Современные юристы, включая и судей, не имеют времени почитать отечественных теоретиков права. Хуже того, боюсь, дух познания вовсе отлетел из их, ослабленных задымленной атмосферой, умов.
Впервые я ощутил тревогу о правосознании российского суда уже давно, в тот период, когда на экранах телевизоров мелькали процессы наших парней, посланных подавлять известные национальные выступления и арестованных за то, что слишком усердно защищали общественные интересы.
Тогда я задумался над тем: а кто же судит этих парней, вырванных из-под пуль и взрывов, из грязных бараков в точках межнациональной напряженности? Я всмотрелся в лица судей и узнал в них недавних сопливых девчонок, недавних секретарей судебных заседаний, недавних студенток-заочниц второсортных юридических вузов, ходивших беременными самое малое дважды за время обучения и под предлогом беременности вымогавших себе у преподавателей хорошие оценки. Они немного постарели, сильно раздались вширь, но все же это были они, те самые девчонки. Их можно было узнать и по торчавшим из-под судейских мантий по моде разодранным джинсам, и по дешевой манере накладывать грим на строгие, уже судейские лица, и по визгливому тону заседаний, присущему раскрепостившемуся холопу.
«Боже правый! - думал я тогда. - Может ли столь убогое порождение судебной системы, освоившее пространство, не простирающееся за пределы квадрата: дом - работа - пляж - кабак, судить людей, рисковавших в далеких краях своей жизнью, терпевших лишения, жертвуя собой во благо Родины?
Со временем пришлось смириться с мыслью, что может. Это театральное правосудие вошло в нашу жизнь со многими другими пороками современного общества. И это не шутка и не художественное преувеличение. Это гордость судебной системы! Эти сведения я лично получил с информационного стенда, установленного в здании Московского областного суда. Там была приведена положительная статистика формирования кадров судейского сообщества и особо подчеркивалось, что большой процент судейских кадров выращен и вскормлен аппаратами судов. Это и есть как раз те самые сопливые секретари судебного заседания с дипломами заочных институтов, ставшие судьями и принимающие теперь решения по делам высокой степени сложности. Только в начале 2000-х, всплывших у меня в памяти, судили честных солдат, теперь же принялись за честных ученых и за саму научную мысль.
Ярким образцом подавления мысли выступает федеральный список экстремистских материалов, регулярно обновляемый Министерством юстиции России. Источником его пополнения служат судебные решения, принимаемые все теми же судьями, условно-заочно-образованными экс-секретарями судебных заседаний по заявлениям граждан, чьи взгляды на жизнь удачно совпадают с границами дозволенной идеологии, легально не объявленной, но свято охраняемой не столько весами, сколько карающим мечом доморощенной Фемиды. Что же до самих вершителей правосудия - видимо, их студенческого прилежания все же достало для того, чтобы зазубрить необходимый набор правовых норм. Их изъян составляет отсутствие того самого разума, ограничивающего возможность применения права во вред.
Именно недостаток разума приводит к тому, что в число экстремистских материалов по произволу суда, руководствующегося формальным признаком, возможно, даже вырванным из контекста, произведение, имеющее научную или художественную ценность, легко может попасть в число экстремистских. И таких произведений в пресловутом федеральном списке немало. Ситуация уже не просто напоминает, а прямо соответствует анекдоту советской эпохи. Тогда остряки утверждали, что массовые репрессии советских граждан в 30-е годы 20-го столетия были вдохновлены Александром Сергеевичем Пушкиным, написавшим: «Души прекрасные порывы...».
Счастье Пушкина, что он родился в просвещенный век. Живи он среди нас, слава Жоржа Шарля Дантеса досталась бы какой-нибудь дамочке из захолустного суда, ныне обреченной прозябать в безвестности. Хотя и в наше время ее инициатива скована не так уж сильно. Пушкин, написавший известные строки: «Поди ты прочь - ты мне не сын, ты не чеченец - ты старуха, ты трус, ты раб, ты армянин!..», и без всяких шуток одним из первых стоит в очереди на соискание места в федеральном списке экстремистов как лицо, совершившее действия, квалифицируемые как экстремистские согласно норме статьи 282 Уголовного кодекса Российской Федерации, а именно «...действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности...».
За ним скромно «топчется» в очереди весь цвет русской литературы: Державин, Гоголь, Щедрин, Достоевский, Куприн, Бунин, Гумилев - всех и не перечислишь. Хватит места и иностранцам. Диву даюсь, как это нет до сих пор в списке «Венецианского купца» Шекспира? Незаслуженно отодвинуты от первых мест в списке Страбон и Тацит, Сенека и Цицерон. Впрочем, просвещенному читателю все это давно известно и понятно. Усердие новой российской инквизиции, развернись оно во всю ширь, способно лишить нас и истории и литературы.
Дойдет ли до этого, сказать не берусь. Из них посчастливилось украсить список только составителю «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимиру Ивановичу Далю. Пока же классики ожидают решения своей участи, внимание блюстителей закона больше достается современникам. Разумеется, лучшим из них.
К таким сегодня следует в первую очередь отнести выдающегося русского писателя, историка Олега Анатольевича Платонова. Здесь нет никакой необходимости анализировать его творчество. Читающей публике оно хорошо известно.
О.А. Платонова обвиняют в разжигании межнациональной розни. Басманный суд Москвы признал экстремистскими две его книги, посвященные анализу «Протоколов сионских мудрецов», ранее занесенные в список экстремистской литературы решением Ленинского районного суда города Оренбурга. Травля писателя, продолжающаяся не один месяц, построена на фактах весьма сомнительного свойства.
Современное российское правосудие отличает не только ограниченность, но и беспечность. Попытки отыскать сведения о деле, наложившем запрет на довольно обширный перечень литературных произведений, включающих, кстати, и работу В.И. Даля, и «Протоколы сионских мудрецов», к успеху меня не привели.
Перечень экстремистских материалов, опубликованный на сайте Министерства юстиции РФ, содержит ссылку только на дату решения суда. Номер решения не указан. На сайте же Ленинского районного суда города Оренбурга в эту дату нет сведений о таком решении. Ознакомиться с этим решением, таким образом, у меня не получилось, и я до сих пор не знаю, что такого содержится экстремистского в книгах, на распространение которых наложен запрет судом, как, очевидно, не знал этого и Олег Анатольевич Платонов, проводя анализ «Протоколов сионских мудрецов». Будет ли, например, рассматриваться как проявление экстремизма, если процитировать библиографическое описание, которым снабжена эта книга? Анализируется-то содержание, а не определенное издание, по неведомым причинам запрещенное к распространению. И сколько еще произведений научной мысли будет вынесено на суд тех самых бывших секретарей судебных заседаний, уже окрепших в судейских креслах и ощутивших в полном объеме свою безнаказанность?
Неплохо было бы напомнить и правоохранителям, и вершителям правосудия об одном простом и очевидном обстоятельстве. Их полномочия возникают не из загрязненной атмосферы, а из волеизъявления народа России, установившего конституционный порядок, основанный на приоритете прав и законных интересов граждан.
Статью 18 Конституции Российской Федерации стоит процитировать здесь полностью: «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием».
Среди гарантированных прав присутствуют: свобода мысли и слова, свобода распространения информации, свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества.
Безусловно и то, что право может быть ограничено согласно статье 55 Конституции федеральным законом, но лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, а также и то, что Конституция прямо налагает запрет на пропаганду или агитацию, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.
Общественное настроение последнего времени приобрело склонность к критике действующей Конституции, звучат призывы к конституционной реформе. Это большая проблема, требующая отдельного анализа. Здесь я ограничусь лишь тем, что скажу: действующая Конституция защищает наши права в полном объеме. Проблема не в Конституции, а в правосознании исполнителей и в отсутствии политической воли, непосредственно направленной на защиту наших прав и законных интересов. Для того чтобы восстановить права Олега Анатольевича Платонова, нет необходимости менять Конституцию - нужно заставить правоохранительную систему строго следовать положениям действующей.
Алексей КОЗЛОВ, член Императорского Православного Палестинского общества