В творчестве замечательного американского беллетриста Рекса Стаута есть одна особенность, которая безусловно забила ему место в истории. Эта особенность - дичайшее долголетие его основного эпоса про Вулфа и Гудвина, нью-йоркских детективов.
Их приключения начались в 1934 году и (благодаря тому, что Стаут прожил почти 90) продолжались до 1975-го. При этом сами герои, почти не старея, каждый раз помещались в актуальный социально-политический контекст и всё время осуществляли в нём здравый такой американский центризм.
В 1936 году здравый центризм предполагал, что провались вся эта Европа с её коммунизмами, нацизмами и нацменьшинствами, и комиссар полиции рассуждает: "те, у кого меньше всего причин жаловаться, шумят больше всех. Когда приходит германское судно, кучка евреев раздирает на кусочки флаг и устраивает потасовку. Когда выпертый из Италии профессор собирает пресс-конференцию, шайка фашистов стаскивает его с трибуны и избивает. Мы пытаемся помочь тем, кто потерял работу, а они заделываются коммунистами и провоцируют беспорядки".
Вообще в тридцатые годы Вулф с Гудвином расследовали преимущественно "драмы XIX века" - убийства из-за наследства, месть бастардов, даже эхо ковбойских разборок с Дикого Запада. Остальной мир шёл куда подальше.
Начинается Вторая Мировая, но Гудвин с Вулфом её в упор не замечают.
Но после Перл-Харбора, с 1942 года, вдруг обнаруживается, что Вулф (до того войной в Европе интересовавшийся как Паганель, через лупу по глобусу) есть жуткий ненавистник нацизма - настолько, что готов даже похудеть и записаться в армию, лишь бы сражаться с японцами и фрицами.
Война заканчивается, и Вулф снова забывает о мире - теперь его волнуют убийства из-за страховок, корпоративных махинаций и гангстерских разборок.
Так продолжается до 1949 года, когда вдруг оказывается, что в стране есть настоящий коварный и скрытый враг - комми. И за пять лет Стаут выдаёт три романа про совершенно бесчеловечных красных - очень, кстати, напоминающих "инопланетян, выглядящих как мы" из бульварной фантастики той же эпохи.
Потом следует ещё несколько относительно спокойных лет со всё большим креном в конфликт поколений, а потом наступают шестидесятые.
И вот уже Вулф, который в 1937 году разъяснял группе чернокожих рабочих кухни (единственное появление негров за два с половиной десятилетия), что нехрен им жаловаться, а надо работать - становится поборником гражданских прав и даже почти допускает, что негр может жениться на белой (1964).
А вслед за тем - после первых разоблачительных скандалов с прослушками и слежками от ФБР - ещё и борцом за свободу от Большого Брата (1965). В 1975-м он уже читает "Архипелаг Гулаг".
Проживи Стаут дольше - убеждён, Вулф с Гудвином поразбирались бы с последствиями вьетнамского синдрома (1979), посражались бы со шпионами бешеных аятолл, охотящимися за дипломатом из прогрессивного Ирака (1982), поиронизировали бы между делом над наглеющими голубыми (1991), изловили бы шпионов бешеного Саддама (1992), нашли бы украденную русскую ядерную бомбу (1995), разоблачили бы сеть сербских убийц, пытающихся террором запугать Черногорию (1999), раскрыли бы убийство, совершённое отвратительными гомофобами (2002), и убийство русского диссидента Гольденцоллерна, совершённое русскими шпионами с помощью полония (2011), а также убийство атеистки на 32-й Западной улице, прямо в офисе Вулфа (2014), совершённое католическими священниками с целью сокрытия педофильского скандала.
И всё это - сохраняя внутреннее достоинство.
Книги Стаута наглядно обрисовывают границы гематоэнцефалического барьера американского массового сознания. В этом, кстати, отличие данного сознания от отечественного. Все попытки Э. Успенского приспособить Гену с Чебурашкой к открытию кооперативов были отторгнуты отечественным читателем с таким же презрением, с каким массовый читатель забыл изданный перед смертью Ю. Семёновым бредовый роман про Штирлица, у которого жену с ребёнком расстрелял лично Сталин, а Берия попытался грязно использовать.
Отечественное массовое сознание не умеет гибко менять ценности и убеждения - возможно, потому что считает их более важными сущностями, чем респектабельный профессионализм и удача.
Но я никак не назвал бы это нашим минусом.
