Налог на бороды установил 5 сентября 1698 года Петр I, дабы привить моду, принятую в европейских странах. Для контроля был введен и специальный металлический жетон - бородовой знак, представлявший своего рода квитанцию об уплате денег за ношение бороды. Устанавливалось четыре разряда пошлины: с царедворцев, городовых дворян, чиновников по 600 рублей в год (огромные по тому времени деньги); с купцов - по 100 рублей в год; с посадских людей - по 60 рублей в год; со слуг, ямщиков и всяких чинов московских жителей - по 30 рублей ежегодно. Крестьяне пошлиной не облагались, но каждый раз при въезде в город взималось по 1 копейке «с бороды». Отменена пошлина была лишь в 1772 году.
А совсем незадолго до этого, 29 августа того же года, на следующий день после прибытия из-за границы, 26-летний царь обязал своих подданных брить бороды и носить европейскую одежду. Новшество не принимали. Были случаи, когда мужчины, расставшись с бородой, кончали жизнь самоубийством. По всей России роптали, ведь считалось, что бритье бороды - грех, а священники отказывали в благословении безбородому. В действиях Петра бояре усматривали покушение на сами устои русской жизни и упорствовали в бритье бород.
Своими действиями Петр I нанес очередной, после раскола 1666 года, весьма ощутимый удар по русской идентичности. Быть русским - значит быть православным. Сейчас, пройдя более чем трехвековой путь десакрализации, модернизации и разложения, можно поставить этот тезис под сомнение. Но тогда православие было основой не только некоего культурного кода, но и русской цивилизации - как таковой.
Борода - в этом смысле, - являлась ничем иным, как признаком исповедания православной веры. В соответствии со святоотеческой традицией, борода - есть безусловный, пускай вторичный, но все же половой признак, по которому мужчин отличают от женщин. Ее наличие или отсутствие является важным аргументом для тех, кто считает себя христианином и для кого момент страшного суда становится завершением мирской жизни, а его последствия - итогом земного существования. Отсутствие бороды для мужчины в этом случае является тяжким обстоятельством.
На Руси считалось, что «таких людей, кто бороды бреет, не велено в земле погребать», а следует «яко же пса кинуть в ров», поэтому многие сохраняли свои насильно отрезанные во времена петровских реформ бороды и завещали положить их после своей смерти в гроб, чтобы «предъявить на том свете». Сакральное значение ношению бороды придавалось у ассирийцев, персов и многих других народов. Накладные бороды, в случае отсутствия собственных, использовали египетские фараоны. У Меровингов в государстве франков без бороды нельзя было даже претендовать на престол, а в случае посекновения бороды у монарха, всерьез ставился вопрос о том, может ли он далее править. У греков и римлян борода была неотъемлемым атрибутом философа.
Вообще традиция категорически запрещает мужчинам не носить бороду, потому как таким образом он уподобляется женщине - становится «подобен женам». Таких на Руси называли «женоликими».
Западник Петр, затеявший технологическую модернизацию романовской России, вместе с этим, что впоследствии стало почти нормой, начал модернизацию социальную. Собственно, он начал модернизацию русского народа до народа европейского, разрывая органические связи русской общности, базирующейся на православии. По сути, принуждая русских к разложению путем облачения их в западные формы, переодевая в парики, огнем и мечем насаждая европейские гульфики и постыдные для морально устойчивого человека обтягивающие рейтузы. В этом главная и фатальная ошибка всех модернизаторов России - увязывать технологическую модернизацию с разложением и десакрализацией.
Но это не наш тезис, а западный. Осознавая, что русский народ - как единый, сплоченный, духовный, культурный и цивилизационный организм им не одолеть, - западные теоретики и философы раз от раза доказывают, что высокие технологии, совершенные машины и красивая жизнь возможны только через отказ от права быть русским. Только через порок, разврат, аморальность и потерю собственной идентичности, собственного «я» коллективной русской души. То есть это именно тот путь, по которому прошли сами европейские народы, отказываясь от собственной традиции, распадаясь сначала в искусственную форму политических наций, продолжая разрывать органические связи, превращаясь в безликую, безродную, атомизированную биомассу нынешнего гражданского общества. При этом сами европейцы высокомерно считают этот свой путь - эталоном цивилизованного развития.
Наш путь - совершенно иной. Что европейцу хорошо, то русскому - смерть. Их разрыву органических связей, выхолащивающему человека до атомизированного бесполого индивидуума, мы противопоставляем единство народа, сохраняющегося в православии. Быть русским - значит быть православным, традиционным, моральным, цельным, консервативным, высокодуховным, стоящим крепко на своей земле, обильно политой кровью высокомерных западных завоевателей.
Наша, русская модернизация, возможна только в традиции. Без вестернизации и разложения. И всякий, кто сегодня вновь и вновь пытается убедить нас в обратном, что, мол, модернизация возможна только вместе с гей-парадом, насаждением либеральных ценностей и химер гражданского общества - враг народа, нашей идентичности и традиционной органической общности, сохранившей нас в веках. Быть русским - это быть традиционным, цельным, православным. Все остальное - от лукавого.
Валерий Коровин, член Общественной палаты РФ, директор Центра геополитических экспертиз