Корреспонденты КП совершенно случайно оказались в «голове» автомобильной «колонны протеста» протяженностью километров 100. Все это двигалось на столицу Армении
По задумке Пашиняна или того, кто режиссирует всю эту «абрикосовую революцию», чем больше толпа соберется, тем «правильнее» парламент проголосует.Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ Изменить размер текста:
ДОЖДЬ И ТЕХНОЛОГИИ «АБРИКОСОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ»
В минувшую пятницу лидер армянских протестов депутат Никола Пашинян собрал своих сторонников на митинг во втором по величине городе страны - Гюмри. Заявлено это было, как «автопробег», кочующий по провинции. Корреспонденты «КП» решили посмотреть - что на самом деле происходит. И уже в следующем на пути «автопробега» городке Ванадзор, нам стали понятны цели этого мероприятия - «качнуть» как следует армянскую глубинку и выплеснуть ее на Ереван к 1 мая. Именно в этот день парламент Армении будет выбирать нового премьера республики. Выбирать ему, похоже, придется не как в голову взбредет, а под надзором собравшейся толпы. По задумке Пашиняна или того, кто режиссирует всю эту «абрикосовую революцию», чем больше толпа соберется, тем «правильнее» парламент проголосует.
По словам местных жителей, в последний раз, столько людей на этой площади собирались лет тридцать назад
Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ
Грянул затяжной дождь. «Даже небу проплатили», - задумчиво сказал мне ванадзорский мужчина средних лет, и потрогал носком кроссовка совершенно неодолимую лужу, раскинувшуюся у входа в летнее кафе. Полчаса назад никакой лужи тут не было, она натекла, пока корреспонденты «Комсомолки» прятались от стихии. Но, к главной площади Ванадзора, все равно ломились толпы горожан с зонтами. Шли и селяне просто так, без зонтов, их можно было опознать по жесткому полевому загару. Некоторые надели на головы пакеты. Дождь никого не остановил. Наш случайный собеседник решительно шагнул в лужу, погрузившись в воду по щиколотки, и ушел на площадь.
Дождь никого не остановил. Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ
Площадь была накрыта зонтами вся, без зазора. Мы забрались на гранитную площадку, оставшуюся от памятника Ленину. Сложные лица и профессиональная аппаратура были нашими пропусками. Простых граждан с площадки для выступающих заворачивали назад крепкие мужики. Поэтому те, кто хотел быть ближе к ораторам, набились в пересохший фонтан, накрылись зонтами и выставили вперед плакаты на армянском. Спрашиваем у миловидной барышни Анны, с руками разрисованными в цвета национального флага: что там написано? Мы говорим отрывисто, телеграфно, перекрикивая заводные революционные марши:
- Написано - «Победу Николу!» - переводит нам Анна.
- Вы где работаете? - кричим мы.
- На швейной фабрике.
- Какая зарплата?
- В рублях тысяч десять.
- Родня есть в России?
- Папа. Он строитель.
- В России переживают, что если власть в Армении сменится, между Ереваном и Москвой испортятся отношения.
- Честно говоря, мы тоже этого боимся. Но как их сохранить - не знаем. Мы же не политики!
- Верите, что Никол их не испортит?
- Хотим верить. Но до конца не уверены...
Мы уже заметили, что сам Пашинян всегда появляется через час после начала митинга, к уже разогретой толпе. Может, очередная технология, подсказки советников, а может начало звездной болезни. Но у нас есть время подумать, найти аналогии политической лихорадки, охватившей армян. Пять миллионов украинских гастарбайтеров не спасли Киев от Майдана, развернувшего их страну против России. Результат известен. А если «бархат революции» в Армении тоже окажется на звездно-полосатой подкладке и начнет рвать общие ниточки с Россией? Страшно представить что будет в республике, в которую 82% денежных переводов из-за границы приходит от армян, работающих в России. Не из США, не из Европы. А из России. Но здесь, на площади, об этом мало кто задумывается. Или старательно отгоняет неприятные мысли...
АНГЛОСАКСОНСКИЙ СЛЕД
Долго, но зажигательно выступали ораторы из местных. Интеллигенция и активисты. Наш сосед бубнил за спиной, переводя их выступления на русский. Это был обычный, слышанный много раз набор чаяний и бед - нищета, воровство, клановость...
Мы попросили переводить, только если будет что-то говориться про Россию. Все эти революции на постсоветском пространстве, наконец-то воспитали в русских людях здоровый цинизм. Научили безошибочно определять англосаксонский след любого политического действа по кодовым словам: «российская военщина», например. Или «происки Кремля» и «имперская политика». Но про Россию ораторы говорить избегали. Мы расслабились, и тайком наблюдали за Николом Пашиняном, который до времени хоронился за спинами соратников.
Пашинян всегда появляется через час после начала митинга, к уже разогретой толпе.
Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ
Вид у него был уставший. Это понятно. Кашляет, пьет воду. Психика реактивная. В те секунды, когда он остается в толпе один - взгляд его сразу же перенаправляется в себя. Человека нет с нами. Но тут Николу протягивают ребенка - сфотографироваться. И лицо Пашиняна вспыхивает эмоциями, со стороны кажется, что дедушка берет на руки долгожданного внука, которого увидел первый раз. Смайлы-улыбки появляются одна за другой, с каким-то пулеметным темпом. Невозможно так много улыбаться искренне. Но если нужно - вполне.
Мы слезаем со сцены и раскочегариваем свой квадрокоптер, что бы снять толпу с верху. Нас окружают, интересуются аппаратом. Смотрят изумленно на свой родной город с высоты птичьего полета. Худенький паренек Ван с удивительным сочетанием веснушек и карих глаз тянет изумленно:
- Надо же, сколько людей собралось...
Долго, но зажигательно выступали ораторы из местных.Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ
Ван говорит, что сам живет много лет в России, во Владимире, и вчера прилетел в Армению, специально «на революцию». Зачем?
- Миллионы армян живут в России, что-то там создают. Значит, могут создавать. Почему они не делают это дома? А у меня на родной земле ничего нет - вся родня во Владимире. Сначала отец переехал, потом я. Здесь невозможно было работать, заниматься бизнесом.
- Думаете, Никол сможет это изменить?
- А дело не в Николе. Кто-то вышел за Никола, кто-то вышел за себя.
- Знаете, мы в России имеем личный неприятный опыт. Вот ваша революция, уже восьмая по счету, на которой мы, журналисты, были. Грузия, Украина, Молдавия - ни один «цветной» бунт не улучшил отношений с Россией. Наоборот. И тут, в Армении, слишком много совпадений...
- Мы видим, что Россия не вмешивается в наши дела, это наши внутренние проблемы. Мы дружили и дружим с Россией...
В этот момент, проходящая мимо нас упитанная барышня в оранжевом дождевике на белую блузку, внятно и громко сказала на микрофон нашей камеры: «Вы не дружите с Россией, вы ее рабы!». Наши собеседники застыли в изумлении. Один из них подхватился вслед за барышней - прояснить сказанное. Вернулся через минуту еще больше озадаченный: «Она не говорит по-армянски! Только по-русски и по-английски! Кто это? Я не понял...»
За то мы, кажется, догадались. Тот самый англосаксонский след?..
За то мы, кажется, догадались.
На прощание Ван подробно объясняет, как найти его кафе на Владимирском тракте. Мы совершенно серьезно обещаем ему, что заглянем в гости, как только окажемся в тех краях. Ван говорит:
- Я буду ждать, и знаю, что вы заедете. Русский если обещает... старается это сделать. А у нас ... немного не так.
СССР. Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ" width="600" />А вот так, автопробег оппозиционеров встречал следующий на пути в Ереван город Спитак, разрушенный землетрясением до основания в 80-х годах и восстановленный всем СССР.
Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ
«РУССКИЕ ЗАСТУПАЛИСЬ, В ОТЛИЧИЕ ОТ АРМЯН»
Мы мечемся по центру Ванадзора, ищем такси. Мужичок, пытающийся выехать со двора, застыл в каком-то ступоре. Чтобы куда-то проехать, назад должны сдать машин пятьдесят, или столько же - проехать вперед. Но все машины, включая такси - пусты. Возле нас тормозит старенький микроавтобус. Водитель Теван соглашается довезти до Еревана, это 120 километров, стоимость проезда... в московском метро можно больше денег потратить за день. Но, Тевану больше денег нужна исповедь на тему: «как жить в Армении и что делать?»
- Не осталось армян в стране! Говорят - три миллиона, два с половиной миллиона? Вранье! Вечером погуляй у нас по Ванадзору, посмотри на пятиэтажки - два, три окна светятся. Все уехали в Россию или на Запад.
Как специально, мы проезжаем мимо «хрущевки» у трассы. На первом и втором этаже - цифры телефонов - квартиры продаются. Выше - окна заколочены фанерой. А на последнем этаже стекла просто выбиты или сняты.
Теван поясняет:
- Сейчас такое жилье в Армении - самый неликвидный ресурс.
- Почему?
- Горячей воды нет. Отопления нет. Дочь по скайпу зимой на связь выходит - в маечке сидит и форточка открыта. А мы с женой под одеялом греемся.
- А где живет дочь?
- В Туле, бригадир на фабрике «Тульский пряник». Ее дирекция ценит! Даже заступались за нее, характеристики хорошие давали. Русские заступались, в отличии от армян!
Нас окружают, интересуются аппаратом. Смотрят изумленно на свой родной город с высоты птичьего полета.
Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ
И Теван рассказывает жуткую историю, как пять лет назад его внучка в Армении умерла при родах - обвитие пуповиной. Как еле спасли мать. Как Теван привозил в больницу всех родственников и друзей, но все равно «пришлось покупать 12 литров крови». Потому что крови для переливания в армянских больницах не было. Бесплатно, по крайней мере. Потом Теван искал правды и виноватых во «врачебной ошибке», и ему от главврача больницы звонили «большие люди» с пожеланиями, чтобы он заткнулся и не вздумал ходить по судам. И проиграв первый суд, а потом второй и третий, дочка с мужем прокляли все и уехали в Россию.
И на фоне этих рассказов мы начинаем видеть сотни (!) автосервисов, магазинчиков и кафе - закрытых давным-давно, облезлых и запыленных. Пустые коробки некогда хороших частных домов. Теван объясняет, что люди продавали все что можно, вплоть до шифера и стропил. А если не могли продать, дерево просто растаскивали в первую же зиму. Видим коробки каких-то «Домов культуры» или кинотеатров, несколько котельных со срезанными наискось железными дымовыми трубами. И впереди нас едут машины с включенными «аварийками» - насколько хватает обзора дороги. И в каждой деревне стоят машины с «аварийками» и армянскими флагами на капоте или заднем стекле. А рядом десятки людей - машут нам руками. А в Спитаке, городе, когда-то разрушенном землетрясением, огромная пробка - и все стоят по обочинам и ждут «автопробег». А полиция регулирует движение, даже не пытаясь освободить проезжую часть. И во всех следующих городках и поселках - та же картина.
Теван вдруг начинает вспоминать, как русские парни разбирали завалы в Спитаке и ничего не боясь, лезли за людьми в самые страшные дыры. Как он служил в Бологом в 1982 году и собирал березовый сок, оставляя без разрешения расположение воинской части: с трехлитровой банкой в руках перелезал через забор с колючкой.
- Видит Бог, я бы уехал в Россию, да кому я там нужен, я же почти старик! Давайте, ребята, телефон, 1 мая привезу вам наш лаваш, попробуете. Давайте-давайте, все равно в Ереван приеду. Все приедут.
В гостинице портье поздравил нас с нечаянной славой:
- Я вас сегодня по всем телеканалам видел рядом с Пашиняном!
- И по государственным?
- По всем.
А если «бархат революции» в Армении тоже окажется на звездно-полосатой подкладке и начнет рвать общие ниточки с Россией?
Фото: Сергей МЕДВЕДЕВ
КАКОЙ БУДЕТ РАСПЛАТА?
Мы уже заметили, что своим стандартным вопросом про будущие отношения с Россией будили в армянах тревогу и смятение. И каждый задумывался: «А вдруг от Армении за смену власти потребуют предать союзника - Россию?» Вполне адекватная, по мнению Запада цена. И каждый раз армяне хватались за спасительную мысль: «Нет, это же наша революция, мы ее делаем! А мы рвать союз с Россией не позволим!» Окей, революция ваша, и вы ее делаете. Только технологии чужие. За них все-таки придется платить. Армяне люди мудрые и торговые, надеются, что их не обманут, как уже обманули половину бывших советских республик...
Но, черт побери, что-то же делала в толпе армян та барышня, которая не знала армянского?