«Миссия единоверия обращена не к старообрядцам, а к православным приходам»

В соборе Новомучеников и исповедников российских Сретенского монастыря 4 февраля с.г. был совершен молебен по старому обряду. Так единоверческая община церкви святителя Николы на Берсеневке почтила сонм новых русских святых, пострадавших в годину гонений за веру Христову, память которых пришлась в этот день. Благословение на это служение дал наместник монастыря – епископ Тихон (Шевкунов).

Мне довелось сослужить на этом богослужении игумену Кириллу (Сахарову) – настоятелю Никольской церкви. Говорю так торжественно – «богослужение», потому что молебен по старому чину представляет собой не 20-минутную частную требу, а почти полноценную утреню, которая начинается в алтаре, совершается с полным каноном и длится около часа. К слову сказать, когда сейчас приходиться слышать о целесообразности существования единоверия (мол, настоящие старообрядцы в Московский Патриархат не переходят, а единоверческие храмы, мягко говоря, не забиты битком и гонятся «за посещаемостью»), то я думаю, что сегодня стратегическая задача единоверия заключается в своеобразном внутреннем богослужебном свидетельстве. Не к старообрядцам, как это задумывалось в XIX веке, обращена сегодня миссия единоверия, а к нам – современным православным приходам и общинам.

В эпоху тотальной секуляризации Церкви, при непрекращающихся искушениях подделать церковный строй жизни под современность, привнести комфорт даже в Богослужебный устав, в условиях нарастающего религиозного модернизма и конформизма единоверческое отношение к букве и форме (отметаем сразу лукавую и искусственную полемику о соотношении всего этого с духом и содержанием!) церковного Предания может служить прекрасным примером. Это живая, а не музейная Традиция. А ведь еще можно вспомнить, что твердое совершение богослужения всегда было истоком мученичества в истории Церкви. За служение Евхаристии в «день Солнца» бросались на арену Колизея первые христианские пресвитеры; на Руси старый дониконовский обряд обагрен кровью в эпоху трагического раскола XVII века; сколько епископов, священников и мирян после революции 1917 года приняло мученическую кончину только за то, что отслужили молебен в поле, совершили крестный ход или просто, собравшись на дому, пропели акафист, – они пострадали за веру, за ее суть, явленную в молитве. Это про них сказано древними отцами: «Тот истинный богослов, кто истинно молится».

Эту живую связь единой православной Традиции я почувствовал, когда молился с о.Кириллом на молебне в новом соборе Сретенской обители. Переплетение неовизантийского и древнерусского стилей огромного собора на Большой Лубянке – памятника новейшего храмотворчества XXI века; лики новомучеников и исповедников XX столетия, обращенные с фресок к своим поздним современникам и соотечественникам; древний старорусский богослужебный чин, по которому молились в дораскольной Руси, – все это символично соединялось в этот день, соединяя в молитве по живому разодранные смыслы нашей истории.