Мы вплотную подошли к переоценке ключевых понятий из области социального знания - таких как "гражданское общество", "демократия", "базовая система ценностей", "правовое государство".
Например, термин "гражданское общество" мы сегодня употребляем в устаревшей трактовке - как синоним "активного" и привилегированного меньшинства, требующего от государства гарантий сохранения привилегий в ущерб интересам остальных граждан. Новые социальные реалии уже сейчас требуют переосмысления термина в пользу "большого гражданского общества", то есть сплоченного социального большинства с общими интересами и общим пониманием национальных задач. Чем вызвано такое изменение трактовки, почему социальные миноритарии теряют сегодня влияние, - этому и будет посвящена нижеследующая колонка.
Для начала отметим, что запаздывание в переосмыслении ключевых
социальных понятий ведет к идиоматизации языка социальных наук - он
теряет свои аналитические возможности, постепенно превращаясь в набор
застывших понятий и формул, как это было в позднесоветский период.
Идиоматизация языка - ситуация, проигрышная для всех. Сегодня перемены
здесь столь же необходимы, сколь и неизбежны.
И народ, и власть имеют дело с устаревшим объяснением термина
«гражданское общество», что может приводить к принятию неверных решений в
области внутренней политики. Понятие "гражданское общество" - один из
"окаменевших" концептов, который в ближайшем будущем сохранит свою
ключевую роль, но существенно изменит содержание.
Два слова об истории понятия.
Когда институт гражданского общества сформировался в 18-19 веках, то
далеко не все считали его прогрессивным. Если Томас Пейн категорично
утверждал, что "гражданское общество - благо, а государство - неизбежное
зло", то Шарль Монтескье, наоборот, был уверен в том, что "гражданское
общество - это общество вражды людей друг с другом, которое для её
прекращения преобразуется в государство".
В какой-то мере гражданское общество (ГО) стало результатом частичной
десакрализации понятий "государство" и "церковь". На этом фоне новый
институт приобрел собственную сакральность, собственные святыни - такие
как естественное право, священное право собственности, вера в
универсальность прогресса. Поэтому понятие "гражданская религия",
впервые озвученное Руссо, было не просто метафорой. Гражданская религия -
это религия гражданского общества. Но если в церковь приходили все
желающие, то принадлежать к ГО неимущая часть народа практически не
могла. Уже в ХХ веке Юнгер Хабермас подчеркивал, что лишь немногие
личности располагают имущественной независимостью и образовательным
статусом, чтобы считаться членами ГО. Защите интересов всех остальных
всегда отвечали нормы традиции, а не либерального права.
С конца ХХ века и до недавнего времени ГО состояло из представителей
среднего класса и его политического авангарда - креативной прослойки.
Здесь был важен принцип группового превосходства: "активная часть
общества делает свой выбор" и т.п. Но это скорее лозунг для трибуны, а
на языке социологов гражданскому обществу обычно атрибутируется некая
социальная миссия, например: "гарант социальной стабильности", "канал
обратной связи с государством", "фильтр общественных требований к
политической системе" (последнее - из классического определения Дэвида
Истона). Главной в этой идее оказывается подмена понятий, желание выдать
часть общества за всё общество по степени значимости и праву говорить
от лица остальных.
Откуда это сектантское стремление к эксклюзивности и превосходству? Дело
в том, что к ГО принадлежит слой, которому нужно сохранить отнюдь не
символический объем собственности и привилегий. С точки зрения этого
слоя, который представляет собой социальное меньшинство, его интересы
должны быть удовлетворены государством за счет интересов более широких
слоев. А последним необходимо в первую очередь сохранение социальных
прав - это единственный капитал, который у них есть. Плюс ценности
традиции и нравственности, которые способствуют сохранению именно этого
капитала.
Чтобы заставить государство экономить на более широких слоях ради слоев "креативных", его нужно постоянно шантажировать "болотными", "майданами" и т.п. - то есть использовать политические инструменты.
В науке есть понятие решающего эксперимента. Это процедура окончательной проверки теории на практике. Решающим экспериментом для двух концепций ГО - как легитимного представителя всего общества или как привилегированного социального слоя - стал украинский сюжет. "Майдан", воспринимаемый как пик активности гражданского общества (читай: креативного класса) обнаружил стремление одной части социума решить свои национальные и экономические проблемы за счет другой части. Например, избавиться от реальной индустрии вместе с реальными рабочими местами ради бумажной Ассоциации с ЕС. Или ограничить русский язык и русскую культуру в регионах с русским населением. Наконец, просто подавить инакомыслие. При этом нельзя сказать, что в результате майданной активности произошли позитивные социальные изменения, стало больше демократии, больше социальной стабильности, меньше коррупции и т.п. Важно понимать, что данный эксперимент был не только украинским: многие представители российского креативного класса разделяют ценности и идеи своих украинских "собратьев по классу".
Обратим внимание на то, что оранжевые революции всегда возникают в исполнении именно ГО, которое в теории, напротив, должно быть гарантом социальной стабильности.
ГО существует давно, но в идеологическом ключе о нем заговорили
сравнительно недавно. Это случилось, когда ГО стало отождествляться со
средним классом, неимоверно разросшимся в 1980-е годы, во времена
рэйганомики. В то время переход Запада к методам "накачки спроса" и
потребительскому рефинансированию имел целью противопоставить советскому
гегемону своего гегемона - потребительского. Это решение имело, как
выяснилось потом, слишком высокую цену: разросшийся средний класс начал
жить не по средствам. Система работала до тех пор, пока финансовая
глобализация не достигла своих естественных пределов.
Сейчас эти пределы достигнуты. И средний класс, а особенно его партийный
авангард - креаклиат - напуган. Мировая экономическая конъюнктура
складывается не в его пользу. В результате общего падения эффективности
капитала и мирового финансового кризиса нас ждет новая "великая
депрессия", только не американского, а общемирового масштаба. Всё это
означает, что численность и уровень жизни среднего класса резко
сократятся - примерно до показателей 1970-х годов. Большая его часть
сольется с "низшим" социальным слоем (многие социологи и экономисты
описывают социальное расслоение будущего по бинарной схеме 90:10).
"Слияние и поглощение" стремительно идет уже сейчас - отсюда и страх.
Философ Славой Жижек описывает это состояние среднего класса как "страх
пролетаризации". Отсюда и нарастающая агрессивность экс-гражданского
общества, его тяга к "цветным" революциям и ультраправой идеологии.
Почему это ГО "экс-гражданское"? Потому что склонность к "цветным"
революциям и ультраправой идеологии превращает его из актора социальной
стабильности в актора социальной дестабилизации. По сути, старое "малое
гражданское общество", его социальный контингент сходит с исторической
сцены. Таким образом, удельный вес в обществе креативного класса резко
сокращается и количественно и качественно, причем по объективным
причинам.
Само по себе гражданское общество, конечно, сохранится, но составлять его будут представители других социальных групп. Это будет "большое гражданское общество".
Социологам уже сегодня предстоит объяснить и обывателю и власти смысл происходящих перемен и дать определение "гражданского общества". И первое, что придётся сделать, это признать факт подмены, попытку выдать малое за большое. А затем дать определение большого ГО как формы объединения социального большинства. Стоит сказать, что новое «большое гражданское общество» - это то социальное большинство, интересы которого прежде сталкивались с интересами малого гражданского общества, то есть среднего класса и креаклиата. В России менталитет социального большинства связан с понятием социальной справедливости, с широким пониманием гуманизма как милосердия и нравственности, а не синонима атеизма.
Источник: Ум+Мы обречены на возвращение к реальной демократии большинства. Чем раньше мы выйдем за рамки выработавших свой ресурс стереотипов, тем быстрее мы сможем взять в свои руки ответственность за свое будущее. И новому большому гражданскому обществу предстоит сыграть в этом решающую роль.