Санкт-Петербург.
18 февраля 2017. Участник митинга солидарности с народом Донбасса
демонстрирует паспорт гражданина ДНР. ФОТО Сергей Коньков/ТАСС
Эти два года безвременья были самыми тяжелыми для Донбасса. Эйфория от падения Дебальцево сменилась мучительным ожиданием - что же дальше? Каждый приезд на Донбасс превращался в серию терапевтических бесед с друзьями и знакомыми. Они почему-то считали, что я, как журналист «Комсомолки», близок к неким «сферам» и знаю то, о чем не говорят в телевизоре, а шепчутся в кулуарах высшей политики, за пыльными плюшевыми портьерами. Я никого не разубеждал в этом. Так было проще. Часами, делая убедительное лицо, я повторял эти мантры: «Россия не бросит», «Россия никогда своих не бросает», «России нечего терять и бояться уже нечего». «Вы уже в рублевой зоне, как вы думаете - почему и зачем?». Цитировал им Бисмарка: «Русские всегда приходят за своими деньгами, и тогда все эти договоры, которыми, как вам казалось, вы опутали русских, не будут стоить бумаги, на которой они напечатаны».
И непонятно, кому больше нужны были все эти слова - мне или моим донецким собеседникам? Так получилось, что Донбасс стал моей Родиной. Я здесь много раз обретал свою экзистенцию - умирал и снова возрождался, погибал от ужаса в пограничных состояниях, терял друзей и по-настоящему познал горечь поражений и сладость побед.
Вся эта сложная конструкция из надежд и допущений, человеческих трагедий, тротиловой горечи и порохового дыма держалась только на вере в Россию. И очень сложно было объяснить людям, что две их крохотные республики, обрезанные по-живому фронтами, стали геополитической точкой планетарного значения. И «не все так просто и однозначно». В интернете бесновались толпы караул-патриотов и откровенных вражин, прикидывающихся патриотами - у них получился на удивление слаженный хор, и песня была одна: «путинслил». Случившееся признание стало для них настоящим ударом - их было не слышно в информационном поле часов так десять. Кто-то, отходя от шока, собирался с силами, а кто-то ждал новых методичек. К ночи методички пришли, и началось - «не так признали», «не так назвали», «все пропало»...
А в Донецке и Луганске люди плакали от счастья. Товарищ написал в блоге: «Первый раз вижу, чтобы прямо на линии фронта пускали фейерверки». В воздухе запахло весной, снежный ком сдвинулся вниз по склону, двухлетняя зима, кажется, закончилась - кому на радость, а кому на горе.
