Политическая картина мира меняется ныне столь динамично и драматично, что можно вводить в постоянный лексикон выражение «стратегическая нестабильность», которое было предложено Александром Панариным и еще недавно казалось многим оксюмороном: или стратегия, или нестабильность, третьего не дано. Но жизнь показывает иное - дано именно третье. Мы действительно переходим на новый этап стратегического планирования и прогнозирования, когда нестабильность становится не только фоном или препятствием для выбора стратегии и проведения политической линии, а главным инструментом самой стратегии.
С этой точки зрения неудачная попытка переворота в Турции представляет особый интерес. И не только потому, что она способна, к примеру, обрушить многие военные и экономические союзы или сорвать многие геополитические планы, но и потому, что она вполне может быть иллюстрацией осуществления стратегий новой генерации. Для них важны не столько заявленные промежуточные и даже конечные цели той или иной акции, как это было всегда при формировании стратегий (теперь цели можно заменить в любой момент), сколько преимущества, которые получает игрок в условиях искусственно вызванного хаоса. А такие преимущества он получает, если просчитал заранее наибольшее число сценариев и наметил болевые точки системы, зная при этом, где, кем и когда может быть нанесен максимально разрушительный удар. При этом выгоды можно получить от любого варианта. В данном случае - и от успешного переворота, и от неуспешного. При любом исходе возможность контролировать, хранить и обрабатывать фантастические объемы информации дает тем, кто ею владеет, совершенно особые преимущества. Да, в условиях погружения в хаос все теряют, и теряют главное - условную безопасность, но шансы на выживание всегда хоть не намного, но выше у тех, кто сделал ставку на хаос. В эру «дешевой информации» старую гвардию политиков вытесняет новое поколение стратегов - разрушителей. И к этому надо быть готовым.
Столь глубокие изменения в принципах построения стратегий диктуют и новые требования к политической аналитике и экспертизе. Поэтому основной вопрос, который меня интересует в данном случае, - это способность российской политической аналитики и экспертизы учитывать произошедшие изменения самой природы политической прогностики. Не знаю, как вас, но меня удивляет и настораживает в этой связи два обстоятельства.
Первое - непонятна на первый взгляд коллективная забывчивость. Напомню, еще до попытки военного переворота, в тот период, когда возникли тяжелые осложнения в отношениях между РФ и Турцией, многие наши и не только наши эксперты проявили завидные провидческие способности - они четко и вполне убедительно предсказывали неизбежность военного мятежа, причем в весьма сжатые сроки. Чтобы убедиться в этом, достаточно воспользоваться поисковиком и посмотреть, когда был всплеск ожиданий «переворота в Турции»: сразу увидите десятки блестящих предсказаний. Почему их авторы не ходят в героях, почему нет ссылок и даже самоцитирования? Дело в том, что цена предвидений такого рода не слишком велика: обострение конфликта между нашими странами дорого обошлось Турции и стало дополнительным фактором дестабилизации режима в стране, где стабильность не часто и не на долго становилась нормой, а военные перевороты, напротив, воспринимаются как норма. К тому же в тот момент появился заказ на такие пророчества как фактор информационного давления.
После «стадии извинений» и «оттепели» в отношениях между нашими странами заказ исчез, а пророческие способности отшибло начисто. Причина временной утраты столь ценного дара также вполне объяснима: никто из сколько-нибудь ответственных политиков и экспертов не хотел и не желает сегодня сыпать соль на раны, осложнять и без того непростой процесс восстановления добрососедских отношений между нашими странами. Киевские «аналитики» и здешние провокаторы, логика которых неизменна при оценке любых событий («Это Путин виноват»), не в счет. Да и геополитический контекст требует от разумных людей особой осторожности. С одной стороны, в процессе стратегического планирования чрезвычайно важно просчитать все возможные сценарии, в том числе и запредельно опасные. С другой стороны, вовсе необязательно делать их предметом всеобщего достояния, так как даже вполне обоснованные, но озвученные прогнозы - дополнительный и весомый фактор риска. Все помнят тютчевское: Нам не дано предугадать, Как слово наше отзовётся...
Второе обстоятельство представляет несравненно больший интерес. Речь идет об удивительной зашоренности. Все понимают, что схематизм и примитивизм характерен для публичных политических и политологических дискуссий, рассчитанных на массового потребителя информации («глотателей пустот»), но при обсуждении ситуации в Турции высвечивается что-то новое - явное нежелание выйти за пределы какой-то одной версии. Доминирует общая установка на поиск однозначного и единственно правильного ответа там, где его в принципе не может быть. Такая установка, которая в наши дни навязывается целым поколениям, прошедшим через ЕГЭ, характерна как для большинства публичных политиков, идущих по узкому «коридору возможностей», так и для аналитиков, работающих на заказчика или публику. Это понятно и простительно. Но почему такую же ограниченность демонстрируют сейчас даже искушенные эксперты, действительно знающие проблему изнутри? Почти все они спорят друг с другом, предлагая, как им кажется, взаимоисключающие ответы на вопрос о причинах военного путча (так всегда называют неудавшиеся перевороты).
Перечислю основные варианты, ставшие сегодня предметом острых споров. Под подозрением у экспертов находится, прежде всего, тот, кто выиграл в противостоянии. Победителем стал Эрдоган, из чего делается вывод о том, что именно он якобы и «разыграл спектакль с жертвами», получив благодаря этому возможность предупредить, спровоцировать и разгромить действительно готовившийся переворот, о котором его предупреждали и из России, и из США. К тому же благодаря этой провокации он получил главный приз - карт-бланш на дальнейшую зачистку политической площадки от конкурентов. Столь же велики подозрения по отношению к его ЕСовским партнерам, давно уставшим от неуправляемого турка и от его непомерных амбиций. При смене режима партнеры могли бы «забыть» о многих непомерных обязательствах и начать игру с белого листа. Еще одна объяснительная схема, которую не повторяет только ленивый: главный интриган - не кто иной, как Белый дом с черной начинкой (имеются в виду «черные схемы», посредством которых США управляют вассалами). Напомню в этой связи, что из уст американских аналитиков предупреждения о возможности переворота звучали зачастую как прямая угроза, что и дает ныне дополнительные основания искать «американский след». Ну, а основной аргумент - тот факт, что США укрывают оппозиционного исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена, который, по мнению турецких властей, и организовал военный переворот. Как заявил премьер-министр Турции Бинали Йылдырым, «страна, которая укрывает главаря террористической организации, причастной к госперевороту, не является другом Турции»...
Разумеется, среди инициаторов могли быть и, вполне возможно, были соседи Турции по региону, которым она насолила и еще насолит. Ну, а самые простые варианты ответа о заказчиках и интересантах - это либо происки старой, не разгромленной до конца военной и политической верхушки, либо удар со спины - от «товарищей по оружию», которым не помешал бы новоявленный мученик идеи. И напротив, их вряд ли устраивает тиран, в любой момент способный устранить собственное окружение, как это делают все осторожные и дальновидные тираны время от времени. И это далеко не все варианты. Не лишены основания попытки объяснить и возникновение заговора, и саму его неудачу жесточайшей конкуренцией, а точнее, войной, которая никогда не прекращалась между религиозными фундаменталистами разных направлений. Столь же убедительны и другие обоснования, в том числе указание на внутренние разборки спецслужб. Этот список возможных организаторов и соорганизаторов путча можно продолжать долго и все эти варианты имеют право быть.
Смущает одно: каждый участник дискуссий предлагает нам выбрать только один из вариантов. Причем какой бы вариант мы ни выбрали, из поля зрения в любом случае уходит главное. Назову только некоторые аспекты, которые не рассматриваются вообще из-за установки на поиск единственно верного ответа. Во-первых, все или почти все указанные факторы, а также множество других, не названных, не только не исключают друг друга, но срабатывают ОДНОВРЕМЕННО, что и создает мультиэффекты в мировой политике. А именно здесь и кроются главные риски. Во-вторых, конкурируют не только отдельные проекты и стоящие за ними интересы с их носителями, будь то амбициозные лидеры, группы или внешние акторы, но и многоходовые «хитрые» программы, которые построены на комбинациях множества отдельных и несовместимых интересов и проектов. (При этом сами авторы этих проектов обычно не догадываются, что сами находятся в положении чьих-то проектов.)
Одно это обстоятельство увеличивает количество «сценарных прогнозов» на многие порядки и, что особенно важно, делает невидимыми подлинных заказчиков... Такие программы по дестабилизации отдельных регионов с использованием методов «управляемого хаоса» можно уподобить дистанционному оружию, когда ни у кого нет ясности в том, кто конкретно нанес удар - реальный противник, мнимый союзник или кто-то «третий». В-третьих, у сложных систем есть своя логика и предопределенность - к примеру, те же т.н. тренды, в том числе долгосрочные, даже столетние... Это особенно важно учитывать, когда речь идет Турции, которой, как и РФ, хорошо знакомы так называемые «фантомные боли». Список факторов, которые уходят из поля зрения в ситуации навязанного выбора «правильного ответа» можно продолжать. Так что же случилось с экспертами, которые по непонятным причинам играют по правилам ЕГЭ?
Валерий Николаевич Расторгуев, доктор философских наук, профессор МГУ, заместитель главного редактора журнала «Трибуна русской мысли»
