Послание президента Российской Федерации Владимира Путина Федеральному Собранию России, справедливо оцененное как «рубежное», обозначило фундаментальный водораздел в реализации экономической политики. Этот водораздел обусловлен, с одной стороны, недопустимостью продолжения «унылого» экономического роста на фоне нарастания внешних рисков, а с другой, - приоритетностью задачи консолидации национального экономического и инвестиционного пространства и повышения управленческой и социальной связности страны. Действия властей в рамках этих двух приоритетов и будут определять как текущую устойчивость государственной власти и управления, так и перспективную ее структуру, включая пресловутые социальные лифты.
Вопрос даже не в темпах экономического роста, которые не настолько плохи, чтобы вызывать панику. Но объективно существующий по итогам 2017 экономический рост не дал адекватных результатов для улучшения социального самочувствия общества, хотя по формальным признакам падение уровня жизни, характерное для 2013-2016 годов, почти прекратилось. Но главное, 2017 год обозначил отсутствие каких-либо реальных перспектив для значимого усиления влияния России на глобальную экономическую конъюнктуру, что является ключевым фактором для сохранения влияния России в мире в условиях перестройки глобальной экономики.
Тенденции мирового рынка и поведение крупнейших глобальных экономических игроков могут способствовать возврату к неблагоприятной для России модели развития экономики, основанной на проедании углеводородной ренты институционально или через личное потребление. То есть к возврату к модели «развития» 2008-2013 года, но в намного более неблагоприятных политических и экономических условиях.
На ближайшие 2-4 года перед российской государственной властью встает задача выработки новых стратегических векторов экономического развития, что неизбежно потребует нового качества управленческого процесса на всех уровнях, включая государственное. Эта необходимость, в целом, российским управленческим классом осознана, и проектное управление рассматривается как один из ключевых инструментов такого подхода.
Проектность видится как инструмент преодоления возникшего к концу 2017 году «предзастоя» на фоне ожидания появления перспективной общефедеральной экономической «повестки дня», контуры которой были обозначены в Послании. Проектность видится и инструментом переформатирования системы управления, нивелирования ее клановой мозаичности. До известной степени технологии и форматы управления могут преодолеть эти риски, которые в складывающейся политической ситуации, вероятно, стоит считать «неизбежным злом».
Но проблема внедрения в российскую управленческую действительность проектных методов не должна рассматриваться «линейно». Отметим пять ключевых обстоятельств:
- Проектность должна достигаться на новом технологическом уровне, то есть на основе цифровых технологий, реализуя их колоссальный потенциал оптимизации управления. Это означает одновременно возможности минимизации доли «бумажных» проектов, а с другой, - переход к более сложным, если хотите, «длинным» проектным цепочкам, становящимся основой промышленной политики на ближайшую перспективу.
- Проектность предполагает управленческую законченность, то есть получение понятного, прозрачного и монетизируемого результата. Риск «проектной абстрактности», когда результатом проекта становится некий процесс с непонятной итоговой целью, является одним из наиболее важных. Проектность, будучи частью государственного управления, не должна становиться частью бюрократического процесса.
Необходимо предотвращать возникновение ситуации «проектного аквариума», то есть проекта, осуществляемого исключительно в бюрократическом управленческом пространстве без выхода в реальную экономику и операционную деятельность. Бюрократическая проектность, особенно совмещенная с бюрократической же отчетностью, создает значимые риски выхолащивания смысла проектной деятельности.
- Проектность в экономическом управлении должна быть нацелена на достижение прежде всего инвестиционного результата. То есть ключевыми факторами являются привлечение и реализация разнородных инвестиций, а главное - последующее включение завершенного проекта в одну или несколько технологических цепочек. Ключевая задача в ближайшие годы - стимулирование притока частных, в том числе и портфелизированных, инвестиций в «лакунные» зоны реального сектора экономики.
- Проектность не может быть единственной формой управления экономикой. Через проекты должны создаваться частные и общие модели управления и технологические решения, затем встраиваемые в цепочки управления и развития, превратившеися в инструмент организации и регулирования текущих процессов в экономике и социальной жизни.
- Проектность должна быть направлена на преодоление анклавности развития российской экономики, что является наследием 1990-х, а не усиливать ее, формируя постиндустриальные управленческие анклавы, оторванные от процессов экономического развития России и лежащие вне общегосударственных векторов развития. Но проектность не должна допускать замещения региональной анклавности на отраслевую и корпоративную. Напротив, она должна быть направлена на формирования межрегиональных и межотраслевых точек роста в российской экономике.
В целом, проектность должна рассматриваться как ключевой инструмент стимулирования инвестиционных процессов в российской экономике, к концу 2017 года находившихся в фазе затухания. С операционной точки зрения экономический «рывок» на данном этапе может быть реализован в двух сферах: существенное повышение эффективности общегосударственного экономического управления и видение контекста, формирование алгоритмов среднесрочного целеполагания. На ближайшие годы экономическая стратегия должна концентрироваться не на экономике как таковой и, тем более, ее узком понимании как набора действий, направленных на достижение определенных формальных показателей. Россия исчерпала возможность для ориентации на количественные показатели экономического развития и промышленного роста. Нужна система качественных критериев успешности экономического развития и оценки стратегической перспективности того или иного инвестиционного направления.
Достижение прогресса по обоим направлениям возможно только при целевом и максимально фокусном развитии новых информационных управленческих технологий, которые можно было бы в целом назвать «управленческий блокчейн 2.0». Новые управленческие технологии могут до известной степени компенсировать кадровые и лоббистские издержки современной российской экономики. В перспективе «управленческий блокчейн 2.0» становится инструментом расширенного проектного управления, давая возможность содержательной увязки инвестиционной и проектной деятельности на больших операционных пространствах.
Сейчас можно сформулировать четыре ключевых приоритета проектного управления на цифровой основе, напрямую влияющих на инвестиционные процессы:
Первое. Разработка и первичное апробирование частично автоматизированной платформы для отбора, экспертной оценки и последующего текущего сопровождения приоритетных промышленных проектов - прежде всего проектов в сфере сложного промышленного импортозамещения, которое становится приоритетом развития.
Эта платформа может использоваться для управления экономическими процессами в рамках частно-государственного партнерства и целевых портфельных инвестиций при любом варианте структуры экономики: как при сохранении частно-приватизированного ее характера, так и при ориентации на государственно-монополистический капитализм.
Фактически в рамках переформатирования основы инвестиционных процессов потенциальный инвестор (причем как целевой, так и портфельный) должен получить в свое распоряжение механизм, позволяющий синдицировать инвестиции и хеджировать риски любого размера. И имеющиеся в распоряжении цифровые финансовые технологии дают эту возможность.
Второе. Общероссийские или как минимум общероссийские отраслевые геоинформационные системы инвестиционной направленности. Принципиальным моментом в экономическом и уже даже промышленном развитии России в ближайшие годы является создание общероссийского инвестиционного пространства и возможность многоформатных инвестиций в реальный сектор, причем на любом участке технологической цепочки. Главная задача - обеспечить общероссийский или, как минимум на первой ступени, общеотраслевой характер уже на этапе пилотного внедрения. Поскольку объективно главным источником инвестиций в российскую экономику будет оставаться государство в различных его проявлениях, имеет смысл обеспечить формирование относительно понятной с пользовательской точки зрения платформы, дающей возможность привлекать средства частных инвесторов при высоком уровне правовой защищенности.
Любой, даже средний, индивидуальный инвестор должен иметь возможность выбирать форму, формат и направление портфельного соучастия в любом проекте, находящимся под государственным (федеральным или региональным) патронажем с понятными механизмами хеджирования базовых рисков.
Очевидна потребность в сложных системах, сочетающих возможности автоматизированного и экспертно-индикативного управления несколькими операционными «фильтрами». Но доминирующими были бы формализованные методики оценки перспектив и рисков проектов.
Третье. Интегрированные проекты обработки больших данных в социальном секторе, включая и коммерческие сегменты. Монетизация и оптимизация социальной сферы с использованием различных механизмов представляется неизбежными. Но это означает возникновение полноценной потребности в механизмах социального маркетинга, немыслимых вне, с одной стороны, ценностных установок, некоей социальной идеологии, а с другой, без использования механизмов управления большими массивами структурированной социальной информации («большие данные 2.0»).
Распространение «московского стандарта» социальных сервисов для населения на все регионы России является очевидным приоритетом на первом этапе цифровизации социальной сферы, хотя и он даст мощный толчок росту позитивных социальных настроений в обществе, поскольку затрагивает практически все слои общества. Но неизбежным является и постепенный транзит социальных и социально-фискальных сервисов в область потребления и превращения части этих сервисов в полноценные услуги, естественно, по более широкому спектру, нежели сейчас.
Ситуация проста: либо инициатором процесса монетизации социальных сервисов и трансформации их в инвестиционное русло (по «европейской» или американской» модели - не суть важно; важно, что на основе новых цифровых технологий) выступит государство, создав механизм регулирования и гарантий для простых людей. Либо к новому выборному циклу, который будет явно более активным, нежели нынешний, мы получим ситуацию социального опасного «дикого поля», созданного разнонаправленной активностью частных игроков (в том числе зарубежных), осваивающих с использованием цифровых технологий российское социальное пространство. При этом технологии могут стать и инструментом социальной дестабилизации, причем управляемым извне.
Проект единой управленческой платформы с использованием технологий больших данных в социальной сфере (здравоохранение, вопросы здорового образа жизни, социальные сервисы, вопросы имущества граждан, дистанционное образование и повышение квалификации и пенсионное обеспечение, включая финансирование пенсий) мог бы стать тем самым «большим проектом», обеспечивающим формирование вектора развития цифровой экономики, вокруг которого выстроятся остальные элементы развития цифровых технологий. Полноценная реализация этого проекта может занять от 6 до 12 лет.
Четыре. Формирование единой модели и единой платформы комплексного государственного управления первоначально на отраслевом уровне, а затем с подключением региональных органов государственной власти. Государственное управление должно развиваться - с учетом понятных ограничений - на единой управленческой платформе, интегрированной с общегосударственной системой статистики по различным отраслям. Преодоление «местнических» настроений в различных российских органах государственной власти в связи с реализацией принципа единой управленческой платформы будет хорошим инструментом не просто встряски государственного аппарата, а отделения реальной проектности в государственном управлении от фиктивной, становящейся ключевым риском.
Единоплатформенность в государственном управлении - как инструмент реализации функции государства как ключевого инвестора в приоритетные в технологическом и социальном плане отрасли.
Единоплатформенность в государственном управлении - прежде всего при реализации проектов со значительным государственным организационным или инвестиционным участием - дает возможность осуществлять межотраслевые проекты. А именно это является ключевой макроэкономической потребностью сегодняшнего этапа. В проектном управлении на основании различных методологий и платформ в государственном управлении всегда есть риск бюрократической фрагментации операционного и особенно инвестиционного пространства, что несет и коррупционные риски.
В таком формате реализации проектности возникает две важных тенденции.
Прежде всего, фактически запускается «большой», социальный по своей сути, проект, который при правильной постановке задач и наличии общественного контроля может привести к возникновению в России более высокого качества государственного и муниципального управления. А значит, социального стандарта, что является вполне приемлемой для общества целью развития на ближайшие годы, и - что основное - вполне достижимой, в отличие от обещаний резкого подъема уровня формального потребления населения. Но формирование такой сложной коммуникационной и управленческой платформы потребует разработки и создания на преимущественно национальной базе нового оборудования, программного обеспечения, включая экспертные алгоритмы обработки данных, а главное, развертывания новых каналов коммуникаций. Это может стать - естественно, с опорой на инициирующее государственное финансирование - основой «длинного» инвестиционного цикла (10-12 лет). Вокруг этого инвестиционного цикла и будет формироваться «новая» экономика России, основанная на промышленности «четвертой модернизации».
Дмитрий Евстафьев - профессор факультета коммуникаций, медиа и дизайна Высшей школы экономики
