Покров над Россией. Меч над Европой

I.

Видение пророка Божия Исаии, приведенное здесь в качестве эпиграфа, относится, несомненно, в первую очередь, ко времени, последовавшему после Всемiрного Воздвижения Животворящего Креста Господня в Иерусалиме, которое стало отмечаться повсеместно с 335 года, после освящения Храма Воскресения Христова. Вместо разрушенного в 70 году войсками Тита Флавия Соломонова Храма, что стоял на Храмовой горе, Иерусалим стал сиять мiру с Сионской горы, где в известной горнице был заключен воплотившимся Богом Новый Завет с человечеством, где впоследствии, до дня блаженного Успения, пребывал всесовершеннейший Храм Божества, «честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим» Пресвятая Дева. Потому-то, провидя духом будущее, воспевал свои возвышенные песни Сиону пророк Исаия.

Кроме названного земного, есть Горний Сион, пребывающий на Небе, он же – Новый Иерусалим (Откр. 21, 2). Он непосредственным образом связан с тайной Успения Пресвятой Девы. Потому что Она оказалась первой, будучи не Богочеловеком, а лишь человеком, на Небе с человеческой плотью. Коль скоро это так, Горний Сион вполне осязаем.

Однако, наряду с ним, но по образу его, насколько возможно следовать небесным образцам грешному человечеству, стали и в дольнем, земном, мiре созидаться обители во славу Пресвятой Девы, ибо она есть олицетворение Горнего Сиона.

За обителями, наиболее известная из которых – святая гора Афон, стали целые страны посвящаться Пресвятой Деве и называться Ее земными уделами. Наиболее последовательно это посвящение было осуществлено в России, после того, как она вышла из ученического (в духовном плане) возраста. Если в Киеве и Великом Новгороде главные храмы были посвящены Софии, Премудрости Божией (в подражание Константинополю), то на вновь освоенных русскими территориях – Успению Пресвятой Девы, которым открылся для людей вход в Горний Сион. И сделано это было не по суетным измышлениям человеческим, а через откровение свыше.

Великий Князь Андрей Боголюбский в качестве главного святилища во Владимире на Клязьме построил в 1160 году Успенский собор. По настоянию святителя Петра, первого митрополита Московского, Успенский же собор был построен Великим Князем Иоанном Данииловичем Калитой в городе, которому уготовано было промыслом Божиим стать Третьим Римом, цитаделью Православия. Притом, построение этого собора выставлялось святителем как непременное условие будущей славы Москвы. Таким образом, сердцем Третьего Рима является Новый Сион.

После явления Державной иконы Божией Матери 2 марта 1917 года это стало еще очевиднее. Пусть внешняя ограда Третьего Рима была разрушена, пусть на его стогнах водворилась мерзость запустения, сердце его продолжало бодрствовать, напояя живительными токами верных чад Божиих. Об этом молился в свое время святитель Тихон, Патриарх Московский, оставивший нам службу Державной иконе Богоматери, где звучит молитва: «Града Сионска взыскующе, под Твой покров, Дево Чистая, днесь притекаем, и никтоже возможет на ны, яко несть град силен, аще не сущаго Бога, и несть ина крепость, аще не милость Владычицы Девы».

Теперь пришла пора воссоздания Третьего Рима, который призван осиять с высоты своего служения все населенные людьми земли. Чтобы эти последние энергичнее искали Горнего Сиона, им посылаются скорби, от которых без Бога, без Покрова Царицы Небесной не может быть избавления. В сгущающемся над мiром мраке призван все ярче сиять Новый Сион, препровождая земнородных на Небо.

II.

Святитель Григорий Двоеслов, Папа Римский, чьи труды на ниве Христовой пришлись на вторую половину VI – начало VII веков, в беседе «О знамениях кончины мiра» после перечисления бедствий современности увещевает свою паству: «когда умножатся бедствия мiра, когда при движении Сил явится страшный Судия, тогда воздвигните главы, то есть возрадуйтесь; потому что, когда кончится мiр, которого вы не любили, тогда близко искупление, которого вы желали… написано: иже бо восхощет друг быти мiру, враг Божий бывает (Иак. 4, 4). Следовательно, кто не радуется приближению кончины мiра, тот обнаруживает, что он друг сего последнего, а через это самое является врагом Божиим».

То было время, когда области западной половины Римской империи на протяжении по меньшей мере двух веков испытывали на себе нашествия варваров. Волна за волной они покрывали континент. Жившие тогда люди были очевидцами гибели некогда цветущих городов и стран. Чтобы вывести их из оцепенения уныния, святитель Христов употребил действенное средство, живописуя картину будущего разрушения целого мiра. Если некогда погибнет целое, стоит ли отчаиваться, видя гибель отдельных частей, коль скоро мы не в состоянии этой гибели предотвратить!

Папа Григорий продолжает: «что мiр сей должен быть отвергаем и презираем, это изъясняет Искупитель наш предусмотрительным сравнением, когда присовокупляет: «видите смоковницу и вся древа: егда прошибаются уже, видяще, сами весте, яко близ жатва есть. Тако и вы, егда узрите сия бывающа, ведите, яко близ есть Царствие Божие. Очевидно, мысль Его есть следующая: как по плодам дерев познается близость лета, так и по разрушению мiра познается близость Царствия Божия. Этими словами ясно показывается, что плод мiра есть разрушение. Он высится для того, чтобы пасть, произращает для того, чтобы все произращаемое истребить смертью. Но хорошо сравнивается Царствие Божие с летом; потому что при открытии его проходят облака нашей скорби, и дни жизни осияваются светом вечного Солнца».

Орудие последней жатвы есть серп, а жнецы – ангелы Божии (Мф. 13, 36-43). Но, покуда жатва не наступила, покуда вечное Солнце лишь на подходе, бывает необходим меч, о котором и говорит Спаситель: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10, 34). Из дальнейших слов ясно, что здесь имеется в виду меч разделения, наивысшей его степенью является война.

Большая Россия испытала на себе и разделения, и войны в 90-е годы прошлого века. Тогда среди нас были весьма распространены эсхатологические настроения. Меч божественного возмездия висел над нашими головами, и его тяжесть ощущалась почти физически. Не в последнюю очередь из-за этого неуютного настроения многие эмигрировали.

Теперь ситуация поменялась коренным образом. Россия обретает все больше уверенности. Европу же постигают разделения, она все более податлива под натиском террора. Данный факт предопределяет печальную будущность. Меч навис весьма основательно и давит своей тяжестью континент.

Меч необходим, когда христиане перестают быть ревностными, когда начинают утопать в тине удовольствий, когда уткнувшись лицом в вещественность, забывают о Небе. В дни святителя Григория меч держали в руках варвары, преимущественно, различные германские племена. По прошествии почти полутора тысячелетий потомки преимущественно германских племен сами переживают нашествие новых варваров, также несущих меч.

Он необходим как действенное лекарство против гедонизма. Да, он несет страдания, как нравственные, так и физические, вплоть до смерти. Да, он бывает страшен. Однако не будь его, было бы еще хуже. Происходило бы медленное, но неумолимое сползание в ад. Грязь греха поглотила бы все вокруг. В разлагающемся обществе все меньше оставалось бы места для подвига, для жертвенной любви.

Чтобы предотвратить болезненное гниение организма, нужна провокация, некий болезненный надрез. Случается, что после такой провокации организм мобилизуется и начинает бороться против собственного гниения, активнее вырабатывает антитела, и, наконец, побеждает.

III.

Когда над Европой навис меч, что она должна делать? Не мобилизоваться ли для борьбы? Не заткнуть ли рты, которые убаюкивают ее сладкими, расслабляющими волю к сопротивлению песенками?

Заметим: Григорий Великий, размышляя о кончине мiра, не переставал быть патриотом своей страны, Италии. Он возглавил оборону Рима от полчищ лангобардов. Он нещадно жертвовал церковные деньги как на вооружения, так и на выкуп пленников.

Нынешний же папа, напротив, призывает европейцев с распростертыми объятиями принимать мигрантов. Это все равно, как если бы папа Григорий без сопротивления открыл врата Рима лангобардам.

Вместо проповедей о близящейся всеобщей кончине, что возбудила бы в христианах, видящих разрушение собственных культурных устоев, готовность стоять в истине, Франциск I более предпочитает говорить о всеобщей безопасности (1 Фес. 5, 3) и проблемах экологии, рассуждая об этом мiре как о чем-то непреходящем, не иначе, мечтая повычурнее разукрасить общую гробницу человеческого рода. А ведь указанные культурные устои ни что иное как естественный покров души человека, без которого она становится особенно беззащитной. И вот такому расхристанному человеку папа уготовляет «повапленный гроб».

Мы не имеем ничего против заботы о среде нашего обитания, равно как и против порядка в личном доме всякого христианина. Однако возвеличивание этих забот находится в противоречии как с духом, так и с буквой святого Евангелия. Господь говорит: «какая польза человеку, если он приобретет весь мiр, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф. 16, 26). Сравним эту речь Спасителя со словами Послания папы Франциска по случаю празднования Всемирного Дня Молитвы о защите Божьего творения 1 сентября 2016 года. Здесь сказано: «Как христиане и нехристиане, как верующие и люди доброй воли, мы должны быть едины в проявлении милосердия по отношению к Земле как нашему общему дому и в нежной любви к миру, в котором мы живем, как к месту общения и сопричастия.» (Чему?).

Здесь на первое место выступает «нежная любовь к мiру», которую столь энергично (вслед за Господом) порицает святейший Папа Григорий. Далее звучит призыв Франциска: «В 2000 году, также Юбилейном году, мой предшественник Святой Иоанн Павел II призывал католиков искупить вину за прошлую и теперешнюю религиозную нетерпимость, равно как и за несправедливость по отношению к евреям, женщинам, коренным жителям, иммигрантам, бедным людям и не рождённым детям. В этот Внеочередной Юбилейный год, подобным образом, я приглашаю каждого из вас к тому же». Молитвами и трудами святейшего Григория меч, занесенный Господом над Европой, преображался в орудие спасения. Франциск же, размывающий различие между христианами и нехристианами, между истиной и ложью, пожимающий псу, этому орудию человеческой воли, пусть и спасавшему жертвы землетрясения, лапу, точно собрату своему, делает меч лишь карающим.

IV.

Однако, к счастью, нынешний папа, пусть и почитающий себя наместником Бога на земле, пусть и верующий в собственную непогрешимость в вопросах вероучения и нравственности, не всевластен над Европой. Он рассуждает о «реевангелизации» последней. Это произносится, когда папские храмы передаются мусульманам для обустройства в них мечетей, когда паства папы в Западной Европе неуклонно редеет.

Куда ближе к истине находится, если говорить о Папской церкви, кардинал Кристоф Шёнборн, заявивший на проповеди в венском кафедральном соборе святого Стефана в воскресенье 11 сентября: «Мы впустую растратили христианское наследие. И теперь задаемся вопросом: выглядит ли это как Европа? Мы поступили как блудный сын, промотав драгоценное добро Отца — наше христианское наследие. И теперь мы замечаем, что, если что случится, у нас не будут прикрыты ни тылы, ни фронт — не только в экономическом отношении, но и в гораздо большей степени — в человеческом и религиозном. Исламисты не виноваты в нашей слабости, но они могут её использовать. Что станет тогда с Европой?»

11 сентября 1683 года произошла под стенами Вены решительная битва с турками, которые до того осаждали город на протяжении двух месяцев. В связи с этим кардинал Шёнборн обратился к пастве с призывом: «Тогда, 333 года назад Вена была спасена. Будет ли теперь предпринята третья попытка исламского завоевания Европы? Многие мусульмане хотят этого и уверенно говорят: ‘История Европы завершается’. Но, несмотря на желание мусульман, мы должны сегодня делать то, что сделал Моисей, чтобы Господь явил свою милость. Мы должны молиться за Европу: ‘Господи, дай нам еще один шанс! Не забывай, что мы народ Твой!’»

Папа Франциск, когда говорит о «реевангелизации» Европы, вероятно, отдает себе отчет о незавидном нынешнем положении здесь его паствы. Поэтому, скорее всего, имеет в виду восток континента, т.е. историческую Россию, где натиск папизма в последнюю четверть века неуклонно возрастает. Однако данный процесс было бы правильнее называть агрессивным прозелитизмом. Следовательно, «реевангелизация» по-папски – ласковая маска, скрывающая за собой хищные окровавленные зубы. А покаяние, о котором говорил Иоанн Павел II и сейчас говорит Франциск I, - крокодиловы слезы, помогающие усыпить бдительность жертвы, чтобы потом было удобнее переварить последнюю.

Если откуда и может раздаться Благая Весть, что наполнила бы собою землю, так не из нынешнего Ватикана, а из Нового Иерусалима, этого сердца Рима Третьего, который не привязан строго к одной географической точке, но который служит источником питательной силы для державного строительства цитадели Православия.

Пока открыто по стопам папы Григория Великого в сфере политической пошел в Европе лишь президент Венгрии Виктор Орбан. На подходе – европейские политики, находящиеся пока в оппозиции правящим верхушкам. Либо будущее за ними, либо Европа вовсе останется без будущего.

Министр иностранных дел Люксембурга Жан Ассельборн заявил на днях: «Мы не можем мириться с тем, что основные ценности Евросоюза массово нарушают. Страны, которые, как Венгрия, возводят заграждения против беженцев войны, ограничивают свободу СМИ и независимость судебной власти, должны быть временно или навсегда исключены из ЕС».

Чем бы все эти внутриевропейские препирательства, градус которых лишь нарастает, не закончились, сейчас ясно одно: меч разделения, меч будущих войн – идеологических, религиозных, экономических, а может быть, и вполне горячих, все основательнее властвует на континенте. Сепаратистские настроения из Британии с Испанией легко могут перекинуться на другие земли, и весь «Евросоюз нерушимый» треснет по швам.

Думается, это и к лучшему. Евросоюз стал слишком напоминать собою Вавилон, языки строителей которого некогда смешал Сам Господь. А ведет его путем погибели Новый Карфаген (понятие введено в наш обиход Константином Леонтьевым полтора века назад в работе «Византизм и славянство») с противоположного берега Атлантического океана. Сердцем этого политического образования все ощутимее становится Новый Содом.

Именно Новый Карфаген поджег Ближний Восток, чтобы народы от ужасов пожара войны, от пещерного варварства бежали в Европу, превращая ее в Вавилон. Варвары, одержимые идеей разрушения и убийства, включаются в эти потоки тысячами, через что делают их смертоносными.

V.

В это самое время Россия гасит пожар войны, уменьшая тяжесть нависшего над Европой меча. Максимальной напряженности противостояние Третьего Рима и Нового Карфагена достигает на Ближнем Востоке и вдоль современных российских границ.

Лучшие из обитателей континента это видят и понимают. К ним постепенно приходит осознание того, что в современном мiре единственной спасительницей Европы может быть только Россия. Не Ватикан и не Константинополь, что ищут своей выгоды, а Третий Рим, содержащий в своем сердце Новый Сион.

Все остальные смотрят на Европу как на добычу, хотят рвать ее на куски, находя удовольствие в ее предсмертном хрипе. Сказки о «золотом миллиарде» сданы в утиль. Упомянутый миллиард становится жертвой золотому тельцу.

Адепты Ветхого Сиона и Ветхого Рима, Нового Карфагена с Новым Содомом, что вкупе дают Новый Вавилон, не могут не враждовать против Третьего Рима с Новым Сионом. И меч, нависший над Европой будет служить скорейшему размежеванию между теми, что симпатизируют Вавилону и теми – что Сиону.

Вавилоняне, видя, как ускользает их тотальная власть над Европой, занервничали. В Новолетье (14 сентября Нового стиля) глава Еврокомиссии Жан Клод Юнкер выступил в Страсбурге с программной речью. Он заявил, что в настоящее время Евросоюз переживает экзистенциальный кризис. Слишком мало остается общеевропейской солидарности, слишком много места занимают узко национальные интересы. Нужны общие инвестиции, нужна общая армия, как добавление к НАТО, вместо национальных армий. Затем он высказал порицание в адрес политических сил, что выступают за выход своих стран из Евросоюза.

16 сентября в Братиславе канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что Евросоюз находится в критической ситуации. Уютный, как казалось до недавних пор, дом, в котором правила послушная Карфагену евробюрократия, рассыпается. Он построен на песке ложных ценностей, которые любит возвеличивать нынешняя политическая элита Европы.

Дай Бог, чтобы как можно более значительная часть европейского населения, видя вокруг себя ослабление, разрушение, деградацию, не пришла в отчаяние, но взыскав Горнего Сиона, принялась возводить цитадель Православия, строить стены Третьего Рима, поднимающего знамя против Нового Вавилона.

«Острите стрелы; Наполняйте колчаны… Против стен Вавилона поднимите знамя» (Иер. 51, 11-12).