– Как достаточно бессмысленный процесс. Ситуация в банковском секторе у нас, конечно, плохая, но в сфере страхования она ещё хуже. Сейчас часть российских страховых компаний держатся на плаву за счёт того, что они поддерживаются так называемыми перестраховочными компаниями, которые, если возникает крупный страховой случай, осуществляют часть страховых выплат. Но рано или поздно перестраховочные компании либо начнут уходить, потому что риски слишком велики, либо будут слишком «задирать» свои условия. Для российских страховщиков пользоваться западными перестраховочными компаниями будет слишком дорого или невозможно. Я систематически не занимаюсь страховыми компаниями, но знаю, что там степень влияния иностранного капитала намного выше, чем в банковском секторе. Практически наши страховые компании неконкурентоспособны по сравнению с иностранными, и люди, которые представляют страховой бизнес, говорят, что вскоре он окончательно может «накрыться медным тазом». Видимо, они каким-то образом смогли достучаться до президента, и тот дал соответствующее поручение. Меня немного удивило, что Владимир Путин дал поручение Центральному банку и правительству совместно подготовить предложение по санации, потому что после того, как Центральный банк стал финансовым мегарегулятором, к нему страховое дело отошло полностью. До этого надзором страхового бизнеса у нас занимался Минфин. Поэтому правительство в данном вопросе – пятое колесо в телеге, а реально этим будет заниматься только Центральный банк. Предлагается использовать такую же схему, которую сейчас начинают применять в отношении банков, а именно создать Фонд консолидации страхового сектора. Это достаточно интересный инструмент.
– С какой точки зрения «интересный»?
– С точки зрения того, что он нелегитимен. Непонятно, на основе каких нормативных документов Банком России был создан Фонд консолидации банковского сектора? Это специальный инвестиционный фонд, и деньги из него предполагается выдавать не в виде кредита. Но Центробанк –кредитное учреждение, он не должен занимается инвестициями. Если мегарегулятор начинает заниматься инвестициями, тогда это уже – бизнес-структура, и потому возникает серьёзнейшее противоречие – конфликт интересов. Регулятор не может быть бизнес-структурой, это общемировое правило. А у нас уже одно исключение есть: Сберегательный банк контролируется Центральным банком, которому принадлежат более 52% акций. Без всяких натяжек можно сказать, что Сбербанк – это дочерняя структура Центробанка. И банкиры прекрасно знают, что в результате возникшего конфликта интересов Сбербанк имеет очень серьёзные преференции по сравнению с другими коммерческими кредитными организациями именно в силу того, что регулятор как надзорный орган сквозь пальцы смотрит на иногда очень серьёзные отклонения Сберегательного банка от нормативов. Модель Сбербанка – очень сомнительная модель, порождающая конфликт интересов, а Фонд консолидации банковского сектора ещё больше усугубляет ситуацию, потому что в результате санаций появляются и другие банки, которые тоже фактически становятся дочерними структурами Центрального банка. При этом регулятор не имеет каких-то прозрачных и понятных критериев для того, чтобы сказать, в каком случае необходима санация и «пациента» направят на «курорт», а в каком спасения не будет и «пациента» отошлют в «морг». Так, банк «Югра» вроде бы был ещё «живым», а его не стали санировать, а примерно с такими же показателями банк «Открытие» отправили в «санаторий» и хорошо накачали деньгами. Но самое главное, что банк «Открытие» стал дочерней структурой Центрального банка: уже было озвучено, что 75% капитала этого коммерческого банка будут принадлежать Банку России и только 25% – прежним акционерам «Открытия». Сейчас будет проходить процесс «лечения» банка, а потом предполагается, что «пациента» с выгодой продадут, т.е. банк будет приватизирован. Судя по тому, какой интерес сегодня иностранные инвесторы проявляют в отношении Сберегательного банка, можно сказать, что такой же интерес они проявят и к банку «Открытие».
– Но Путин год назад запретил в среднесрочной перспективе приватизацию Сбербанка, потому что он находится сейчас в неблагоприятной ситуации. Может, так будет и с санируемыми банками?
– Безусловно, экономические санкции резко понизили оценки рыночной стоимости Сберегательного банка. Лишь это мешает некоторым «креативным» политикам и бизнесменам добиться того, чтобы Сбербанк России был немедленно продан иностранным инвесторам. Тем не менее Греф и Набиуллина осенью опять затронули тему приватизации Сберегательного банка – видимо, кто-то на них сильно давит. Поэтому спасение банков происходит не столько ради укрепления нашей банковской системы, сколько для того, чтобы «накормить» иностранных инвесторов. В результате щедрой «накачки» банк «Открытие» станет для них инвестиционно привлекательным. За ним может последовать Бинбанк, а далее – и другие банки из списка так называемых системообразующих банков.
– Этот сценарий можно спроецировать и на страховой бизнес, ради которого создаётся Фонд консолидации страхового сектора?
– Я не исключаю, что тут может быть та же задумка. Путин давал команду разработать механизм санации страхового бизнеса, вероятно, не имея в виду его последующую продажу, но те люди, которые будут исполнять указание президента, безусловно, станут действовать, в первую очередь, в интересах нерезидентов, которые в любой момент готовы прибрать к рукам наши компании.
– А вообще процесс санации в мировой практике – он насколько нов?
– Конечно, не нов. Но под санацией можно понимать совершенно разные ситуации. Например, банки Уолл-Стрит во время последнего финансового кризиса тоже фактически санировались. В них было «закачано» очень много государственных денег, а также денег ФРС. Недаром же любой центральный банк называют «кредитором последней инстанции», то есть в кризисных ситуациях он выступает в роли спасателя. Многие даже не заметили того, что произошла такая «техническая национализация» некоторых банков Уолл-Стрит: какое-то время в их уставных капиталах присутствовало государство, причём выступало главным акционером. Потом оно быстро вышло из акционерного капитала, появились другие, частные инвесторы.
Нужно сказать, что сегодняшняя модель санации российских банков и страховых компаний через фонды консолидации приведёт к тому, что будет усиливаться, увеличиваться необеспеченная эмиссия. А это – создание денег из воздуха. До недавнего времени 90% активов Центрального банка Российской Федерации – это были инвестиции в ценные бумаги других стран, в большинстве своём – в казначейские облигации Соединённых Штатов Америки. То есть мы фактически повёрнуты спиной к собственной экономике и почти бессрочно и беспроцентно кредитуем зарубежную. Но дальше может произойти ещё более неприятная ситуация. Инвестиции в санируемые банки – это фактически «затыкание» «чёрных дыр» коммерческих банков, то есть латание разрывов между их активами и пассивами, которые образовались в результате того, что банки либо где-то допустили серьёзные просчёты, либо – что более вероятно и чаще происходит – просто украли деньги и вывели их заграницу. Происходит необеспеченная эмиссия, которая, конечно, будет разгонять инфляцию. Хотя сегодня в Центральном банке по инерции талдычат насчёт «инфляционного таргетирования», некоторые чиновники ЦБ уже «поёживаются» и ждут, когда инфляция сможет опуститься до нуля, а дальше – не дай Бог! – начнётся дефляция. Но, думаю, что этого не произойдёт, потому что как раз сейчас с новой силой начнётся «разгон» печатного станка, и инфляция в России опять подскочит. Кто этого не знает, думает, мол, наконец-то ставка рефинансирования может быть снижена и предприятия реального сектора экономики что-то получат. Нет, ничего не получат! Потому что Центральный банк не будет кредитовать реальный сектор экономики, а будет бросать деньги в эти самые зияющие «чёрные дыры», в бездонную пропасть банковского сектора. Вот нечто похожее произойдёт и с санированием страховых компаний.
– Сколько ещё подобных фондов может быть создано?
– Придумать что-либо ещё достаточно сложно, потому что у нас банки и страховые компании – это основные финансовые институты. Если бы, предположим, Центральный банк учредил бы какой-нибудь «фонд консолидации реального сектора экономики», я бы ему аплодировал. Но этого не происходит – не те приоритеты. 40% предприятий реального сектора экономики находится в предбанкротном состоянии. Почему-то никто не обсуждает вопрос о создании аналогичных фондов по их спасению. Скажем: Фонд консолидации всей российской экономики. Или фондов по отраслям: Фонд по машиностроению, Фонд по целлюлозно-бумажной промышленности, Фонд промышленных строительных материалов… Звучит, как фантастика!
Когда в декабре 2014 года произошёл обвал рубля, я участвовал в некоторых дискуссиях по поводу так называемой антикризисной программы, которая как раз предусматривала выделение из бюджета помощь экономике в размере 2,2 триллиона рублей. Но из общего объёма запланированной помощи 1,6 триллиона рублей предусматривалось направить на поддержание банков и только 0,6 триллиона предполагалось выделить на все остальные сектора экономики. Когда же я начал разбираться с этими оставшимися 600 миллиардами рублей, выяснилось, что эта помощь нужна была для того, чтобы предприятия смогли погасить свои задолженности по ранее полученным от банков кредитам. Получается, что практически все огромные средства были предназначены только для того, чтобы «накормить» банки, которые полученные деньги не направили на кредитование реального сектора экономики, а «погнали» их за границу. Такая вот разбойная схема. И сегодняшние «фонды консолидации» – ещё один шаг к совершенствованию системы ограбления России. Безусловно, что это будет иметь трагические последствия.
Беседовала Галина Вишневская
