Захотелось народной любви и собственной значимости

Немалый резонанс вызвала в отечественных СМИ и блогах очередная карикатура в ставшем теперь печально знаменитом французском издании «Шарли Эбдо». Стоят посреди городских развалин четверо граждан, один из которых говорит:

Общее мнение российских авторов, с которым трудно не согласиться, - подобный юмор неуместен на фоне трагедии в Донбассе и первых робких шагов к миру в этом регионе. И все же случилось так, что идиотская шутка газетенки, с разбухшим вдруг тиражом, вновь выстрелила. Но жертвами оказались не карикатуристы на сей раз, а тот, кто, пожалуй, громче всех в Москве кричал «Je suis Charlie» (Я – Шарли). Человеком этим стал Борис Немцов.

Сегодня его единомышленники и сторонники по либеральному лагерю не устают твердить на всех углах – Бориса убил, ясное дело, не сам Путин, но та обстановка ненависти и нетерпимости, культивируемая его режимом и подконтрольными ему СМИ. Однако ненависть, часто доведенная до кипения, как раз в большей степени свойственна коллегам Немцова. Да и сам он по степени уничижительной критики в адрес противоположного лагеря и самого Путина выделялся даже на фоне непримиримых коллег из правой оппозиции, где вообще не принято стесняться в презрительных чувствах и выражениях. Вот уже после прощания с Немцовым, обитающий постоянно в США Гарри Каспаров, предложил 4 марта сделать законодателям страны все, чтобы сместить Путина и его окружение, так как нельзя же мириться «с раковой опухолью».

И все же в последние дни наши либералы пускают целые реки слез по поводу якобы спровоцированной властями ненависти к ним. Им вдруг захотелось быть любимыми народом и значимыми в реальной политике. Но любовь предполагает хотя бы намек на взаимность, которой с их стороны нет и в помине. А какая значимость может быть у нынешних лузеров, все профукавших и обобравших народ в 90-х годах? Сами при этом они остались «в шоколаде» и перешли в оппозицию, ни за что не несущую ответственность и поющую по-прежнему под западную музыку.

Если конкретно говорить о Немцове, то его всегда отличал очень далекий от толерантности стиль общения с оппонентами, даже из той властной вертикали, к которой он сам принадлежал в конце прошлого века. Примеров тому уйма. Здесь хочется привести один из них, уже всеми подзабытый.

Мало кто сегодня помнит, что в 1998 году, незадолго до дефолта и краха правительства, в коем Борис Ефимович состоял первым вице-премьером, указом президента Ельцина он был назначен руководителем комиссии по захоронению останков Царской семьи, бессудно казненной в Екатеринбурге. Тогдашний губернатор Свердловской области Эдуард Россель предложил устроить пантеон на месте казни – в Екатеринбурге. На что Немцов возразил со свойственным ему «юмором»:

Как тогда, так и сегодня видно, насколько мудро поступила Русская Православная Церковь, не признавшая подлинность останков и дистанцировавшаяся от церемонии их перезахоронения комиссией под руководством Б. Немцова.

На фоне сплошной пропагандистской шумихи со стороны отечественных либералов и западной прессы серьезным диссонансом прозвучали слова известного политического шахматиста и притом русофоба Збигнева Бжезинского:

Сказано это было в интервью известному канадскому журналисту А. Тернеру. И в отличие от наших беззубых и импотентных либералов Бжезинский на этот раз зрит в корень. В США, говорит он, принципы отцов-основателей государства теперь полностью забыты и конституция служит лишь фиговым листком для неприкрытого желания правящих элит раз и навсегда завоевать мировое господство.