Пять дней до Светлого Христова Воскресенья. В пермском староверческом Храме - уборка и подготовка к Празднику Праздников. Я спускаюсь на первый этаж попить чаю на кухне и застаю там высокого худощавого парня, темноволосого и синеглазого, одетого в рабочий комбинезон. Его трапеза - заваренные в кипятке овсяные хлопья да зелёный чай с куском чёрного хлеба. Лицо парня, радостное, просветлённое, показалось мне знакомым. Где я видела его? Вспомнила - на Марьином стоянии.
Тут же, за чаем, состоялось моё знакомство с нашим новым прихожанином Ильёй. Из разговора выяснилось, что и путь наш к староверию был во многом схож:
- Года два ходил я в ближайшую от дома церковь, а потом, как будто Господь шепнул мне на ухо - сходи к староверам, посмотри, как молятся у них. Я и пошёл к вам, а батюшка, настоятель Храма, посоветовал помолиться на Марьином стоянии: коли выдержу службу до конца, пойму, в чём крепость старой веры.
Увидал я, как десятого апреля, к двум часам пополудни собралось в церкви около полусотни человек, мужчин и женщин. А когда начал читать батюшка весь Великий канон Святаго Андрея Критского с девятью песнопениями, а под каждое из них - земные поклоны, только и успевал я кланяться в лежащий на полу подрушник. В перерывах меж песнопениями диакон читал Житие Марии Египетской, бывшей блудницы, раскаявшейся в своих грехах, сорок семь лет горячо молившейся в пустыне о прощении Господнем и ставшей Святой, а я слушал, радуясь, что сохранилось на Руси Православие. С двух до девяти вечера выдержал я всю тыщу земных поклонов, отмолился так, что взмокла спина, зато домой ушёл счастливым. И вот теперь я тут, с вами.
С радостью душевной выслушала я рассказ Ильи, вспомнив, каким крепким сном спали мы, прихожанки, после самой трудной в году и самой благодатной службы - Марьиного стояния.
Вскоре наш разговор коснулся недавней трагедии для всего христианского мира - пожаре в Нотр-Дам. Я вспомнила, что именно во Франции эпоха Просвещения стала самой богоборческой в Европе: Монтескьё, Дидро с его энциклопедистами, Вольтер, Руссо всячески высмеивали веру в Бога. Удивительно ли, что вскоре после них пришедшие к власти якобинцы жаждали снести «твердыню мракобесия», но, к счастью, Собор отстояли парижане. Вспомнила статью доктора исторических наук, протодиакона Владимира Василик, на сайте «Русская народная линия», в которой справедливо говорилось, что ещё в 1793 году Собор был разграблен, статуи королей были изуродованы, а на престоле расселась полуголая девица, которая изображала «богиню разума». Что в 1804 году здесь венчался на царство убийца Наполеон, которого многие в Европе считали предтечей антихриста. Человек, который только в России убил полмиллиона человек, сжёг Москву, вогнал в наши соборы своих лошадей. В 1905 году Франция явилась первой страной, в которой церковь была отделена от государства и в которой церковь подвергалась чудовищным поношениям и оскорблениям.
Я коротко рассказала Илье, что во вторник, 21 мая 2013 года, во второй половине дня, перед алтарем знаменитого на весь мир Собора Парижской Богоматери покончил жизнь самоубийством 78-летний писатель и историк Доминик Веннер, человек легендарного жизненного пути. Веннер был одним из основателей движения «Новых правых», участником Алжирской войны. Он выступал за смену правящего строя во Франции, за что отсидел три года в тюрьме. Написал ряд книг о необходимости возврата к духовным ценностям европейской цивилизации, прежде всего - к католицизму. Символично название его последней книги «Самурай Запада». Был непримиримым противником однополых браков, одной из причин исламизации Франции. За четыре дня до его смерти вступил в силу закон о легализации однополых браков. Своей смертью он пытался пробудить усыпленное сознание французов, призывал своих соратников сопротивляться новому закону.
Внимательно слушая меня, Илья открыл в мобильнике страничку со стихотворением Сергея Маркуса «Нотр-Дам горит»:
Там, где нет уж «Отца», нету «Матери» -
Там сгорает Собор Богоматери.
Трансвеститам зачем эта Готика?
Вместо Жанны д,Арк - жуй наркотики.
Распрощалась с библейскими мерами?
Обнимайся, Европа, с химерами.
Шпиль не станет уж Богу молиться -
Гуманоиду нужно корытце.
Круассан, монплезир, всё что надо,
Есть в кафе и в гаджетах - отрада!
Делай селфи скорей, пока жарит
Хвост горящей Европы в пожаре.
Конечно, стих Маркуса - горькая и злая ирония над происшедшим. Один из моих друзей-писателей отозвался о главной мировой новости с большим сочувствием: «У французов беда, траур: сгорел духовный символ Франции и Парижа - Собор Парижской Богоматери. Я им сочувствую и прощаю всё: и карательные Крестовые походы с бессчётным убийством невинных, и неисчислимое количество заживо сожжённых на кострах людей, и беспощадную эксплуатацию и ограбление колоний, и море пролитой крови под гильотинами, и сожжение Москвы в 1812 году. Не напади они тогда на Россию, Москву никто б не поджёг. Всё прощаю, у них - беда. Сочувствую. Ведь здесь сгорело что-то более важное, чем шпиль и крыша собора... И вот это страшит...».
Пошёл ли страшный урок впрок французам? События последних дней говорят, что нет. Франция 23 апреля отправит в Эстонию около трехсот военных, четыре танка и двадцать боевых машин. Военные со всей техникой до конца августа расположатся в городе Тапа, находящемся в 140 километрах от границы России, чтобы противостоять «российской агрессии». Это невольно напоминает события Крымской войны середины 19-го века, когда Франция, желая ослабить и покорить России, бросила под Севастополь многотысячную армию своих солдат.
Пожар в Нотр-Дам, конечно же, символ погибели христианской Франции. Символ захвата её иноверческими силами, завоевания мигрантами, а глубинная причина всего этого - отказ французов от веры в Бога.
Чудинова Галина Васильевна, кандидат филологических наук, публицистка, член староверческой общины, Пермский край
