Позор культурной жизни России

На днях в редакцию «Русской народной линии» поступило письмо нашего читателя Константина Михайловича Кузнецова-Сербского, направленное министру культуры Владимиру Мединскому. В своем обращении Константин Михайлович рассказывает о впечатлениях, которые произвела постановка оперы «Снегурочка» на него и его супругу.

«15 мая 2017 года мы присутствовали на премьере оперы "Снегурочка" в Большом театре. Премьера была ожидаемой и, казалось, может стать одним из главных событий года в культурной сфере России. Собственно, таковой она и стала, однако лишь с отрицательным значением. Постановка Александра Тителя не имеет ничего общего с содержанием "Снегурочка" (знаменитой "весенней сказки"). Действие оперы происходит на фоне "ядерной зимы", а декорациями служат арматура, провода ЛЭП, железнодорожный вагон и обломки карусели. Герои сказки одеты соответственно обстановке. Например, хор одет в вязанные шапки и накинутые на плечи рванные одеяла. Все это не вяжется с прекрасной музыкой Римского-Корсакова, красивой и мелодичной, но абсолютно не подходящей к тому, что происходит на сцене. Неожиданные образы и сцены как из фильма-катастрофы - очередная попытка режиссера перевернуть классику. В четвертом действии группа полуобнаженных и лысых субъектов изображали некие гимнастические действия под музыку "Пляски скоморохов". Зрители недоуменно лицезрели сцену. С каждым действием их становилось все меньше», - говорится в послании.

«Надо отметить, что артисты работали прекрасно, голоса слажены. У нас, зрителей, сложилось впечатление, что им стыдно за происходящее на сцене. Никакие разговоры про гениальные идеи не дают право режиссеру-постановщику так бесцеремонно приспосабливать прекрасную русскую классику под свой весьма спорный вкус! Придя в именитый театр, хочется видеть не арматуру и дырки в сочетании с ариями, а "искусство"! Эту постановку оперы мы сочли за оскорбление зрителя и нашей страны. Нам очень жаль потраченного времени и денежных средств», - возмущается автор письма.

«Просим Вас обратить внимание на данную версию оперы и выразить свое отношение к ней. Может быть, хотя бы впредь, постановщики подобных "событий года" задумаются перед созданием очередного "шедевра". Кроме того, Большой театр является достоянием всей России, попасть в него считается престижно, а любые постановки по определению собирают полный зал. Оперу "Снегурочка" в постановке Александра Тителя без преувеличения можно назвать позором культурной жизни России», - справедливо отмечает Константин Михайлович Кузнецов-Сербский.

Надо заметить, что это не первый опыт г-на Тителя по извращению русской классики. Но и он не одинок. Такое впечатление, что современных постановщиков охватила прямо постмодернистская эпидемия, кто похлёще извратит классические произведения. Ну что собственно хотел сказать Титель своей постановкой? Что он не может смотреть «Снегурочку», когда у него на душе апокалиптические предчувствия ядерной катастрофы? Но зачем свои фобии впихивать в замечательную классику. Напиши сам или попроси своих друзей-единомышленников написать такое эсхатологическое произведение. Только ведь на это произведение зритель не пойдет. А на Римского-Корсакова идет. Вот и хотят мрачные душонки поиздеваться над прекрасным, а заодно и над зрителем.

Титель - увы, не единичный пример «творческого осмысления» классики Римского-Корсакова. Ранее своими впечатлениями от другой постмодернистской постановки этой прославленной оперы в Мариинском театре поделилась докторант РГПУ им. А.И.Герцена, кандидат искусствоведения Виктория Гусакова: «Первое разочарование от оперной постановки я испытала несколько лет назад, в Мариинском театре на опере "Снегурочка". Впервые я воочию увидела, как можно превратить художественный образ в безобразие, безобразность. Глядя на мусорные бачки, которые берендеи в лохмотьях катали по сцене, и на странных персонажей с пластиковыми головами-ящиками, стало обидно и за Николая Андреевича Римского-Корсакова, и за Виктора Васнецова, оставившего нам чудесные рисунки декораций и костюмов, и даже за архитектора Альберта Кавоса, построившего здание театра. Вряд ли он мог предполагать, что на этой сцене будет мусорный бак стоять».

В этих условиях не может не возникнуть вопрос: а куда смотрит Министерство культуры, которое щедро оплачивает эти с позволения сказать «творческие эксперименты»? Почему Минкульт не защищает классику от такого рода экспериментаторов? Надо все-таки знать меру, понимать разницу между творческим осмыслением классики и извращением самой сути классического произведения.