краткосрочного характера. Манипуляции могут быть инициированы не только крупнейшими игроками рынка, а главное, могут стать результатом случайного стечения обстоятельств. Тем не менее следует зафиксировать общий долгий тренд на повышение стоимости энергоресурсов.

С этой точки зрения показательным может считаться новый уровень «коридора сланцевой манипулятивности» - минимального уровня цен, достигаемого через манипулятивные вбросы на рынок произведенных в США сланцевых углеводородов. За последние два года минимальный уровень повысился с $32-37 за баррель марки WTI до $45-50, что, даже убрав спекулятивность, связанную с обострением военно-силовой напряженности в зоне Персидского залива, можно считать отражением очень существенного повышательного тренда.

Во-вторых, энергодефицит и относительно высокая стоимость энергоресурсов в ряде промышленно развивающихся стран мира становятся главным ограничителем социального развития и устойчивого роста экономики. Решение проблемы становится критичным для придания глобализационным процессам нового динамизма и выхода на более сбалансированные отношения между постиндустриальной «метрополией» и индустриальной «полупериферией». Изменение характера этих отношений инициирует трансформацию механизмов перераспределения и реинвестирования энергетической ренты в глобальном масштабе, что создаст риски для «метрополии», прежде всего для глобального финансового сектора.

В-третьих, активное внедрение в энергетику, на уровне мировой торговли энергоносителями и в национальных регулятивных механизмах в ряде стран и экономических макрорегионов, методов внеэкономического регулирования энергетики, сокращает пространство действия классических рыночных механизмов и стимулирует нарастание асимметрий развития региональных энергетических рынков.

В одних регионах (Юго-Восточная Азия) механизмы развития энергетического рынка будут преимущественно рыночные, в других (Европа, а при определенных условиях и Северная Америка) эти механизмы будут нести на себе значительный отпечаток политических и административных инструментов. А это означает возникновение на первом этапе различных моделей управления энергоэффективностью реального сектора экономики, а на более зрелом - различные инвестиционные модели в энергетике и принципиально различные уровни инвестиционной привлекательности энергетических проектов в различных регионах.

В-четвертых, важным фактором развития ситуации становится концентрация процессов вокруг традиционных или новых, но уже прошедших комплексную экономическую апробацию, направлений развития энергетики. Несмотря на выраженную потребность в развитии отрасли, в ней отсутствуют полноценно обозначенные на инвестиционном уровне «прорывные» технологии, способные дать реальный рывок в энергоэффективности. Данный фактор будет оставаться элементом среднесрочной неопределенности и точкой, опираясь на которую, возможно осуществление значимых отраслевых манипуляций. Элементом, усиливающим эти возможности, является непрозрачность процессов технологического инвестирования в отрасли.

Проблема в том, что нынешний виток конкуренции практически не вносит свой вклад в повышение энергоэффективности и развитие энергетической конкурентоспособности. Напротив, это приводит к попыткам усиления административно-политического регулирования значимых энергетических рынков.

Примером системной манипулятивности стало возникновение ситуации избыточности заявленных трубопроводных проектов для объективно обусловленной энергообеспеченности регионов. Особенно это касается Среднего Востока и Прикаспия. Избыточность инфраструктуры дает возможность потенциальным покупателям и инвесторам активно манипулировать поставщиками энергоресурсов, включая и государства, играя на стратегической неопределенности степени востребованности того или иного трубопроводного маршрута или способа транспортировки ресурсов.

Возникает концептуальный тупик: для снижения энергоемкости экономики заявляются и финансируются проекты, в случае своего осуществления закрепляющие (как минимум на среднесрочную перспективу) энергозатраты на заметно более высоком уровне, поскольку потребуют более высокого уровня рентабельности на компенсацию ранее сделанных инвестиций. Это противоречие дополняется другим: с одной стороны, динамичное развитие глобального энергетического рынка требует увеличения инвестиционного потока как в традиционные отрасли глобальной энергетики (в частности, добычу и переработку нефти), так и в перспективные - создание новых энергетических платформ. С другой стороны, увеличение инвестиционного потока в энергетике может быть осуществлено только за счет перераспределения «энергетической ренты», играющей важную роль в обеспечении относительной стабильности глобального финансового сектора; их сокращение может иметь тяжелые последствия.

Сокращение инвестиций в нефтяную отрасль началось после кризиса 2008-2009 годов, но до известной степени смягчалось активными инвестиционными процессами в сфере сланцевых углеводородов. После «кризиса цен» на рынке нефти в 2014-2016 году произошло заметное усиление этого процесса. По данным компании Wood Mackenzie, затраты крупнейших мировых компаний на разведку и добычу нефти сократились за последние 4-5 лет примерно на $1 трлн. Говорить о каких-либо глобально значимых инвестициях в принципиально новые энергетические технологии крайне сложно.

Необходимо констатировать: на среднесрочную перспективу управляемость глобального энергетического рынка будет сокращаться. Более того, на определенном этапе неизбежно возникновение вопроса, насколько в принципе возможно будет сохранение интегрированности и форматного единства глобального энергетического рынка. На среднесрочную перспективу мы обречены на нестабильность в энергетической отрасли и возникновение краткосрочных колебаний, связанных с отрывом инвестиционной и операционной составляющих глобальной энергетики друг от друга.

Важным индикатором становится феномен инвестиционной, а, по сути, «бумажной» нефти - физически не существующих объемов нефти, присутствующих в инвестиционном обороте и превышающих по объемам реально доступную для потребления нефть и нефтепродукты. Несмотря на две волны коррекции нефтяных цен за последние 5 лет, включая падение до уровня $28 за баррель, решительного сокращения объемов «бумажной нефти» не произошло. Она превратилась в самодостаточный спекулятивный инструмент, оторванный от реального актива, но оказывающий воздействие на ценовую конъюнктуру.

Политика США в последние годы обозначает, что приоритетом становится максимально возможная деинституционализация глобального энергетического рынка, демонтаж существующих регулятивных институтов и временная его хаотизация. В том числе с использованием политических и военно-силовых средств, как это происходит в ситуации с попытками исключить Иран из мировой торговли углеводородами. А затем - новая институционализация на основе признания всеми основными игроками - и производителями, и потребителями - монополии на выполнение США регулятивных функций на рынке. После этого возможна новая институционализация, когда статус США как глобального, но уже формального регулятора энергетического рынка может быть окончательно закреплен.

В среднесрочной перспективе неизбежно возникновение на глобальном энергетическом рынке относительно длительного периода хаотизации. Но неочевидно, что США удастся полностью сохранить управляемость этими процессами. Это обстоятельство неизбежно создаст для России целый ряд значимых операционных и инвестиционных последствий, вероятно, правильно оцениваемых российским руководством. Характер современных экономических процессов объективно диктует поиск новых фокусов для инвестиционных процессов и центров кристаллизации регионализированного экономического роста. Новая энергетика - энергетические проекты и энергоносители, выведенные за пределы традиционных систем, могут вполне стать одной из основ формирования новых центров экономического роста: не только с чисто операционной точки зрения, но и с точки зрения формирования нового инвестиционного мейнстрима в технологиях.

Мы сталкиваемся с наличием комплексной и системной потребности в трансформации энергетической отрасли в глобальном масштабе. Причины, по которым новая энергетика начинает играть роль системообразующего элемента для новой экономики, сводятся к следующему.

  • Возникновение потребности в новой системе взаиморасчетов за энергоносители, более безопасной для стран-экспортеров.

Показательным является проект совместной «криптовалюты» Саудовской Аравии и ОАЭ, на практике - создания недолларового расчетного инструмента, дающего в перспективе возможность сократить долларовые расчетные и инвестиционные трансакции крупнейших нефтеэкспортеров. Причем буферный по отношению к долларовой системе расчетов инструмент пытаются разрабатывать страны, проводящие лояльную по отношению к США политику и вполне лояльные в экономическом плане.

  • Наличие реальной экономически и социально обусловленной потребности в новых энергетических технологиях, в том числе связанных с повышением энергетической конкурентоспособности реального сектора экономики.
  • Относительно понятный в инвестиционном плане механизм реализации проектов в сфере энергетики, как в традиционном технологическом формате, так и в новом, а также - его последующее внедрение и монетизация результатов на базе имеющихся инвестиционных механизмов. Многие экспортеры энергоресурсов заинтересованы в изменении механизма оборота и инвестирования ренты.
  • Наличие пилотных географических рынков сбыта и первичной апробации новых энергетических технологий и инженерных решений (Африка, Южная Азия), имеющих значение и с точки зрения развития и технологического, и содержательного обновления энергетической отрасли.

Обновление энергетической базы является насущной необходимостью даже для таких стран, как Великобритания и США. В особенности это касается необходимости замещения в настоящее время выбывающих по соображениям безопасности мощностей в атомной энергетике. Темпы строительства «замещающих» атомных электростанций и характер технических проблем в связи с этим в обеих странах таковы, что сохранение устойчивости энергобаланса возможно только при условии широкого внедрения новых энергетических технологий и систем.

Главным фактором в данном случае является потребность в упрощении логистических цепочек и сокращении количества посредников, что связано не только с задачами концентрации получаемой «ренты», но и с сокращением операционных рисков неэкономического характера.

  • Нарастающая политизированность традиционных сегментов энергетического рынка, меняющая принципы конкуренции поставщиков, вынуждает их искать сегменты рынка с меньшим «весом» неэкономической составляющей. Конечно, в наибольшей степени это проявляется на рынке природного газа, но процессы в той или иной степени затрагивает все энергоносители, включая уголь.

Можно уже в ближайшее время ожидать ужесточения экологического регулирования с нацеленностью на китайский рынок с целью формирования на нем устойчивого энергодефицита и обеспечения дополнительного, обусловленного социальными соображениями рынка для экологических технологий европейского и американского происхождения.

Негативными моментами, затрудняющими превращение «новой энергетики» в драйвер глобального экономического роста, становятся:

  • Неясность технологического мейнстрима, чрезмерно определяемого концепцией энергесбережения и «альтернативных» источников энергии, сокращающего внимание и инвестиционные возможности значимых в технологическом отношении стран, направляемых на развитие новых энергетических платформ.
  • Манипулятивность информационного пространство вокруг темы, принципиальная возможность запуска глобальных фейковых проектов. Этот риск в обозримой перспективе следует считать одним из наиболее значимых.
  • Необходимость значительных затрат на начальной фазе проектов, невозможность разработки подобных проектов в формате «стартапа».
  • Выраженная потребность в регионализации экономического роста, затрудненность глобализации новых инвестиционных и операционных форматов в энергетике, необходимость изначально встраивать новые форматы в процессы регионализации экономического роста.

Важным обстоятельством является то, что создание новой энергетической платформы и общее повышение энергоэффективности в сегодняшней конфигурации инвестиционной и расчетной составляющей глобальной энергетики будет как минимум отчасти способствовать пролонгированию существования нынешней версии глобальной экономики, сдерживая тенденции к ее реструктуризации. Энергетическая рента будет и дальше трансформироваться в виртуализированные инвестиционные ресурсы. Важным становится то, насколько ключевые игроки в глобальной энергетике в принципе решатся на трансформацию системы.

Россия находится в ситуации существенно более сложной, чем кажется на первый взгляд: с одной стороны, усиление конкуренции на внешних рынках, как минимум на среднесрочное будущее. Перспективы возникновения энергодефицита в глобальном или макрорегиональном контексте практически не просматриваются, особенно с учетом прогнозируемого замедления экономического роста в Китае и внедрения в китайскую экономику энергосберегающих технологий.

Перспективы значительного роста спроса на энергоносители, конечно, присутствуют в Южной Азии. Но, с одной стороны, в этом регионе как нигде существует конкуренция поставщиков, а с другой, важнейшим сдерживающим фактором промышленного и социально-экономического развития становится военно-политическая нестабильность. К тому же для России Южная Азия - один из наиболее сложных регионов с точки зрения доступности, и основной формой присутствия на рынках этого региона будут объективно различные «своповые» или бартерные схемы.

Конкуренция на глобальном энергетическом рынке в существующем его формате почти неизбежно обострится, а Россия будет иметь пониженную конкурентоспособность с учетом активной и фокусной санкционной политики стран «коллективного Запада». В этих условиях затраты на поддержание своего статуса как энергетической сверхдержавы могут оказаться неадекватными потенциальному результату, а главное, будут все больше требовать от Москвы использования политических и даже военно-силовых инструментов для сохранения лидерства в глобальной энергетике. Но такой статус является ключевым для обеспечения влияния России на глобальные экономические процессы, в отличие от глобальных политических и военно-политических процессов, где у России имеется более диверсифицированный формат присутствия. В среднесрочной перспективе возникает реальная потребность в переконфигурировании национальной энергетической политики в соответствии с новыми глобальными реалиями, прежде всего ее инвестиционной составляющей, и переводе ее на рельсы среднесрочного планирования инвестиционного и технологического развития. Это почти автоматически повлечет за собой усиление регулятивной роли государства в сфере развития энергетики.

Дмитрий Евстафьев - профессор факультета коммуникаций, медиа и дизайна Высшей школы экономики

Фото - Алексей Мальгавко / РИА Новости

Источник

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Дмитрий Евстафьев
Все статьи Дмитрий Евстафьев
Последние комментарии
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Александр Тимофеев
28.03.2024 21:09
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Владимир С.М.
28.03.2024 21:07
Прежней «половинчатой» жизни больше не будет
Новый комментарий от С. Югов
28.03.2024 20:04
О красных и белых
Новый комментарий от Олег В.
28.03.2024 19:34
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 18:31
Пикник на обочине Москвы
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 18:30