«Всё живое хочет жить на свете»

Ранний утренний телефонный звонок. И удар: «Сегодня ночью скончался Александр Григорьевич Раков». Инфаркт... Ум не сразу вместил смысл роковых слов, а сердце сжалось: очень близкий, почти родной человек ушёл, с которым вместе делали последнюю его книгу, обсуждали, спорили, трудились над его удивительным, уникальным домашним музеем – литературным «Домиком творчества»…

Вот уже и пошли из-под пера глаголы прошедшего времени: был, ушёл… Но есть и другие глаголы, жизнеутверждающие: создал Православную Газету, руководил ею четверть века, сформировал её редакцию, написал 20 книг, построил Домик творчества. И ещё более высокие глаголы применимы к нему: очистил душу покаянием, шёл к Богу, был человеком Правды.

Жизнь свела меня с Александром Григорьевичем давно, когда не было ещё «Православного Санкт-Петербурга», а был только его листок в «Балтийском курьере». Он печатал мои статьи, правил их, подсказывал. Я порой спорил, но в итоге убеждался, что он прав, потому что литературное чутьё у него было на высоте. Большинство его произведений – проза, но есть немало и замечательных стихов, и в душе он был, конечно, поэт, это бесспорно.

Особенно ярко это вылилось в созданном им жанре «былинок» - коротких наблюдений-размышлений, сопровождаемых стихами, не обязательно своими, но всегда со ссылкой на автора. В них проза оттеняла поэзию, а поэзия одухотворяла прозу. Сам Александр Григорьевич говорил об этом так: «Былинки - крохотные были; то, что было; былинки - ещё это те мысли, которые возникают и исчезают в никуда, если их не запишешь. Это и мысли других людей, которыми хочется поделиться. Это стихи, которыми я хотел бы продолжить и расширить собственную мысль… Так и быть, раскрою вам тайну, как слагать "былинки". Сначала ты мучительно пишешь своё, без жали терзая душу. Потом к вескости прозы прицепляешь стропы поэзии - и воздушный парашют-одуванчик, званый духом попутного ветра, поднимается над землёй и неспешно парит вдаль. Потом он плавно опустится на полянку страницы, и две склонённые над книжкой головки, прочитав "былинку", в один голос скажут: "Как же вовремя она прилетела! " И прижмутся крепче, чтобы жить дальше».

Он умел видеть природу, людей, животных, даже насекомых - поэтически. При всей своей внешней ершистости, подчас резкости, он чутко и лирично подмечал в жизни то, мимо чего мы часто проходим равнодушно и отстранённо. Умел видеть большое в малом, художественное в обыденном, ценил красоту во всём окружающем мире и в людях. И при этом никогда не лгал, говорил правду прямо в глаза. А для этого нужно мужество. И оно было оправдано и подкреплено таким же строгим отношением к самому себе. Читая его воспоминания о нелицеприятных случаях из прошлого, я поражался: зачем так откровенно, обнажённо писать? Не бравада ли это? Но читая дальше и глубже, а потом и лично познакомившись с ним, понял: нет, не бравада - в этом боль сердца, это совесть и покаяние.

Признаюсь, не просто было с ним общаться. Характер противоречивый, крутой, вспыльчивый, в чём-то упрямый - но и отходчивый. Потому что и в собеседнике он ценил откровенность, направленность на конкретные дела и старание сделать их качественно. Особенно непримирим он был к слабым стихам, присылаемым в редакцию. Помню, в Лаврском зале на вечере, посвящённом юбилею газеты, одной женщине он прямо при всех заявил: «Ваши стихи плохие!». Она обиделась и ушла. Но стихи-то действительно были слабыми, несмотря на притянутые туда «колокола» и «кресты». Александр Григорьевич говорил потом, что некоторые графоманы просто спекулируют на «православной тематике», требуя непременной публикации.

Последнее время он часто болел, жаловался на бессонницу, боли в ногах, но работать не переставал, был в курсе событий, делился планами совершенствования Домика творчества, возобновления дочерних изданий газеты: «Соборная весть», «Правило веры», «Горница», «Чадушки».

Я разворачиваю августовский номер «Православного Санкт-Петербурга» - последний прижизненный, и там последние слова Александра Ракова, как всегда - честные и откровенные: «Всё живое хочет жить на свете… А по ночам ты читаешь собственные полузабытые строчки, и они по-прежнему нравятся тебе до слёз… А в желании прославиться ничего дурного нет - зачем тогда писать? Только для этого надо писать хорошо или совсем хорошо».

Но скажу прямо: и тени желания прославиться не было у него. Было одно стремление - творчески работать, нести людям Божью правду. И Господь отметил его. «А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (Рим. 8: 30).

А в самом конце газеты, на 8-й странице, его же слова: «Благой Господь, Ты до Святыни// Меня довёл, как я хотел».

Тихим сентябрём ушёл от нас поэт, писатель, редактор - Александр Григорьевич Раков… Упокой Господи душу его!