16 ноября (по старому стилю) 2015 года исполняется 135 лет со дня рождения поэта Александра Блока – одного из самых выдающихся представителей русского символизма. В электронном фонде Президентской библиотеки можно познакомиться с редкой книгой литературного критика, литературоведа, историка литературы Николая Ашукина «А.А.Блок в воспоминаниях современников и его письмах», изданной в 1924 году, сообщает пресс-служба библиотеки.
В предисловии автор сообщает биографические сведения о поэте: «Дед – ректор Петербургского университета «в его лучшие классические годы». Отец Александр Львович – профессор Варшавского университета по кафедре государственного права. Он вскоре разошелся с женой, и ребенок воспитывался в семье матери. Детские годы Блока проходили – зимами – в Петербурге, в большой квартире «с массой людей, няней, игрушками и елками, а летом – в «благоуханной глуши маленькой усадьбы Шахматово».
Блок – поэт особенный, это понимали все, кто брал в руки его книги или встречался с ним. Большой неожиданностью для читающей публики стал первый поэтический сборник Александра Блока «Стихи о прекрасной даме», написанный в период первой любви и первых месяцев счастливой семейной жизни с Любовью Менделеевой, дочерью Д.И.Менделеева. После выхода книги в свет Блок, что называется, проснулся знаменитым, все хотели с ним познакомиться.
«Когда я вошел в переднюю, - пишет в главе своих воспоминаний в вышеназванном сборнике поэт Андрей Белый, - то увидел молодого человека, очень статного, высокого, широкоплечего, с тонкой талией, в студенческом сюртуке. Это был А.А.Блок с Любовью Дмитриевной… Вместе с Любовью Дмитриевной они составляли прекрасную пару и очень подходили друг к другу: оба веселые, нарядные, изящные… Упругость и твердая сдержанность всех движений Блока несколько контрастировали с застенчиво-улыбающимся лицом и большими, прекрасными голубыми глазами. Это был петербуржец, реалист-скептик, где-то грустно вздохнувший, но на этот вздох, натянувший свою улыбку, очень добрую и снисходительную, чтобы от всей души окружить его уютом и скрыть от него точку своей тоски…»
Сформировавшийся в атмосфере раннего символизма под сильным влиянием поэтики Владимира Соловьева, Блок, однако, умел слышать реальную жизнь. К выходу первой книги «райская чистота первых видений Блока уже столкнулась с миром фабричных перекрестков под первыми проблесками уже шедшей революции». После 1905 года Блок почувствовал, что «круг лирики для него тесен». В нем уже вызревали глубоко патриотичные произведения «Родина», «Скифы», поэма «На поле Куликовом».
Будучи сконцентрированным на проблемах России, поэт продолжал верить в ее исключительную роль в истории человечества. Сравнивая свое Отечество с европейскими странами, Блок поражался преобладанию в них материального и прагматичного над духовным началом. Летом 1911 года он писал матери из Бретани:
«…Мировая жизнь чувствуется здесь сильнее и острее, чем в России (отчасти благодаря талантливости, меткости и обилию газет при свободе печати), отчасти благодаря тому, что в каждом углу Европы человек висит над самым краем бездны и лихорадочно изо всех сил живет «в поте лица». Здесь… я слышу голос Европы, и никакая работа и никакое веселье не может заглушить его. Здесь ясна вся чудовищная бессмыслица, до которой дошла цивилизация, ее подчеркивают напряженные лица и богатых, и бедных, шныряние автомобилей, лишенное всякого внутреннего смысла, и пресса – продажная, талантливая, свободная и голосистая».
Поэма «Двенадцать», встреченная восторгом одних и злобным шипением других, вызвала самые разнообразные толки и самые противоречивые мнения. «Помню, как-то в июне, два года назад, Гумилев в присутствии Блока читал в Зубовском институте лекцию о его поэзии и между прочим сказал, что конец поэмы «Двенадцать» кажется ему искусственно приклеенным, что внезапное появление Христа есть чисто литературный эффект, - пишет в своих воспоминаниях в том же сборнике Корней Чуковский. - Блок слушал, как всегда, не меняя лица, по окончании лекции сказал задумчиво и осторожно, словно к чему-то прислушиваясь:
- Мне тоже не нравится конец «Двенадцати». Я хотел бы, чтобы конец был иной... Но чем ближе я вглядывался, тем явственнее я видел Христа.
Гумилев смотрел на него со своей обычной надменностью: сам он был хозяином и даже командиром своих вдохновений и не любил, когда поэты ощущали себя безвольными жертвами собственной лирики. Но мне признание Блока казалось бесценным: поэт до такой степени был не властен в своем даровании, что сам удивлялся тому, что у него написалось, но чувствовал, что написанное им есть высшая правда, не зависящая от желаний, и уважал эту правду больше, чем свои личные вкусы и верования».
Встретивший с оптимизмом Октябрьскую революцию 1917 года, Блок поначалу возлагал большие надежды на большевиков. Однако их последующие действия настолько шли вразрез с тем, что они обещали, что осознать и принять новую власть оказалось выше сил поэта, физических и моральных. Поэт не мог не прийти в отчаяние от собственного самообмана, он начал сильно болеть. Блок умер 7 августа 1921 года в своей квартире на Пряжке.
В раритетной книге Николая Ашукина есть очень точные слова Корнея Чуковского, раскрывающие глубину личности Александра Блока:
«…Он был весь переполнен музыкой, которая так и лилась из него через край. Он был из тех баловней музыки, для которых творить – значило вслушиваться, которые не знают ни натуги, ни напряжения в творчестве. Не поразительно ли, что всю поэму «Двенадцать» он написал в два дня? … Необыкновенная энергия творчества! Написать в один день два, три, четыре, пять стихотворений подряд – было для него делом обычным».
Именно с таким поэтом встречается каждый раз новое поколение читателей, чтобы пронести это имя через всю свою жизнь, гордясь тем, что оно принадлежит России.
