«Он может только хулить, злобствовать и клеветать»

Кураеву нечего примазываться к чужой крови. Я не понимаю, какое отношение Андрей Вячеславович Кураев имеет к поднятым им темам?! В армии он не служил, психологии воина и солдата он не понимает. Что касается Церкви, то в данный момент он почти не имеет к ней отношения. С формальной точки зрения являясь заштатным протодиаконом, человек, который живет хулой и клеветой, на мой взгляд, не имеет права цитировать святых отцов и всерьез о них рассуждать. Потому что он чужд святоотеческого духа.

У отца Андрея Кураева большие проблемы с заповедью «Не лжесвидетельствуй». В свое время я писал о достоверности его сообщений и о том, как он умеет оклеветывать людей. Внятного доказательства его правоты я не получил. С моей точки зрения, он еретик и лжесвидетель. И никакого отношения к поднятым темам он не имеет.

Что касается разговора по существу вне его личности, то здесь есть целый ряд очень тонких и подлых передержек, недоговоренностей, а иногда и прямых обманов. Он в изобилии приводит правило Василия Великого, относящееся к разбойникам. Но в данном случае речь идет здесь не о войне с разбойниками, а о войне с вооруженными формированиями, о настоящей войне, в которой противная сторона, а именно, Джебхат ан-Нусра (запрещенная в РФ террористическая организация. – РНЛ), не проявляет никакой пощады к мирным жителям.

Меня умилили слова Андрея Вячеславовича Кураева относительно того, что наш летчик летел бомбить беззащитных. Беззащитными являются те мирные сирийские жители, в том числе христиане, в селения которых приходили ИГИЛовцы (боевики из запрещенной в РФ террористической организации. – РНЛ) и зачастую перерезали всех. Еще более беззащитными были монахини Маалюльского монастыря, еще более беззащитными были владыки, захваченные в заложники и которые до сих пор неведомо где находятся. Почему же у философа Андрея Вячеславовича Кураева не достает элементарной справедливости пожалеть их и понять, что действия летчика Романа Николаевича Филипова не могут расцениваться им, Кураевым, как расправа над «беззащитными, бедными, несчастными» боевиками? В таком случае, почему же Андрей Вячеславович Кураев не жалеет мусульман и христиан, к которым приходят эти боевики и зачастую вырезают целые селения?! Почему ему не жаль монахинь Маалюльского монастыря, над которыми издевались боевики? Почему ему не жалко похищенных владык? Почему его жалость распространяется только на террористов?!

При этом, он попутно совершает еще одну легкую подлость, издевательски говоря о том, что он не симпатизирует представителям «самой мирной религии». Между тем, представители этой религии воюют с террористами в составе войск Сирийской Арабской Республики. Есть настоящие мусульмане и псевдомусульмане, и человек, который не видит подобного разграничения, не имеет права объявлять себя религиоведом, тем более не имеет права от имени Русской Православной Церкви мазать всех мусульман одинаково черной краской. Это, во-первых.

Во-вторых, переходим к самому главному, а именно к оправданию воинского подвига в Церкви. Апостол Павел в 13 главе Послания к Римлянам говорит следующее: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга (по-гречески это звучит как «Тео диаконос». Апостол Павел сравнивает римского магистрата с диаконом. – В.В.), тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Рим. 13:1-5). Итак, вспомним, что римская власть была предельно милитаризирована. Слово «император» означало полководца. А империум — это военная власть. А слово «преторий» — площадка перед шатром римского военачальника в более поздние времена означала дворец.

Еще одну подлость допустил Андрей Вячеславович, заявив, что мы только и делаем, что почитаем мучеников, отказавшихся от воинской службы. Он мило забывает детали — при каких обстоятельствах воины отказались от воинской службы, тот же Георгий Победоносец или Севастийские мученики. Только, когда их служба в армии вступала в прямое противоречие с христианским долгом. Между тем, Севастийские мученики доблестно сражались с персами до того, как Лициний обратился к язычеству. Георгий Победоносец доблестно подвизался на востоке против тех же персов. То же самое относится и к воинам-мученикам, пострадавшим при Юлиане Отступнике. Они откладывали меч вовсе не ради абстрактного пацифизма, а потому что за право ношения меча с них требовали приносить языческие жертвы.

Что же касается приводимых Кураевым правил Василия Великого, то, прежде всего, я не понимаю, какое отношение интернет-сплетник Кураев имеет к великому святителю Василию Великому?! Но если обсуждать это по существу, то надо заметить, что правила святителя Василия Великого, которые приводит Кураев, большей частью касаются разбойников. А что касается правила посвященного воинской службе, то сам святитель Василий Великий останавливается в недоумении. А именно: «Но, может быть, добро было бы советовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержались от приобщения только Святых Тайн». Это пастырский совет и, понятно, с чем связанный. С тем, что пролитие крови есть кровь. На практике, как свидетельствуют толкователи, опять-таки это пастырский совет, необязательный к исполнению, своего рода корректива, говорящая о том, что воин должен максимально заботиться о спасении своей души и понимать, что он имеет дело с вещами страшными и должен воздерживаться от ненужного пролития крови. В этом только есть смысл этого пастырского совета святителя Василия Великого.

Если говорить о правилах, относящихся к разбойникам, которые цитирует Кураев, то опять-таки они не к месту. Если б это было так, то тогда бы совершенно не действовали слова святого Апостола Павла в Послании к Римлянам. И тогда все наше МВД занималось бы беззаконием. Но это совершенно не так. О чем здесь идет речь? Зачастую под разбойниками имелись в виду разбирательства межу жителями соседних селений, которые враждовали из-за пастбищ, из-за источников, из-за земель. Как у Есенина: «То радовцев бьют криушане, то радовцы бьют криушан». Именно относительно таких разбирательств, когда зачастую было не ясно, кто прав, а кто виноват, по-видимому, и пишет святитель Василий Великий. Потому что, учитывая то зло, которое наносили настоящие разбойники, он не мог бы налагать на свою паству такую епитимью. Это означало бы явно антигосударственную деятельность. То, что святитель Василий Великий держал руку на пульсе и придерживался обычая, в ряде случаев даже предпочитая Евангелию, показывают его правила о том, что муж должен изгнать заблудившую жену, а жена должна принять у себя заблудившего мужа. При этом сам же замечает, что понять сие нелегко, но таков обычай. Мы сами можем судить, насколько сей обычай является общецерковным и приемлемым на практике. В данном случае это личное мнение отдельно взятого отца, а не согласие отцов. Что касается согласия отцов, то оно выражено в том послании, которое не процитировал Кураев, а именно в письме святителя Афанасия Великого к Аммуну о том, что убийство на войне таковым не является. И с этим, кстати, был согласен сам святитель Василий Великий.

Более того, все толкователи правила Василия Великого относительно воинов, в частности Вальсамон, соглашались в том, что это правило вообще не пригодно к употреблению, потому что, если это так, то воины вообще не имеют права причащаться. Потому что бывали времена, когда Ромейская Византийская империя вела войны каждый год. Таким образом, защитники Отечества вообще оставались бы без причащения.

Относительно почитания воинского подвига как такового. Он достаточно представлен в образах Димитрия Солунского, воина Нестора, который в поединке победил гладиатора Лия, что в его житии это прославляется как похвальный поступок. Это сорок два Аморийских мученика, которые в службе, посвященной им, прославляются не только как мученики, но и как воины, их мученический подвиг приравнивается к воинскому. Почитание такого государя, как Константин Великоий, распространяется не только на его апостольский подвиг, но и на воинский, что видно по службе, посвященной ему. Отсылаю к своей книге «Церковь и империя в византийских церковно-поэтических памятниках». Местное почитание на Афоне императора Никифора II, того самого, которого критикует Кураев, также связано и с его воинскими подвигами, и с его невинным убиением. Опять же отсылаю к своей вышеуказанной книге.

Известны случаи, когда клирики командовали войсками в Византийской Империи, даже командовали флотом. В частности, известен случай, когда диакон Иоанн взял флот против арабов в 695 году. При этом клирики не только не подвергались наказаниям, по словам Вальсамона, но и получали награды.

Что мы будем делать с несомненным святым Сербской Православной Церкви митрополитом Петром I, который командовал черногорским ополчением в боях против турок и албанцев, при Крусах и Мартиничах в 1796 году?! Другое дело, что митрополит Петр вначале пытался решить дело миром, но когда дело дошло до битвы, он встал во главе своих войск.

Что касается Руси, то можно вспомнить почитание целого ряда благоверных князей, таких как благоверный великий князь Александр Невский, также стоит вспомнить Меркурия Смоленского, Пересвета и Ослябю. Наконец, почитание былинного богатыря Ильи Муромца, инока Киево-Печерского, и многих других, что вошли уже в анналы нашей Церкви.

Относительно того, когда в святоотеческую экзегезу вошло толкование слов Евангелия от Иоанна, относящиеся к воинскому подвигу, Андрею Вячеславовичу Кураеву надо было бы не в интернете сидеть и сплетнями заниматься, а учить матчасть, и хотя бы прочесть житие Константина-Кирилла, то есть святого равноапостольного Кирилла. Арабы как раз спрашивали его: как же вы говорите, что надлежит подставлять щеку, а точите на нас мечи? А он говорит, что Христос сказал, что нет большей любви, кто душу свою положит за други своя. Поэтому мы прощаем личные оскорбления, но воюем против вас за наши святыни, за честь наших жен, матерей и дочерей. Я удивляюсь, как мог человек, претендующий на широкую эрудицию, это пропустить. В данном случае, это становится достаточно общим местом.

Если следовать логике Андрея Вячеславовича, то Иоанн Предтеча должен был сказать: «Немедленно положите мечи и беритесь за мотыги» воинам, которые спросили его о том, что им делать. Вместо этого он сказал: «Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем». Начиная со времени святых Кирилла и Мефодия, это становится, я бы сказал, достаточно распространенным общим местом и в церковной, и в светской риторике.

Рекомендую, в частности, ту же работу С.Э.Зверева «Военная риторика Средневековья». Рекомендую Андрею Вячеславовичу обратиться к тому же Льву Диакону, а также к речам Константина Багрянародного перед армией и ко многому другому. Что касается святых отцов, то можно вспомнить то, как эти слова толковал святитель Филарет Московский.

Теперь обратимся к подвигу Романа Филипова. Что он совершил? Почему можно воспринимать его смерть как воинский подвиг, а не как самоубийство, как то, что он положил душу свою за други своя? Он оказался в ситуации, в которой единственным способом сопротивления являлся взрыв гранаты. В данном контексте, поскольку его окружили боевики, у него в руках был только пистолет, автомата не было, была последняя граната. Он ее использовал для того, чтобы окончательно нейтрализовать как можно большее количество террористов, людей, убивающих местных жителей. В данном случае никакого самоубийства он не совершал. Это клевета на его светлую память. Это все равно, что посчитать таким же самоубийцей человека, который бросается под танк с гранатой или под слона с мечом. Кстати, подобный случай отмечен в книге Маккавеев и рассмотрен как похвальный воинский подвиг, за который следует принять жертву духовную.

Мы не знаем последние слов Романа Филипова, их знает только сам Сердцеведец Бог, который на Страшном Суде воздаст каждому свое: воинам — за их мужество, клеветникам — за их клевету.

Наконец, что касается прагматики выступления Кураева, то она понятна. Это стремление вбить клин между армией и Церковью, между Церковью и обществом, между военным духовенством и офицерством. Ничего у него не выйдет!

Официально заявляю — слова заштатного протодиакона Андрея Кураева являются выражением только его личного мнения, причем, мнения ангажированного. Это очевидно тем, кто не хочет нашей победы в Сирии, кто не хочет единства Церкви и Государства, кто не понимает и не хочет понимать высоты и правды воинского долга. Что касается Кураева, то его как человека можно только пожалеть. Это человек, который задыхается от своей злобы, не может создать ничего в научном плане, не может никому помочь, никого утешить. А может только хулить, злобствовать и клеветать. А ведь когда-то хороший был человек!