Церковь ждет только одного: раскаяния

Пленарное заседание Рождественских чтений лет 10 с чем-то тому назад. До отказа переполненный зал Кремлевского дворца: люди сидят на ступеньках, теснятся в проходах. Переговариваются, спорят, обмениваются впечатлениями; даже и не слышно, о чем там вещает очередной докладчик... Но вот Патриарх Алексий II предоставляет слово какому-то молодому человеку — и словно волна тишины покатилась по многотысячному залу по мере того, как до людей стал доходить простой и ясный смысл произносимых слов.

— Нам необходимо отрезвление. Не только нарушителям закона, но и всем нам. Если закон останется для нас внешней формальной рамкой, если он не станет внутренним стержнем и компасом нашего сознания, если мы не научимся уважать закон и следовать ему не за страх, а за совесть, — нас снова ждет все то же, что мы оставили позади в ХХ столетии.

Это был недавно назначенный министр юстиции Александр Коновалов.

* * *

Каждый знает, что такое уголовное право. Почти каждый в курсе, о чем идет речь в 148-й статье УК: о «публичных действиях, выражающие явное неуважение к обществу и совершенных в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Но не каждый понимает (а кое-кто и старательно замазывает) суть дела. А без понимания — какое же тут отрезвление?

Начнем с того, что слово «чувство» имеет два совершенно различных значения. Сравните: «Эта скульптура претит моему эстетическому чувству» и «Музыка Баха отвечает эстетическому чувству эпохи барокко». Или: «Он страдает от чувства несправедливости» и «Мятежу способствовало чувство социальной несправедливости»; «В ее характере — бурное проявление национального чувства» и «Война вызвала бурные проявления национального чувства».

С известной мерой точности можно сказать, что первое значение имеет личную окраску, а второе — общую. Это вовсе не значит, что одна область «главнее» или «реальнее» другой, но лишь подчеркивает несходство их природы. Заметим, что такое различие неотделимо от христианского мировоззрения: Спаситель требует уступать своему личному противнику и в то же время идти на смерть за ближних, не уступая общему врагу.

Первая, личная область бытия, не поддается ни правовой оценке, ни даже содержательному публичному обсуждению. И недаром: по самой своей природе она должна оставаться в сфере межличностного общения. Конечно, сплошь и рядом здесь возникает тема обид, оскорблений, травмированных чувств, болезненных переживаний, в том числе и религиозного характера. Но они всегда трактуются (или должны трактоваться) строго индивидуально. Почему и исповедь в Церкви — тайная, а не публичная.

Зато вторая, общая область, естественным образом попадает в фокус правосознания — но при этом напрямую не связана с религией. Ведь защита чувств верующих от оскорбления соотносится с другой юридической нормой, а именно с защитой от хулиганства — «грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу». Просто применяется эта норма к традиционным для России святыням и верованиям.

Эти простые соображения медленно, но, надеюсь, верно, врастают в наше общественное сознание. За последние годы осуждено немало обвиняемых по 148-й статье. Это, бесспорно, помогает всем нам осознать место религии в нашей жизни, разницу между общими и личными чувствами, а также ответственность человека перед законом. Безумие прошлой эпохи уступает место трезвому взгляду на мир.

В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви об уголовном наказании говорится следующее: «Смысл его состоит в исправлении человека, нарушившего закон, а также в ограждении общества от преступника и в пресечении его противоправной деятельности. Церковь… понимает наказание не как месть, но как средство внутреннего очищения согрешившего» (раздел IX.3). Тем самым от тех, кто повинен в оскорблении религиозных чувств, Церковь ждет только одного: раскаяния в своем поступке и публичного уведомления об этом.

Судебная практика последних лет показывает, что многие (к сожалению, не все) обвиняемые и осужденные по 148-й статье в самом деле признали свою вину, раскаялись и навсегда прекратили подобные действия. Поэтому мы обращаем внимание на статью 25 УПК РФ, которая предусматривает прекращение уголовного преследования в связи с примирением сторон.

Именно таков, с точки зрения Церкви, предпочтительный исход уголовных дел по обвинению в оскорблении чувств верующих, а вовсе не штрафы или лишение свободы. Именно так — через осознание своей вины, покаяние и устранение своих заблуждений — пролегает дорога к отрезвлению, нравственному совершенству и духовному возрождению как личности, так и общества в целом.