Новая российская киноиндустрия насчитывает едва ли 10-12 лет. Она еще почти ничего не умеет и повторяет прописи Голливуда. «Бородатую женщину» уровня «Пиратов Карибского моря» мы увидим еще не скоро. Но в плане искусства пропаганды наше кино уже делает успехи.
Кино родилось как ярмарочное представление. А путевку в большую жизнь получило как искусство пропаганды. Таким оно остается и по сей день. Когда Ленин произносил свою знаменитую формулу «Из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк», он знал, что говорил.
За свою недолгую жизнь кино действительно удавалось дорастать до настоящего искусства (вспомним золотой век - 30-60-е гг., золотой фонд - два десятка режиссеров, три десятка фильмов), но, в сущности, оно так и осталось аттракционом братьев Люмьер и фактом пропагандистского мифа.
В силу своей специфики кино всегда черпало свою аудиторию между теми, кто в панике выбегал от наезжающего поезда, и теми, чье сознание промывается сегодня очередным «штурмом Зимнего». Между этими полюсами прошла вся история кино.
Что такое современный Голливуд? На 98% это все та же «бородатая женщина», начиненная мощнейшим пропагандистским зарядом в духе решений ЦК КПСС начала 80-х.
Фильм без мудрого негра-полицейского, веселого трансгендера (и проч. ЛГБТ), феминистского каблука, попирающего притязания гетеросексуального белого мужчины, легкой издевки над католицизмом и, желательно, где-то на третьем плане - исчадия зла со свастикой в половину рожи, успевающего совершить какую-нибудь гнусность, но тут же и забиваемого ногами объединенным отрядом добра (из боевых трансгендеров, негров и феминисток), ни один приличный худсовет на голливудщине не пропустит.
Став обязательным атрибутом самой невинной и далекой от политики мелодрамы, голливудские штампы воочию показывают нам работу самой великолепной пропагандистской машины мира. Так, согласно теории Грамши, правящая идеология мира завоевывает «царство культуры» в самых отдаленных частях света.
Неправда, что Голливуд - это «фабрика грез». Почти с самого своего рождения Голливуд был фабрикой идеологических мемов, флагманом перманентной мировой революции со своей светлой мечтой о «светлом завтра» (которая сегодня выступает под лицом глобального культур-марксизма).
Интересно, впрочем, что заводили эту величайшую пропагандистскую машину мира люди, выступавшие совсем под иными знаменами.
Первым по-настоящему большим (и по-настоящему великим) пропагандистским фильмом в мировом кино стало «Рождение нации» Гриффита (1915). Фильм, прославлявший белых рыцарей ку-клукс-клана, благородных защитников Юга от негритянского беспредела, направляемого аболиционистами-янки...
Конечно, «Рождение нации» не было пропагандистским заказом. Это было большое художественное высказывание, сделанное от лица аристократической цивилизации Юга, вытоптанной бездушными технократами Севера, это была подлинная и живая боль целых поколений южан... Но эффект фильма был потрясающим.
Фильм вызвал настоящую гражданскую войну, пусть лишь в культурном пространстве Америки, зато какую!
Билеты на фильм (который прокатывали в драмтеатрах по театральным ценам) раскупались за несколько недель вперед. Публика неистовствовала, кричала, палила из пистолетов в экран, спасая Флору Каперон из рук черного насильника, и устраивала бешеные овации после просмотра.
В свою очередь аболиционисты (с неизменным штабом в Бостоне) вели новые армии северян против «идеологической диверсии» Гриффита.
Многотысячные демонстрации негров с требованием запрета фильма, организованные Освальдом Гаррисоном Виллардом (внуком «бостонского Иеремии» Гаррисона), маршировали по городам и весям Америки. Кинотеатры пикетировались. Повсюду происходили массовые (в самой крупной из них, перед зданием театра «Форрест» в Филадельфии, приняли участие три тысячи негров и пять сотен полицейских).
Но главным успехом фильма стало рождение второго ку-клукс-клана под предводительством алабамского полковника Симмонса. К середине 20-х братство белых рыцарей насчитывало уже четыре миллиона членов!
Таким был ошеломляющий эффект фильма Гриффита, фактически открывшего эру большого кино. Что, конечно, не могло не возбудить продюсеров и политиков, вдруг осознавших, какой громадный ресурс влияния на умы попадает к ним в руки, и открывших для себя новые невероятные перспективы.
«Октябрь» и «Броненосец Потемкин» Эйзенштейна - это иконы чистого постмодерна,
занявшие свое почетное место под «Черным квадратом» Малевича.
«Триумф воли» и «Олимпия» Лени Рифеншталь - выдающиеся иконы большого стиля, до сих пор остающиеся обязательными к изучению во всех киношколах мира. Чистейшая незамутненная пропаганда, пронизанная светом искренней веры и обладающая мощнейшим зарядом действия.
Студенческая революция 1968-го в Париже искусно направлялась памфлетами Сартра и фильмами Годара. Наша либеральная революция 1991 года так же начиналась атаками на сознание, переворачивающими привычные положения вещей.
Образ юноши из фильма «Выше радуги» (1986), уплывающего через экран телевизора (окно в Европу!) в условное светлое завтра, и слегка прибабахнутый парень из «Курьера» (1986) - лица нового поколения, впервые высовывающие голову из советского заповедника...
Затем замес пошел круче: «Город Зеро» (1988) - апология чистейшего абсурда, «Посетитель музея» (1989) - настоящая симфония безумия. И, расцветая на миг радужными цветами безумия и распада, советское кино ухнуло, рассыпаясь, в черную дыру небытия...
Новая российская киноиндустрия насчитывает едва ли 10-12 лет. Она еще почти ничего не умеет, старательно, высунув язык, повторяет прописи Голливуда. Получается пока так себе. «Бородатую женщину» уровня «Пиратов Карибского моря» мы увидим еще не скоро. Но в плане искусства пропаганды наше кино уже делает успехи. Столетие Революции в России оказалось отмечено целыми двумя знаковыми фильмами.
Прежде всего это, конечно, «Матильда» - типичная постмодернистская деконструкция, изображающая Российскую империю театральной декорацией, возглавляемой столь же театральным правителем, плетущим любовные интрижки, в то время как вокруг реальной империи плетутся геополитические заговоры. «Матильда» - типичный пропагандистский продукт в жанре «фига в кармане» (советского еще образца), насмешки над властью (на деньги которой и снимается и которую стремится деконструировать).
#{author}Сериал «Спящие» - продукт гораздо более высокой организации. С одной стороны, отсылающий к лучшим образцам советского приключенческого кино (фильмам о разведчиках) и не уступающий современным мировым образцам жанра (американский сериал «Родина», французский «Бюро»), с другой - являющий по-настоящему новый и яркий месседж.
Фильм ясно и четко проговаривает то, что все знают, но никто не говорит вслух. Послание фильма - нынешняя политическая элита полностью срослась с либеральным «креативным классом» и прогнила насквозь, а спасти страну могут только спецслужбы - оказалось попаданием столь точным, что вызвало настоящий спазм, шок и бурю в среде «креативного класса».
«Спящие» - классическое кино холодной войны (уже понемногу переходящей в горячую), чем и прекрасно. «Спящие» дарят надежду на то, что если нам и не удастся воскресить кино как искусство (что опять же возможно лишь в сильном государстве, защищающем национальные интересы: ведь всякая культура растет из народных корней), то воскресить искусство пропаганды у нас, во всяком случае, надежда есть. А в мире нового большого противостояния идей, в который мы вступаем, это первое условие успеха.
