Могучие тоже плачут
Русский народ
попадает в хитрую и злую ловушку. Он ведь вроде бы вон какой - большой. А
русский язык вон какой - великий и могучий. Разве нужно его защищать?
Не справедливее ли упоенно помогать другим, не таким могучим?
Мне хотелось начать шутливо, но не получается. Каким бы поверхностным ни было письмо Марины Ярдаевой, на которое редакция ВЗГЛЯДа предложила мне ответить, сама тема не располагает к шуткам.
В отличие от госпожи Ярдаевой, для меня татарская культура - не экзотариум. «Шурале» Габдуллы Тукая - книжка из моего детского сада, Татарский академический театр имени Галиаскара Камала - один из символов моего родного города, Хади Такташ, Фатих Амирхан - писатели с книжной полки моей мамы. Эчпочмаки (треугольники) еще в моем советском детстве продавались на каждом углу, гуляния на Сабантуй привлекали и татар, и русских...
Все это национальное своеобразие было в Татарстане до того, как там начали вводить президента и татарский язык для русских детей. Все или почти все радости, о которых с интонациями восторженной туристки пишет Марина Ярдаева, - уже были. Принудительный татарский, который водворился после развала Союза, ничего к ним не прибавил. Впрочем, нацквоты в вузах и администрациях ТАССР тоже - уже были.
«Справедливо!» - скажет госпожа Ярдаева. Справедливость она понимает так: «в республике проживает 53% татар и 40% русских», а значит, татарского языка в школах должно быть не меньше, чем русского. Но вряд ли она понимает, как много можно ей ответить хотя бы только на один этот пункт, и каждый из ответов заслуживает отдельной статьи.
Например, можно ответить, что количество русских в республике в последние десятилетия уменьшается - вероятно, от большой справедливости.
 Cуверенизация не обещает непременных благ даже собственно-татарской культуре (фото:Владимир Федоренко/РИА Новости)
|
Или что число высших чиновников татар и русских в РТ катастрофически далеко от сей «справедливой» пропорции, и легко догадаться, в какую сторону перекос.
Или что русский - государственный язык Российской Федерации, то есть язык принципиально другого уровня.
Или то, что в нашей стране сделана ставка на замещающую миграцию, которая призвана восполнить «естественную убыль» населения. А значит, жителям даже самых что ни на есть русских провинций (и столиц) предстоит, так или иначе, пересмотреть свои представления о справедливости.
И если мы сами допустим, что нас «заместят», - это тоже будет справедливо. Ярдаева любит прописные истины, и я скажу одну такую истину. Все умирает. Люди. Языки. Народы и их страны.
Все умирает, но редко умирает совсем - гораздо чаще одни языки и народы вливаются в другие. Крайне мало есть на Земле народов (если вообще имеет смысл об этом говорить), которые могли бы сколько-то серьезно претендовать на то, что жили на одном месте с начала времен. Крайне мало сколько-то неизменных и моноэтничных народов.
Те же татары, о своеобразии которых печется госпожа Ярдаева, - плод ассимиляции монголами волжских булгар, от чьей культуры осталось немного, их язык известен по надгробным надписям, в их древней столице - Булгаре - о бывших хозяевах напоминают буквально полтора минарета и название.
Культурно-языковая ассимиляция - это не то, что можно просто «взять и запретить». Это то, что было, есть и будет. С кем-то раньше, с кем-то - существенно позже. От кого-то останется больше, от кого-то - меньше. И есть только один вопрос: находим ли мы в своем национальном существовании достаточно ценности, чтобы сохранять устойчивость продолжительное время? Чтобы бороться за свою устойчивость?
И тут русский народ попадает в хитрую и злую ловушку. Он ведь вроде бы вон какой - большой. А русский язык вон какой - великий и могучий. Разве нужно его защищать? Не справедливее ли упоенно помогать другим, не таким могучим? Этот вопрос, судя по заголовку ее заметки, волнует госпожу Ярдаеву в первую очередь.
«Да здравствует созданный волей народов единый могучий Советский Союз!» - десятилетиями слушала огромная страна. А потом, едва не в одночасье, распалась по этнофедеративным границам на республики, в каждой из которых была титульная национальность. И только РСФСР, которая намеренно создавалась большевиками без такой национальности, получила в наследство добавочную проблему.
«Большинство граждан Российской Федерации идентифицировали себя с советскими гражданами, а их идентичность как граждан РСФСР была вторичной по отношению к советской. Этим они отличались от граждан других союзных республик, которые ощущали себя в первую очередь узбеками, литовцами, грузинами, а уж потом - советскими гражданами» - я цитирую книгу М.А.Марусенко «Языки и национальная идентичность».
Так случилось не потому, что в других республиках бывшего Союза не было «национальных меньшинств» - очень даже были. Но была также и титульная национальность, учрежденная отнюдь не божественным провидением, а конкретными политическими постановлениями. А РФ после распада Союза начала, с административной точки зрения, воспроизводить Союз уже в себе самой, с «государственными языками республик».
Но ведь все это не опасно «великому и могучему»? К сожалению, я достаточно долго занималась этой проблемой, чтобы видеть опасность там, где многие сохраняют благостное расположение духа.
И когда я слышу, как правительственные эксперты говорят: «Фактически многие дети и подростки, читая классику, попадают в ситуацию «русского языка как иностранного»: им неизвестны многие слова, ещё понятные родителям и учителям, ими не опознаются грамматические формы и категории, кажущиеся педагогам само собой разумеющимися...»
Когда узнаю, что проходной балл на ЕГЭ по русскому сведен до нижайшего, иначе слишком многие не получат аттестат...
Когда прихожу на конференцию в Российскую детскую государственную библиотеку и там, когда речь идет о чтении русским детям, специалисты наперебой поминают методическое пособие А.А.Леонтьева «Русский язык как иностранный»...
Когда, наконец, на круглом столе «Русский язык в странах СНГ: возможности сохранения и развития» я слушаю буквально следующее: в Туркмении официально преподавание русского языка стремится к нулю, но несколько учителей-энтузиастов преподают его «из-под полы», пока им не запретили; в Молдавии русский язык, до недавнего времени преподававшийся как второй родной, становится иностранным и изучается по выбору; почти везде в постсоветских странах доля вузовских мест для обучения на русском языке меньше, чем доля людей, всё ещё называющих русский своим родным; в Абхазии отвергли учебник русского языка из-за того, что там было написано «Москва - столица нашей родины»...
#{author}Я слушаю все это и трепещу, потому что на том же круглом столе российские методисты объясняли это - знаете, как? Враждебную русскому языку целеустремленную политическую работу в сопредельных странах они называли «естественным течением вещей». В мыслях своих - они уже сдались.
«При чем тут Абхазия?» - спросит кто-нибудь из моих читателей, как госпожа Ярдаева вопрошает «при чём тут Донбасс?» Цитирую того же Марусенко (кстати, книга его предельно лояльна, он ничего не «разжигает»): «В 2008 году в Татарстане на вопрос: «В какой вы стране живёте?» только 25% школьников ответили: «В России», а остальные 75% считают, что живут «В Татарстане».
Дело в том, что Татарстан для меня - не собрание экзотических прелестей, которых госпожа Ярдаева может найти даже еще больше, если поедет в суверенный Узбекистан. Это моя малая родина, дом моих предков, мои кладбища. Завтра все это может оказаться в другом государстве. Я была в Ростовской области и в Луганской - там все разорвано по живому.
И у меня есть обоснованные сомнения, что русское большинство готово или хотя бы уверенно желает что-то противопоставить этим локальным нациестроительствам. Пока нам рассказывают только, как прекрасно многообразие.
Замечу вдобавок: суверенизация не обещает непременных благ даже собственно-татарской культуре. Ведь помимо русификации, которая объявлена предосудительной, есть, например, турецкое влияние, которое из Турции поощряется, а в Татарстане с ним как-то забывают бороться. Впрочем, госпожа Ярдаева тогда не ощутит разницы - все равно ведь «не Новосибирск».
«Вот украинцы жалеют, что распался Союз, - бубнят порой сетевые жители. - И татары пожалеют...». Братцы, они-то, может, и пожалеют - да нам-то уже поздно будет пить боржоми.
_1.jpg)
