«Есть дистанция между разномыслием и фанатизмом»

Споры касательно гаванской встречи Патриарха и папы продолжаются, что в известном смысле даже и хорошо. Если бы вся встреча сводилась к формуле ППР — «Посидели, поговорили, разошлись» и тут же забыли, это было бы гораздо более огорчительно.

Опять же, по слову апостола, «надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11:19). Сколь искусные открылись именно в данной полемике, сказать трудно, но разномыслия довольно острые. Предстоятель Украинской грекокатолической церкви (именуемой также униатской) оценил итоги встреч довольно сурово: «Многие обращались ко мне по этому поводу и говорили, что чувствуют себя преданными Ватиканом, разочарованными половинчатостью правды в этом документе и даже косвенной поддержкой со стороны апостольской столицы агрессии России против Украины. Я, конечно, понимаю эти чувства. Однако я призываю наших верующих не драматизировать эту декларацию и не преувеличивать ее значение для церковной жизни. Мы пережили не одно подобное заявление, переживем и это». То есть только что не поименовал папу Франциска «латинским христопродавцем».

Не по разуму ревностные православные пошли даже дальше униатов. Униаты всё же пока не дошли до репродуцирования гравюры XVI века, изображающей диавола в тиаре с подписью Ego Sum Papa.

Всё это довольно прискорбно, есть дистанция — причем порядочного размера — между разномыслием и фанатизмом, но воззрения униатов и дипломатических доцентов уже совсем не являются новшеством. Скорее отдают пятивековой давности эпохой религиозных войн. А в те времена люди ошибались, порой дико и жестоко безумствовали, но при этом искренне верили — каждый в свое.

Но в наш передовой XXI век (поневоле вспоминается фраза из «Краткой повести об антихристе» — «Столетие столь передовое, что ему пришлось оказаться к тому же еще и последним») господствует скорее другое воззрение на духовных особ, согласно которому они в действительности ни во что не верят и руководствуются словами, приписываемыми ренессансному папе Льву X: «Всем известно, какие выгоды принесла нам сказка о Христе». И папа, и Патриарх (последний уж точно) суть обманщики, использующие популярную сказку для крупных гешефтов, удовлетворения своего честолюбия и властолюбия etc.

Казалось бы, столь буквальное исповедание веры Емельяна Ярославского в наше антикоммунистическое время невероятно, да и столь грубое объяснение весьма деликатных материй самыми простыми и низменными страстями даже и эстетически не выдерживает критики — однако же гаванская встреча породила массу истинно русских Емельянов.

Популярный новостной портал установил, что Москва и Ватикан решили: пора совместно задействовать несметные богатства, накопленные обеими церквями, и произвести совместный большой гешефт, «а паства тут и вправду ни при чем, она в большинстве своем не знает, что такое EBITDA, гарантии по кредитам, международные рынки капиталов, покупки «голубых фишек» — в отличие от папы и Патриарха, которые глубоко искусны в ебитде.

Диакон А.В.Кураев видит роль Патриарха единственно в подыгрывании политическим замыслам В.В.Путина, причем особо подчеркивает (для диакона это очень важно) приниженную роль Патриарха по сравнению с папой: «Если это и событие, то лишь в жизни нашей провинции, но не в жизни мира и Рима. Смешно ожидать чего-то от встречи, один из участников которой настолько боится любой импровизации, что даже текст еще не подписанного коммюнике роздан (и прокомментирован) журналистам еще до начала самой встречи. Фотосессия — и не более. Но даже она не сделает Московского Патриарха фигурой, в мировой политике равнозначащей римскому папе. В конце концов, он сам избрал для себя роль посла Президента одной из многих стран мира».

В духе нынешней миссии диакона рассуждает и оригинальный куплетист Д.Л.Быков, в стихотворном диалоге между первосвятителями вкладывающий Патриарху в уста исповедание «Его», который выше Небесного Царя. Из контекста выходит, что «Он» — это В.В.Путин.

Естественно, что других мотивов для встречи быть не может, потому что не может быть никогда. Ни гонений на восточных христиан, заставляющих вспомнить времена Нерона и Диоклетиана. Ни апостасии западного мира, о которой еще в 1900 году В.С. Соловьев говорил перед смертью: «Я чую близость времен, когда христиане будут опять собираться на молитву в катакомбах, потому что вера будет гонима, — быть может, менее резким способом, чем в нероновские дни, но более тонким и жестоким: ложью, насмешкой, подделками, — да и мало ли чем еще! Разве ты не видишь, кто надвигается? Я вижу, давно вижу!» Ни общей военной угрозы — о Третьей мировой говорят уже открытым текстом. Ни, наконец, мистическим смыслом сирийского кризиса, в ходе которого силы земных царей всё более и более концентрируются близ реченного в Слове Божием Армагеддона.

Ничего этого нет, а есть только тщеславие, гешефт, поклонение мамоне и любовь к пресловутому ППР.

Между тем достаточно допустить, что первосвященники верят в Бога — и список мотиваций сразу делается глубже, шире и серьезнее.

Когда истинно русские Емельяны не веруют сами — это их частное дело. Но когда они не допускают, что другие могут быть движимы иными побуждениями, кроме инстинкта власти и питательного инстинкта, они рекомендуют себя в качестве людей, добровольно себя ослепивших. Конечно, это тоже их частное дело, но и познавательные способности (которые они, кажется, стремятся продавать на рынке) добровольных слепцов будут соответственные.

Впервые опубликовано в газете «Известия»