Новость о самоубийстве
Игоря Малашенко имеет несколько проекций. Во-первых, это история личной
трагедии, содержание которой, скорее всего, так и останется неизвестным
широкой публике. В любом случае на такой шаг человека толкает ощущение
полной утраты смысла существования. А это довольно странно, если мы
говорим об одном из самых успешных менеджеров в области медиаэпохи
Бориса Ельцина. Малашенко не полностью отошёл от дел. Последний его
яркий выход на политическую арену был связан с решением возглавить
предвыборный штаб Ксении Собчак. То есть человек не просто считал себя
специалистом по внутриполитической ситуации в России, но и брал на себя
довольно нелёгкую и заведомо проигрышную задачу - провести избирательную
кампанию одного из самых ярких и скандальных кандидатов в президенты
России.
Ну и, наконец, Игорь Малашенко не то чтобы дал обет молчания, но никаких громких политических заявлений не делал. Даже возглавив штаб Ксении Собчак, он фактически уклонился от разговора по существу на тему политического положения в России. То есть ему либо нечего было сказать, либо говорить не хотелось. А это означает, что ушедшая эпоха отгородилась от нового времени барьером добровольно вменённого себе немотствования. Всё, что эти люди считали необходимым сообщить своей стране, они выложили в полном объёме в 1990-х. А сегодня, понимая, что их слова не вызовут никакого сочувствия, большая часть из тех, кто дожил до сегодняшних дней, предпочитают просто наблюдать за происходящим. Только несломленный Анатолий Чубайс продолжает упрямо твердить, что его команда сумела облагодетельствовать Россию. Остальные либо эмигрировали, либо тихонько разбрелись по каким-то незаметным углам.
Очень характерно, что Владимир Гусинский, ближайший соратник Игоря Малашенко (они вместе поднимали НТВ), тоже не нашёл подходящих слов.
По словам главного редактора радио «Эхо Москвы» Алексея Венедиктова, проживающий в Израиле бывший медиамагнат отреагировал на новость так: «Я в шоке. Мне очень больно. Больше ничего не хочу говорить». Понятны человеческие эмоции - двух людей связывала не только совместная работа, но и дружеские отношения. Однако нежелание давать оценку самоубийству друга говорит о том, что приплетать к этому событию политику было бы совсем уж бессовестным делом. Лучше промолчать, хотя, думаю, ещё найдутся не слишком умные люди, которые обязательно помянут «кровавый режим».
Говорят, что вместе с людьми уходит эпоха. НТВ и скандалы вокруг телеканала были очень заметной цепью событий в политической истории России. Собственно, это был последний серьёзный медийный оплот реформистов. Падение этого бастиона возвестило о смене политического времени, подходов и курса страны. В новой России для Игоря Малашенко, Владимира Гусинского места уже не было. Ход исторического времени оттеснил их на глубокую периферию. Если вспомнить, насколько могущественными и влиятельными были эти и подобные им люди, то становится ясно, что после прихода к власти в России новой политической команды их жизнь превратилась в жалкое мерцание, в котором не осталось даже следа былой силы и убеждённости в собственной правоте.
Добровольный уход из жизни - не повод для зубоскальства. Его и не будет. Но он - это причина подумать о том выборе, который, едва не распавшись, сделала Россия в пользу резкого разворота, отхода от ошибочных и губительных идей ельцинского периода. Никакой благодарности к тем, кого они считают могильщиками страны, её граждане, естественно, не испытывают и испытывать не могут. Поэтому яркие и сильные люди той эпохи вытеснены в зону отчуждения. Наверно, кому-то это до фонаря, но вообще человек устроен таким образом, что ненависть соотечественников его должна беспокоить и расстраивать. Я не хочу гадать, что подтолкнуло Игоря Малашенко к сделанному им шагу, но очевидно, что новые «лишние люди» уже долгие годы пребывают в состоянии психологического дискомфорта. Поэтому новость об уходе из жизни одного из членов клуба не кажется чем-то из ряда вон выходящим. В ней есть и своя логика, и глубокая содержательная связь с нынешней российской реальностью.
