И вновь «Тихий Дон» не дает покоя

В недавнем номере петербургской бесплатной газеты Metro аккурат между статьей о поисках жизни под Антарктидой и не менее познавательным материалом о вредности работы стюардессой мной был выявлен и подвержен глубокому текстологическому и литературоведческому анализу опус протоиерея несистемной православной церкви Михаила Ардова «Бесценный подарок».

Первая строчка напоминает нам об очередной годовщине смерти Михаила Александровича Шолохова, одного из крупнейших русских советских писателей ХХ века, нобелевского лауреата, автора «Тихого Дона». Правда, со второй строчки и далее протопоп Михаил стал «поминать» юбиляра в такой манере, что не будь он советским человеком и фронтовиком, переворачиваться бы ему в своем гробу. От себя отмечу, что мы, советские люди, таким поминовениям не подвержены. Протопоп поминает своего покойного родителя Виктора Ардова и его стихи, в которых М.Шолохов называется кобелем и алкоголиком.

Чтобы ознакомить читателя с «неплохой эпиграммой» и в целях дальнейшего анализа текста со скрипом и сокрушением привожу сие творение:

Вспоминать все тирады своего отца дело не всегда благодарное. Отцы наши могли и дело говорить, могли и ошибаться в чем-то. Чего не скажешь за бражней? Впрочем, зубоскальство Виктора Ардова (взявшего себе литературный псевдоним от слова «сефард») его сын называет здесь же «неплохой эпиграммой». Отмечу, что от сефардов ли был Виктор Ардов или нет, интересует меня лишь в связи с дальнейшим анализом текста, не более того. Знаю я сам про Виктора Ефимовича до обидного мало, разве что приходит на память книга Владимира Бушина «Огонь по своим». Однако позволю себе возразить, что рифмы «Нобеля» - «кобелю» не позволяют дать однозначно высокую творческую оценку как родителю – автору эпиграммы, так и потомку, ее цитирующему. Выпроваживая со своей кухни подобных творцов (не делая исключения как для потомков сефардов, так и для потомков русаков), мой добрый знакомый Яков Цукерман, главред петербургской еврейской газеты, к сожалению, не так давно скончавшийся, почти неизменно изрекал: «Ну-у-у, Вы не Пушкин». «И не Шолохов тоже», - добавлю и я.

А вот что еще вычитал протопоп Михаил Ардов. Оказывается, на Земле Обетованной обретается еще один ценитель Шолохова – некто Зеев Бар-Селла. Будучи знаком с творчеством многих русскоязычных израильских писателей и поэтов, среди которых есть и очень талантливые люди, данного Зеева никак не мог упомнить. Применив все тот же метод текстологического и литературного анализа, я легко выяснил, что в девичестве он прозывался Владимир Петрович (Зеев – по нашему Владимир (как Владимир (Зеев) Жаботинский, видный сионист), а Бар-Селла – «сын скалы» (Петр он ведь в переводе «камень»). Сам себя именует Волком, сыном Скалы! Не очень бы обрадовался Владимир Петрович, если бы Виктор Ардов поименовал его хоть бы и в «неплохой эпиграмме» не волком, а как Шолохова. Но Шолохова-то можно, это мы понимаем.

Но вот чего я никак не ожидал узнать, что Бар-Селла носил еще и фамилию Назаров. И не просто какой-то абстрактный Назаров, но, как пишет всезнающая Википедия, родственник донского атамана-генерала Анатолия Назарова (уроженца станицы Филоновской). В рамках все того же анализа текста, отмечу, что другой бессмертный исследователь шолоховских трудов А.И.Солженицын определял филонить, как бездельничать на работе, делать вид, что работать. Про филонов и Солженицына опять же чуть позднее, потерпите. А пока про атаманов. Песня про восстание еврейского казачества до недавних пор казалась мне происками антисемитов. Но теперь уж воочию убеждаешься, что есть станица Ближневосточная, где доблестно несут службу израильские казаки, да еще и белогвардейцы!

Волк и сын Скалы, как пишет он в своей биографии, не слишком долго грыз скалу науки в Совдепии, в 1968 году был отчислен с кафедры классической филологии МГУ со второго курса. Хотя тут же скромно упоминает: «Я был вундеркиндом». Ну да бывает. Тем более, что новая родина благосклоннее отнеслась к студенту, вот уже в руках диплом Иерусалимского университета по специальности «славистика».

А чем слависту с берегов тихого Иордана заняться. Разумеется, проанализировать «Тихий Дон» на предмет авторства. Сын Скалы пишет, а протопоп Михаил цитирует его, а газета Metro печатает, что Шолохов вовсе не был автором всемирно известного романа. А кто же тогда, несутся вопросы из Москвы и Тель-Авива? По мнению Бар-Селлы, это некто Вениамин Краснушкин (!), уроженец все той же приснопамятной станицы Филоновской. Носить бы ему фамилию Краснушкин-Филоновский, но нет, называл себя Краснушкин-Севский. Сеял, так сказать, разумное, доброе, вечное, точнее – перед революцией задумал роман о любовном треугольнике. Правда, потом случилась незадача, расстреляли белого Краснушкина чекисты. Но рукопись «кто-то в ВЧК прочитал и оценил». Потом ее довела до ума «подобранная чекистами бригада литературных "негров"» и передала юному Шолохову.

Так и предстает перед моим внутренним взором картина. Выходит из здания филоновской ЧК какой-нибудь комиссар Пилипенко. В одной руке дымящийся наган. В другой – охапка рукописных листков (забрызганных кровью).

«Михайло!» - зычным голосом кричит чекист.

«Тут я, дядечка», - отвечает юный красноармеец.

«Вот я тут рукопись у беляка экспроприировал. Про треугольник, да не какой-то там Бермудский, а про любовный. Возьми, казачок, на сохранение. Поставишь в конце подпись и через полвека лауреатом Нобелевской премии станешь!».

«Служу трудовому народу!» - выпалил красноармеец.

Надо сказать, что вопрос об авторстве Михаила Шолохова действительно был предметом серьезного обсуждения. Не мог кто-то поверить, что на пепелище Гражданской войны как Феникс возрождается русская классическая литература. Как мог такой роман написать совсем молодой человек? И тогда в газете «Правда» видные советские писатели – Фадеев, Серафимович, Ставский, Авербах, Киршон - подтвердили и наличие рукописи, и авторство Шолохова. Провели тот самый текстологический и литературоведческий анализ. Были они людьми талантливыми и порядочными, кстати, и русскими, и сефардами (это к сведению Ардова-Сефардова). В 1929 году по поручению И.Сталина под руководством младшей сестры Ленина М.И.Ульяновой снова была сформирована комиссия и опять авторство Михаила Александровича было подтверждено. На долгие годы интерес к жареному стих.

Потом тему поднял другой нобелевский лауреат Солженицын. Но и он не смог оспорить авторство Михаила Шолохова, хоть как носитель псевдонима Ветров мог обсуждать вопросы литературы с товарищами из органов. Не подсказали Александру Исаевичу ничего путного и филоны из шарашки.

И только Сын Скалы с берегов Мертвого моря, не жалея критических патронов, ведет литературный обстрел подлинного Человека-Скалы, Человека-Глыбы – Михаила Шолохова. Не пожалел Владимир Петрович и двух соплеменников-сефардов – Агранова и Ягоду, назвав их главными разработчиками проекта «писатель Шолохов»: «Интересное совпадение: 18 сентября 1923 года Ягода стал вторым зампредом ОГПУ, то есть вошел в круг людей, его возглавлявших, а 19 сентября появился первый фельетон, подписанный фамилией Шолохов. Это была разработанная им и Аграновым акция».

А 20 сентября 1923 года разбуженный «проектом Шолохов» (как в свое время Герцен декабристами) Иосиф Сталин написал статью для немецкой газеты «Роте Фане» в связи с проводившейся газетой «Неделей вербовки». Удалось ли завербовать еще кого-нибудь?