Когда мы встречаем Захара Прилепина в Париже, возникает ощущение, что в его глазах мы воплощаем все то, что вызывает отторжение у этого «патриота», который в прошлом пошел добровольцем в Чечню, а сегодня поддерживает пророссийских сепаратистов из Донбасса, ведущих войну против Украины с 2014 года: западный и проевропейский либеральный конформизм, так как его представляет себе давняя традиция российской интеллигенции.
Поэтому нам нужно постараться прорваться через двойной слой стереотипов: наши собственные предрассудки о России и клише «нацболов» Эдуарда Лимонова, с которым некогда поддерживал близкие отношения Прилепин. Только так можно попытаться разгадать тайну этого необычного человека грубой внешности, который то ведет себя высокомерно, то проявляет теплоту. Он - плодотворный писатель и один из самых ярких литераторов современной России, каким он сам себя считает без ложной скромности.
Не любящий Москву провинциал
До 2015 года Захар Прилепин был известен в первую очередь как невероятно честный летописец России послеперестроечных лет, пишущий о молодежи, оставшейся за бортом («Санька», «Ботинки, полные горячей водки»). Сам он утверждает, что ничего не придумывал в своем повествовании. Кроме того, мы обязаны ему довольно резкими рассказами о его собственных кампаниях на Кавказе («Патологии», «Я пришел из России»). Как бы то ни было, с выходом 800-страничного исторического романа «Обитель» о Соловках, которые были настоящей лабораторией ГУЛАГа в 1920-х годах, он сменил жанр и, наверное, создал собственный шедевр.
Книга разошлась у него на родине тиражом в 150 000 экземпляров, хотя столетие октябрьской революции вызывало неловкость у кремлевской элиты. Роман возносит автора в созвездие великих российских писателей, на уровень Достоевского и Горького, который, как и Прилепин, родился в Нижнем Новгороде на Волге. В тени золотых куполов этого промышленного города Прилепин, не стремившийся в Москву провинциал, изучал лингвистику в местном университете и прожил почти всю жизнь с женой и четырьмя детьми.
Проза Прилепина представляет собой настоящую классику и стремится к трансформации самых страшных современных переживаний в путь духовного развития. «Можно установить связь не только между войной и насилием, но и войной и святостью», - говорит он. Недавно он сблизился с православной церковью, женившись по церковным обрядам в Спасо-Преображенском соборе Донецка. «Я не считаю себя примерным верующим, но Бог существует», - лаконично комментирует произошедшее Прилепин, не горя желанием говорить о своей личной жизни.
Хемингуэй для него образец
В этом человеке поражает контраст между пристрастием к забегам по лесам в военной форме и энциклопедической литературной культурой. Один из его французских издателей Мишель Парфенов (Michel Parfenov) говорит о любви Прилепина к тетралогии Томаса Манна (Thomas Mann) 1930-х годов «Иосиф и его братья». Кроме того, ему принадлежит непереведенная биография писателя Леонида Леонова (1899-1994). Как считает специалист по славянской культуре из Женевского университета Жорж Нива (Georges Nivat), Захар Прилепин относится ко все еще живой в России, но угасшей на Западе линии боевых писателей: «Разве Лев Толстой не стал летописцем Крымской войны с «Севастопольскими рассказами»?
Образец для Прилепина находится, скорее, в творчестве очень популярного в России Хемингуэя, в его романах «Прощай, оружие» и «По ком звонит колокол». Как бы то ни было, он охотно называет Аполлинера и Ромена Гари. «Я не призываю никого брать в руки оружие», - отвечает он, когда мы говорим о военном духе его фраз, которые зачастую коротки и точны, как выстрел. «До того, как стать писателей, я был солдатом, - оправдывается он. - Это моя профессия, моя работа. Чехов говорил, что если бы началась война, он пошел бы на нее врачом. Но я - не врач!»
Говоря о давнем суде над непонятой, по его мнению, Западом Россией, которую систематически обвиняют в агрессии, он заимствует небольшую историю у любимого британского романиста Джулиана Барнса (Julian Barnes): «Мужчина и женщина идут по улице в Англии. Проезжающая мимо машина обдает женщину грязью. «Fuck!» - восклицает она. Мужчина же считает ее реакцию избыточной: «Что бы ты сказала, если бы в Великобритании высадились русские?» Этот вопрос звучит просто абсурдно от англичанина, потому что русских там никогда не было и не будет. При этом сами англичане не раз высаживались на российской земле: Соловки, Мурманск, Камчатка и Крым...»
«Нет, я не националист»
В новой книге «Письма с Донбасса» Захар Прилепин придерживается стиля писателя-журналиста, сочетая повествование с интервью: этот жанр принес Светлане Алексиевич из Белоруссии Нобелевскую премию по литературе в 2015 году. «Не думаю, что такое сравнение пришлось бы по душе Алексиевич», - улыбается он. Востребованная на Западе автор «Конца красного человека» является настоящим идеологическим антиподом Прилепина, который вот уже полтора года как забросил писательство в угоду поддержки донбасских сепаратистов (там он получил звание заместителя командира батальона республиканских сил).
Ультралевый национализм, который, как считается, пронизывает его произведения, а также Донецкую народную республику с ее мужественным лидером Александром Захарченко, действительно формирует основу его взглядов? Почему он пытается размыть черту между большевиками и белыми в своих романах? В 2012 году он написал провокационное «Письмо товарищу Сталину»: «Ты сохранил жизнь нашему роду. Если бы не ты, наших дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах, аккуратно расставленных от Бреста до Владивостока, и наш вопрос был бы окончательно решён. Ты положил в семь слоев русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени. (...) О, если б ты прожил ещё полвека - никто б не разменял великую космическую одиссею на айподы и компьютерные игры».«Нет, я не националист, - отвечает Прилепин. - Это распространенное заблуждение в прессе, особенно западной. В моем восприятии мир гораздо сложнее детское игры, где все делятся на хороших и плохих. Что касается гражданской войны, провести отличие тут невозможно. Я пытаюсь описать эти сложности. В октябрьской революции были огромные подвижки, люди, чья жизнь стала лучше. С другой стороны, были бесчисленные жертвы и зверства со стороны каждого лагеря».
По мнению журналистки и писательницы Анн Нива (Anne Nivat), которая недавно выпустила книгу «Континент за Путиным», Захар Прилепин, чья семья несколько улучшила свое положение во времена СССР, является представителем поколения, которое пострадало после распада советского строя, тогда как молодежь куда меньше волнует период социализма. Хотя некоторые обозреватели вроде политолога Андрея Грачева считают, что его литературное творчество иссякает, Анн Нива уверена, что вскоре он вновь возьмется за перо. Он упорно ставит свой талант на службу делу, которое защищает, и, быть может, однажды подарит Донбассу нечто вроде того, чем стали «Двенадцать» Александра Блока или «Конармия» Исаака Бабеля для октябрьской революции и ее продолжения.
Донецкая рапсодия
Захар Прилепин решительно встал на сторону донбасских сепаратистов и представляет свой субъективный рассказ о несколько забытой, но все еще актуальной войне. С 2014 года пророссийские силы ДНР и ЛНР противостоят в ней украинским войскам. Писатель описывает ситуацию с точки зрения первых, и к представленным им фактам следует отнестись с осторожностью.
Как бы то ни было, интерес этой книги заключается не в предоставляемой ей информации, а в целой галерее написанных автором портретов протагонистов этой «грязной войны» в Донбассе. Он стремится отмыть этих бойцов, чью форму ему самому доводилось носить, от окружающих их подозрений и стереотипов (алкоголизм, коррупция, насилие, и т.д.).
Здесь мы видим интересные литературные наброски Арсения Павлова по прозвищу «Моторола» (убит 16 октября 2016 года), Михаила Толстых по прозвищу «Гиви» (убит 8 февраля 2017 года) и нынешнего главы ДНР Александра Захарченко, а также «женщин Донбасса», журналистов или даже поэтов, которые перешли в лагерь сепаратистов. Это касается в частности либерала и противника войны в Чечне Андрея Бабицкого, который перешел в антизападный национализм и решил поддержать борьбу с украинскими «фашистами».
Во всей этой рапсодии размышлений и бесед ощущается, что точкой отсчета для Прилепина становится война в Испании (1936-1938). Он хотел бы стать ее новым Хемингуэем, показать безразличное, по его мнению, отношение мира и даже российской молодежи к событиям на востоке Украины. Как бы то ни было, глядя скорее на политический, а не на романтический порыв этой книги, понимаешь, что она вряд ли станет его главным творением.
Николя Вейль (Nicolas Weill)
.jpg.webp)
