Как англичане страдали во время войны

В гастхаузе, где я в последние годы зимой живу в Гоа, есть небольшая библиотека, собранная из книг, которые оставляют разноязычные гости. Типа, прочитали и бросили. В прошлом году прочитал автобиографический роман Улицкой про еврейскую семью Осецких. Затянут. В целом, Улицкая борзо пишет, увлекает за собой. Однако, рассказы ей лучше удаются, чем масштабные произведения. Считаю, что ни одного удачного романа у неё нет. И ещё одна претензия: все мужские образы совершенно недостоверны. Все мужчины - это типа «добрый друг Нина» в штанах. Лесбияны какие-то. Не думают, не чувствуют и не ведут себя мужчины так, как пишет Улицкая. Так себя ведут лесбиянки, старательно играющие мужские роли. Однажды по случаю и тоже за границей, в Сантьяго, прочёл роман Улицкой «Искренне ваш Шурик». Так вот, этот Шурик - не мужчина, хотя вроде бы меняет любовниц и автор описывает откровенные, даже слишком, сцены эротические. Но - неубедительно. Такое ощущение, что мужские образы Улицкая списывает со знакомых лесбиянок. Мужские образы у Улицкой фальшивы, зато женские - не оторвать глаз от текста. Но в целом она, конечно, полуписатель, потому что не может быть полноценной литературы без одного пола.

В этом, 2019 году, взялся за роман крупнейшего современного английского писателя Джона Фаулза «Дэниэл Мартин». Вообще, этот Фаулз - писатель занудный. Из ряда английских прозаиков второй половины 20 века с интеллектуально-психоаналитическим уклоном. Пустое чтиво, рассчитанное на эффект. Но Айрис Мэрдок хотя бы за горло читателя берёт, её читать занимательно, хотя потом возникает вопрос: а зачем я, собственно, читал всю эту псевдоинтеллектуально-психоаналитическую муть, где нет людей, а только носители комплексов? А Фаулза, хоть и знаменит на весь подлунный, и читать скучно, хотя он тужится создавать эффекты. Например, в одном романе у него герой страдает от тонкости натуры. От этой тонкости забирается на стеклянную крышу вокзала по мотивам, которые автор старательно выстраивает по всем правилам шизоанализа, - и падает оттуда, продавив стекло. Очень эффектно, прямо в зал ожидания сверзился бедняга, преследуемый своими комплексами. Сколько шума, сколько треска! А не жаль птичку. Себя жаль, что время потратил, а ведь это жизнь.

Вообще великой литературы в Англии нет. Фрэнсис Бэкон, творивший под именем Шеспир, не в счёт: это театр. Самые значительные английские прозаики и поэты - это средний уровень в таких литературных странах, как Россия, Германия, Франция. Тот же Байрон, - куда ему до Пушкина и Гёте?!...

«Дэниэла Мартина» взялся читать только потому, что это автобиографическая хрень. Документализма ради взялся, ведь Фаулз подробно описывает своё военное детство на английской ферме, куда его отправили родители на лето в гости. И с первых же страниц наткнулся на поразительные факты. Вот Дэниэл с фермером «мистером Ласкумом», его сыном и работником вышли жать пшеницу. Ласкуму лет сорок, у него на одном глазу бельмо, понятно, почему не на фронте. Работника автор не описывает, что «по Фрейду» характеризует Фаулза, как элитарного автора. Батрак и есть батрак, интеллекта в нём нет, зачем его описывать? Почему батрак не на фронте, - вопрос открытый. Главный герой Дэниэл, от лица которого ведётся повествование, - подросток лет 14-15. Фермерского сынка Фаулз описал сочно: «Билл, его младший сын: парню лет девятнадцать, он в кепке, массивный, на голову выше всех остальных на этом поле, мощные загорелые предплечья словно копчёные окорока; этот великан медлителен и неловок во всём, что не касается работы...».

Возникает вопрос: почему этот Билл-Дебилл не на фронте? Кажется, Англия с кем-то воюет в это время? Вроде как мир от фашистской чумы спасает? Где-то в Африке английские Биллы и Джоны героически сражаются с корпусом Роммеля, - и после войны англичане скажут, что это и был главный фронт 2-й мировой войны. Кто там сражается, если 19-летние бугаи не призывались? Добровольцы одни?

Правда, американцы оспаривают решающий вклад англичан: мол, главным фронтом 2-й мировой была Океания, где храбрые американские дивизии захватывали острова, обороняемые японскими ротами. Кстати сказать, призыва в США тоже не было: парни должны были писать заявления, чтобы попасть в армию. Так вот малыми силами и одолели англосаксы миллионные фашистские орды. Не умеют немцы и японцы воевать, англосаксы их плевками сбивают.

Часок повязав снопы, компания садится перекусить. Что же им послал Бог в тяжёлую военную годину на завтрак? Во-первых, сидр. «Билл поднимает ко рту целую четырёхлитровую корчагу». И даже мальчишка «ощущает, как свежая, зелёная прохлада заполняет рот, горло, пищевод: сидр прошлогодней варки, с кислинкой, восхитительный...». Далее - подбирайте слюни. «Садятся под ясенем, развязывают узелок с едой: толстые круглые ломти хлеба, огромные с колесо тачки величиной, густо-жёлтое сливочное масло: окорок нарезан щедро, куски с хорошую тарелку - тарелку из розового мяса с ободком белого сала по краю, толщиной они чуть ли не в дюйм и укрывают хлеб с обеих сторон; на жёлтых кубиках масла застыли жемчужные капли пахты; каждый кубик - недельная норма». И это ещё не всё. Там ещё сладкое было, из-за которого вышла перебранка:

- Слышь, а куда пудинг-то подевался, изюмный? - спрашивает мистер Ласкум.

Билл с набитым ртом отвечает:

- А мать велела всё подъесть!

Схряпал, кабан, тайком. За всех, - и не подавился изюмом. Даже отцовскую пайку стыбзил: тот ещё Билл. Заранее позаботился, чтоб ничего не осталось, а то мамочка огорчится.

Внезапно раздаётся шум мотора в воздухе. Прямо над ними, низко настолько, что Дэниэл успевает разглядеть лицо немецкого лётчика, пролетает вражеский самолёт. Вы думаете, у англичан началась паника? Что они по кустам разбежались? Отнюдь. Как сидели, так и сидят. Как жрали, так и жрут. Мальчик восхищается «великолепной машиной для убийства». Видимо, очень сильно Англию бомбили в войну, если такой комплиментарный рефлекс на немецкие самолёты выработался.

Не успели завтрак сожрать, как на поле уже появилась «миссис Ласкум с двумя тяжёлыми корзинами: несёт полдник». Даже не обед ещё: полдник, т.е. второй завтрак.

Всё это происходит - Фаулз даёт точную дату, потому что главный герой, хоть еще и отрок, но уже ощущает своё писательское призвание и ведёт дневник - 21 августа 1942 года.

Немцы тогда рвались к Сталинграду.

Ленинград уже почти год был в блокаде. За 1941-1942 годы от голода умерли почти миллион человек.

В деревне остались только старики, дети и женщины, которые не пудинги пекли для отлынивающих от армии мужчин, а делали всю тяжёлую мужскую работу. Впроголодь.

Англия обещала, да всё не открывала 2-й фронт в Европе, ссылаясь на голод в стране и отсутствие людских ресурсов.

Виктор Тен, кандидат философских наук, Санкт-Петербург