Сегодня исполняется 307 лет со дня рождения Михаила Васильевича Ломоносова - выдающегося организатора науки и народного образования в России, учёного-энциклопедиста, поэта, заложившего основы русского литературного языка. В посвящённую ему цифровую коллекцию Президентской библиотеки «М. В. Ломоносов (1711-1765)» вошли исследования, очерки и архивные материалы о жизни и деятельности просветителя, его собственные труды по грамматике русского языка, истории и металлургии, а также часть его эпистолярного наследия, сообщила «Русской народной линии» пресс-служба Президентской библиотеки.
Одно лишь перечисление книг из «ломоносовской» подборки
говорит о том, насколько широким научным и общегуманитарным кругозором он
обладал:
«Первыя основания металлургии,
или рудных дел»
(1763), «Очерк академической деятельности
Ломоносова, читанный академиком Я. К. Гротом в торжественном собрании Академии
наук 6-го апреля 1865 года»
(1865), «Катехизис
истинно русского человека, составленный согласно с воззрениями Ломоносова,
Державина, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Аксаковых, Хомякова и других лучших
истинно русских писателей» (1912), «Ломоносов и Северный морской
путь» (1940).
В последние годы к этому ряду добавились авторефераты диссертаций, посвящённых
разбору многообразного творчества Михаила Васильевича,
например «Ломоносов как реформатор
русского языка» (2011) и др.
Б. Меншуткин в книге «Михайло Васильевич Ломоносов. Жизнеописание» (1911) прослеживает тему влияния на будущего учёного нравов и обычаев его родного поморского края. Как известно, с малых лет и до 19-летнего возраста Михаил ходил в море вместе со своими бывалыми земляками. «Промысел поморов тяжёл и опасен, - пишет автор, - даже когда северные моря свободны ото льда, на них бывают часто сильные ветры, бури, туманы, всегда приходится быть в готовности, чтобы не быть застигнутым врасплох и не потерять снасти и корабль». В таких условиях Михаил мужал не по дням, а по часам, и в дальнейшем «нередко пользовался в своих учёных трудах почерпнутыми в отрочестве впечатлениями, наблюдениями и умозаключениями».
О самобытности, силе и способностях к развитию отрока, ушедшего за обозом в Москву с двумя книгами под мышкой, рассказывают раритетные книги из коллекции Президентской библиотеки. Будучи под отеческим кровом, Ломоносов выучился бегло читать по-церковнославянски; земские и церковные дьячки этим не ограничились и научили его читать и писать по-русски. С таким багажом 19-летний Михаил практически пешком пришел в Москву и в 1731 году был принят в московскую Славяно-греко-латинскую академию. Мера таланта поморского самоучки раскрылась в первый же год, когда его дважды переводили на более высокую ступень обучения. Уже в 1735 году Михаил Ломоносов по рекомендации Синода в числе лучших учеников был направлен в Петербургскую академию наук, а в 1736 году - в Германию для изучения металлургии, химии, а также наук, которым не обучали в России. Европейские профессора внимательно следили за его успехами, отмечая живой ум и неуёмную жажду знаний.
«Все сии диссертации не токмо хороши, - писал о первых научных трудах Ломоносова великий математик Леонард Эйлер, - но и весьма превосходны, ибо он (Ломоносов) пишет о материях физических и химических весьма нужных, которые доныне не знали и истолковать не могли самые остроумные люди, что он учинил с таким успехом, что я совершенно уверен в справедливости его изъяснений». Дружба двух корифеев науки продлилась до конца жизни Ломоносова, в которой череда блестящих побед, увы, сопровождалась завистью коллег и нападками западной прессы.
В электронной копии книги Я. Грота «Очерк академической деятельности Ломоносова» (1865) описаны и научные достижения, и житейские неурядицы учёного: «С самого приезда из-за границы он находился в крайне тесных обстоятельствах, так как скудное академическое жалованье задерживалось по нескольку месяцев, и он, как сам говорил, не только не мог покупать инструментов, но с великою нуждою иметь пропитание».
Не удивительно поэтому, что несколько позже Екатерина II, удостоившаяся двух од Ломоносова, писала своему статс-секретарю А. Олсуфьеву: «Адам Васильевич, я знаю, Ломоносов беден; сговоритесь с гетманом, не можно ли ему пенсию дать, и скажи мне ответ».
Безусловно, литература заняла особое место в жизни Ломоносова и круга его читателей. Под не совсем обычным ракурсом в работе «Корифеи русского слова. Вып. 1. Ломоносов» исследует эту тему Н. Прилуко-Прилуцкий: «Не будучи поэтом, Ломоносов берётся за стихи, потому что эта форма речи была привлекательнее для тех, на убеждения которых он должен был действовать».
Так, скажем, в своё время он преподнёс оду императрице Елизавете Петровне, ожидая от неё решения ряда проблем по организации науки в отставшей по этому критерию от Европы России. Вполне прагматичный расчёт оправдался, что явствует из электронной копии книги А. Кизеветтера «Ломоносов»: «Шувалов был знатный вельможа и всегда мог видеть императрицу. Он-то и разъяснил государыне, как важно и необходимо всё то, что написал Ломоносов об устройстве в Москве первого университета. Когда открывали университет, Ломоносов очень хлопотал о том, чтобы туда свободно допускали без различия и знатных, и самых простых людей, и дворян, и купцов, и крестьян - всех, кто захочет».
Сегодня Московский государственный университет носит имя Михаила Васильевича Ломоносова.
«Россия вся знает его, как великого своего гражданина, - пишет в указанном выше издании Н. Боголюбский, - отдавшего весь свой гений и все свои силы подвигам на ея преуспеяние и на приобщение к мировой культуре, умершего с светлыми мечтами о её будущем духовном росте и величии».
