На вопросы корреспондента «Руснекст» Ивана Васильева отвечает эксперт по избирательным технологиям, пятикратный победитель выборов регионального уровня, в прошлом - активный участник волонтёрского движения за справедливые выборы Владимир Тимаков.
- Первая особенность прошедших выборов, которая бросается в глаза сразу, пока ещё не подсчитаны все результаты - резкое снижение активности избирателей. В 2011 году на выборах в Государственную думу была зафиксирована явка в 60,1%. Сейчас получается что-то около сорока процентов. В полтора раза ниже! Как объяснить такое падение?
- Причин тому несколько. Первая, самая главная из них - многократное снижение масштабов административного вмешательства.
Явку в 60% на прошлых выборах нельзя рассматривать как эталон для сравнения. Большинство экспертов сходилось на том, что эта цифра была «дорисована». Вброс бюллетеней, подмена протоколов в 2011 году вполне могли дать до десяти процентов прибавки. Фактическая явка избирателей пять лет назад вряд ли заметно превышала 50%.
- То есть, участки не опустели - опустели урны, в которых больше нет вброшенных «слева» бюллетеней... Но куда делись ещё 10% совершеннолетних граждан? Ведь теперь мы и до пятидесяти процентов явки не дотягиваем, зависли на сорока....
- Кроме того, что снизились фальсификации, у граждан ослабли мотивы идти голосовать. В том числе ослабли незаконные мотивы, с помощью которых людей затягивали на участки: подкуп и административный приказ.
- Что, на этот раз мы получили совершенно чистые выборы?
- Нет, это просто невозможно. Стерильно чистых выборов не существует ни в одной стране мира, тем более их не может быть в стране, пережившей такой разгул криминальных технологий, как наша страна.
Правда, на этот раз сверху была дана установка сделать выборы честными. Но ведь исполнители на местах сидят прежние. Для многих стало привычкой добиваться результата с помощью давления, угроз, подтасовок. В регионах по-разному восприняли новые веяния. Где-то, например, перемены произошли разительные, а где-то мало что изменилось по сравнению с прошлой кампанией.
Например, в Москве, Петербурге, Коми явка снизилась чуть ли не вдвое - полагаю, прежде всего за счёт чистоты процедуры. А в Кемеровской области, наоборот, явка ещё возросла, с 70 до 79 процентов. Наверное, аппарат Тулеева никаких изменений в стиль работы не внёс, а продолжил «закручивать гайки».
- Скажите, а почему так изменилось отношение Кремля к выборной процедуре? Почему в 2011 году фальсификации получали одобрение сверху, а сейчас от «грязных методов» требуют избавиться?
- Основные причины две.
Во-первых, в 2011-12 годах государственная власть убедилась, что поощрять фальсификации себе дороже. Грубые административные действия в ходе кампании подрывали авторитет «Единой России», а масштабы фальсификаций породили протестную волну непредвиденной силы. Потеснив нечестными методами конструктивную оппозицию, с которой «единороссы» вполне могли сотрудничать и договариваться, чиновная вертикаль вызвала к жизни гораздо более радикальные, непримиримые силы, готовые идти на жестокий гражданский конфликт. Проще было отдать полсотни думских кресел эсерам, жириновцам и коммунистам, чем сидеть полгода на вулкане и разгонять с такими усилиями «Марш миллионов».
Во-вторых, сегодня ситуация в стране изменилась. После Крыма и украинских событий вырос рейтинг Владимира Путина и власти в целом. Многие из тех, кто прежде считал, что власть у нас проамериканская и антирусская, изменили своё мнение. Наоборот, стало очевидно, что те, кто оседлал протест в 2011-2012 годах, как раз занимают проамериканскую и антирусскую позицию.
Доверие к власти выросло, а её радикальные противники потеряли шансы на успех. В результате снизилась предвыборная нервозность, государственные лидеры вполне готовы удовлетвориться подлинными, не нарисованными результатами голосования. Они их устраивают.
Наоборот, сейчас Кремль не устраивает нечестная кампания, так как она даёт возможность поставить под сомнение вполне приемлемые для «партии власти» результаты и снова «качнуть лодку».
- Так что же, на Ваш взгляд, потеря двадцати процентов избирателей - исключительно свидетельство очищения избирательного процесса?
- Нет, не только. Процесс ещё не очищен полностью, во многих регионах масштабы нарушений остаются значительными.
Но снижение явки вызвано, кроме того, возросшим равнодушием избирателей к исходу голосования. Вы видите, в парламент проходят те же четыре партии, в тех же примерно пропорциях, что пять лет назад. Ничего не поменялось. Эта стабилизация была вполне предсказуемой.
Поэтому часть избирателей отнеслась к голосованию равнодушно - чего ходить-то, всё равно всё останется по-прежнему.
- Значит ли это, что доверие к власти снизилось, и в стране существует большая скрытая оппозиция, которая в критический момент придёт и проголосует «против»?
- Не думаю, что те, кто не пришёл - это скрытая оппозиция. Скорее, это прагматичная часть электората, которая бережёт своё время. Нет интриги - нечего и силы тратить. Значительная часть таких прагматиков вполне лояльно относится к власти. В крайнем случае, равнодушно.
- Но противники власти среди непришедших тоже есть? Кто они?
- Вообще-то противники власти имели возможность выразить своё отношение, поддержав одну из баллотирующихся оппозиционных партий.
Противников современной политики Кремля можно условно разделить на четыре группы: либералы, коммунисты, националисты и исламисты.
У исламистов своей партии нет. У либералов было два варианта выбора - умеренное «Яблоко» и радикальный «Парнас». Умеренные коммунисты голосуют за КПРФ, умеренные националисты чаще всего находят пристанище в ЛДПР.
Как видим, либеральным противникам Кремля не было смысла уходит в тень. Они проголосовали почти все. Совокупный результат «Яблока» и «Парнаса» близок к максимальному потенциалу либерального движения в России.
В тени могли остаться радикальные коммунисты, исламисты и русские националисты. Не думаю, что если бы такие партии были представлены, хоть одна из них могла бы преодолеть пятипроцентный барьер. Но в целом процентов пять молчаливых избирателей - это потенциальные сторонники перечисленных радикальных направлений.
На прошедших выборах они не нашли «своих», близких по духу партий или разочаровались в тех, которым оказывали поддержку прежде.
В целом же надо сказать, что явка в 40% - вполне естественная явка для стабильного общества, где не ожидается решительных перемен и нет захватывающей предвыборной интриги. В Европе такой результат в порядке вещей. Но у нас, если такой неизменный партийный расклад будет повторяться из одного парламентского цикла в другой, выборы будут тускнеть и явка продолжит снижаться.
