Смерть генерала Пральяка: зачистка «настоящих буйных»

Вчера прямо на заседании Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ) в Гааге бывший главком боснийских хорватов Слободан Пральяк демонстративно покончил жизнь самоубийством, выпив прямо на заседании капсулу с ядом.

Мы обычно редко пишем о Хорватии, о мотивации хорватских патриотов, поскольку во всех кровавых конфликтах ХХ века патриоты Хорватии часто превращались в преступников, готовых не только «умирать ради Хорватии, но и убивать ради Хорватии». Убивали в основном наших братьев – православных сербов.

Тем не менее, если мы не будем изучать мотивов, которыми вдохновлялись представители сил, противоборствующих нам (или нашим друзьям), то любые обсуждения военных конфликтов будут заканчиваться примерно так же, как закончилась эпопея с Колей из Уренгоя.

Впрочем, сейчас я хотел бы поговорить не о том, что у врагов тоже, как ни странно, есть своя правда, но о том, что смерть военного командира хорватов Слободана Пральяка укладывается в тенденцию по зачистке «настоящих буйных».

Ну, для начала, буквально несколько слов для введения в контекст.

Когда лидеры тогда ещё социалистической Югославии расписывали свои «Беловежские» договоры, то камнем преткновения была Социалистическая Республика Боснии и Герцеговины. Словению и Македонию отпускали в свободное плавание, Черногория тогда ещё не мыслила себя отдельной нацией и оставалась с сербами, а вот Боснию и Герцеговину нужно было либо разделить между получавшей суверенитет Хорватией и остатком Югославии, которая, т.о. превращалась бы в почти Великую Сербию; либо лепить из этой искусственной провинции некую конструкцию, равноудалённую как от Сербии, так и от Хорватии.

Однако, хорваты Западной Герцеговины были воодушевлены национал-патриотической риторикой Хорватской Демократической Зайедницы (HDZ). И поэтому ни о какой унитарной Боснии и слышать не желали.

18 ноября 1991 года лидеры боснийского отделения HDZ, Мате Бобан и Дарио Кордич объявили о создании Хорватского содружества Херцег-Босна в качестве отдельной политической, культурной, экономической и территориальной единицы на территории Боснии и Герцеговины.

27 декабря 1991 года состоялась встреча руководства HDZ в Загребе под председательством президента Хорватии Франьо Туджмана. Кордич присутствовал на ней как один из лидеров HDZ Боснии и Герцегоины. На этой встрече хорватские политики обсудили будущее хорватских краёв Боснии и Герцеговины и пришли к мнению, что если Босния и Герцеговина окажется нежизнеспособной и распадётся, то Херцег-Босна должна провозгласить независимость, чтобы потом присоединиться к Хорватии. (Сейчас Кордич сидит в австрийской тюрьме, получив в Гааге 25 лет).

В дальнейшем, после переговоров с Радованом Караджичем, Бобан заявил, что во избежание кровопролития, подобного тому, которое имело место в 1941-45гг., бывшая Босния и Герцеговина будет разделена на три части.

Мусульмане остаются в своих двух анклавах; Херцег-Босна вливается в Хорватское государство; а Республика Сербская – в Сербскую Югославию.

Итак, в мае 1992 года усташ Бобан заключает перемирие с четником Караджичем.

И начинается неизученный русскими патриотами эпизод югославской войны: война между хорватами и мусульманами.

Боснийская сторона отказалась признавать складывающееся положение вещей.

В ответ на это 28 августа 1993 года хорватское сообщество Херцег-Босна объявило себя Хорватской Республикой Херцег-Босна. Её первым президентом был Мате Бобан. Несмотря на то, что международное сообщество признало независимость Хорватии и в упор не замечало всплеска неонацизма, имевшего место в Загребе и окольных уездах, независимость Херцег-Босны не была признана категорически.

Против лидеров Херцег-Босны, в числе которых значился и Слободан Пральяк, было начато судебное разбирательство в Гаагском Трибунале по обвинению в этнических чистках.

В конце концов, после Минского, простите, Дейтонского соглашения, бывшую Боснию и Герцеговину склеили в некую конфедерацию, а военных лидеров сербов и хорватов начали методично отлавливать и отправлять за решётку. Бывшие народные герои Отечественной Войны (как называется эта война сейчас в Хорватии) теперь уже позиционировались в качестве военных преступников, и – как таковые – должны были быть сданы в Гаагу. Экстрадиция была одним из условий вступления Хорватии в ЕС.

При этом хорватские военные вожди, воевавшие на территории бывшей Социалистической Республики Хорватии, как правило, оказывались помилованными, а хорватские военные вожди, воевавшие на территории бывшей социалистической Республики Боснии и Герцеговины – получали реальные сроки.

Премьер Ядранко Прлич получил 25 лет тюрьмы, министр обороны Бруно Стоич, руководители Хорватского совета обороны (HVO) Слободан Праляк и Миливой Петкович – по 20 лет.

Научный сотрудник Института Славяноведения РАН Александр Пивоваренко отмечает, что принципиальным в деле Пральяка оказалось то, что генерал командовал именно боснийскими хорватами. В отличие от хорватов, которые действовали на территории собственно Хорватии (например, генерал Анте Готовина), боснийские хорваты обычно получают в МТБЮ обвинительные приговоры. Таков результат сделки, на которую Загреб пошел в конце 90-х с Гаагой, когда согласился выдать трибуналу воевавших в Герцеговине хорватов в обмен на право рассмотреть ряд дел на своей территории. Это обстоятельство позволяло загребской Фемиде выносить «национальным героям» не столь жесткие приговоры - вплоть до амнистии).

Так, в 2011 году Гаагский трибунал вынес приговор, согласно которому хорватские генералы Готовина и Маркач, которые в ходе войны совершали военные преступления против сербов с целью этнической чистки и заселения этих краёв хорватами, однако в 2012 году апелляционная комиссия МТБЮ полностью оправдала обоих генералов.

Демонстративное самоубийство, совершённое человеком, которого хорваты почитали героем Отечественной Войны 1991-1995 годов, конечно, окажет большое отрезвляющее впечатление.

И не только на хорватов.

Уж если условный Запад не пощадил тех, кого в эпоху прошлой Холодной Войны называли «сукиными сынами, но своими сукиными сынами», то это значит только одно:

Самодеятельность будет пресекаться везде и всюду.

«Настоящих буйных» будут утилизовывать, дабы они не создавали дополнительных проблем.

Так будет везде.