Крах католической миссии

В начале 2014 года в прокат вышел фильм ирландского кинорежиссёра и сценариста Джона Майкла Макдонаха «Голгофа» (англ. Calvary). Картина получила высокую оценку в экспертном сообществе. Берлинский кинофестиваль присудил фильму специальный приз экуменического (христианского) жюри. Картина, без всякого сомнения, войдет в золотой фонд зарубежных фильмов о священниках.

Макдонах лаконично и ясно сформулировал основную идею своего произведения. «Идея фильма пришла ко мне во время съемок "Однажды в Ирландии", когда Брендан [Глисон] и я говорили о том, как ужасно идти по улице и оцениваться людьми плохо из-за черной одежды. Большинство священников становятся священниками, потому что хотят делать добро, но добрыми их больше не считают. Мораль перевернулась. Когда мы первый раз это обсуждали, я думал, что будет гораздо больше клишированных фильмов о плохих священниках. Я подумал, что надо вначале сделать фильм о хорошем священнике, а все остальные фильмы о плохих пусть выходят после», - заявил режиссер в интервью, опубликованном на портале «Православие и мир».

Он не говорит, почему западное общество стало негативно относиться к католическим священникам. Из самого фильма ясно, что причиной этому являются многочисленные случаи совращения несовершеннолетних латинскими церковнослужителями.

Картина начинается сценой в исповедальне. Один из персонажей, рассказав отцу Джеймсу Лавеллю, что в детстве в течение 5 лет его насиловал священник, заявил, что через неделю он намерен его - отца Джеймса - убить. При этом он подчеркивает, что видит особый смысл в убийстве именно хорошего священника. Когда отец Джеймс спросил его, собирается ли он засудить этого насильника, тот с сожалением ответил, что педофил уже умер.

Хотелось бы остановиться на фигуре отца Джеймса Лавелля. Он не обычный католический священник. Носит бороду, чем скорее напоминает православного батюшку. Везде и почти всегда появляется в сутане. Некоторые местные жители даже обвиняют его в «показухе». До принятия сана был женат. Овдовев, решил стать священником. То обстоятельство, что у него есть дочь, удивляет его прихожан. Жена умерла от неизлечимой болезни. Вероятно, из-за этого он предавался пьянству, а его дочь пыталась совершить самоубийство. Позже в ее жизни имели место еще несколько суицидальных попыток в основном из-за безответной любви. Став священником, отец Джеймс перестал пить, но пережитое горе навсегда отпечаталось на его лице. Он почти не улыбается, а если улыбается, то через силу и крайне редко. Общаясь с людьми, сохраняет в большинстве случаем страдальческий вид. Отец Джеймс интеллектуал, что дает повод одной из прихожанок как-то раз заявить, что он слишком умен для своей паствы. Но он не высокомерен, напротив, прост в общении, хотя его ответы нетривиальны. Нередко они выражены в иронической форме. Вообще большинство сказанных им фраз афористичны. Брендан Глисон весьма правдоподобно играет своего героя - отца Джеймса Лавелля.

Почти все попытки отца Джеймса привести людей к вере рациональным путем, вступая с ними в полемику, оказываются неудачными. Лишь одна попытка приводит к цели. Он вступает в довольно глубокий разговор с женщиной, потерявшей мужа в автокатастрофе. Они рассуждают о Боге. Священник сетует на то, что в обществе наблюдается кризис веры. Он, в частности, утверждает, что вера, основанная на страхе смерти, непрочна, поскольку она легко утрачивается в кризисные моменты. С остальными прихожанами в своих разговорах отец Джеймс ограничивается шутками или мудрыми житейскими высказываниями, свободными от теологической терминологии. По крайней мере, в том поселении, где он несет свое служение, почти полностью отсутствует запрос на интеллектуальные беседы о религии. Ему даже не приходится богословствовать, как это делает его собрат в фильме «Леон Морен, священник» (1961 г., Франция, Италия), которого весьма убедительно играет начинающий молодой актер Жан-Поль Бельмондо. Вероятно, разница коренится не в том, что действия в этих фильмах происходят в разное историческое время, а в том, что речь идет о разных странах. Французы традиционно склонны к интеллектуальным упражнениям в области религии.

В фильме показаны еще два католических клирика - отец Лири, второй священник прихода, на котором служит отец Джеймс, и их правящий архиерей - епископ Гаррет Монтгомери. Обе фигуры, по всей видимости, представляют собой обобщающие образы. Отца Лири в запальчивости охарактеризовал отец Джеймс: «Какого хр(…) Вы вообще стали священником? Вам бы быть каким-нибудь гребан(…) бухгалтером в страховой компании». После такой тирады отец Лири, как следует из фильма, вероятнее всего, сложил с себя сан. Иеромонах Григорий (Побожин) назвал его «ограниченным попом», «теряющим волю перед перспективой больших денег». Тем не менее, несмотря на столь уничижительную характеристику, отец Лири представлен как типичный католический священник. Он коротко подстрижен, носит аккуратную прическу, улыбчив, сутану одевает только на мессу. Кстати, несколько раз он говорит о благоразумии. В принципе его можно назвать благоразумным священником, с точки зрения здравого смысла и светской этики. В этом отношении примечательно его поведение со спонсором. Он корректен: прежде чем попросить денег, интересуется личными делами спонсора. Ведет себя несколько заискивающе и подчеркнуто вежливо, но в пределах этикета. Вероятно, так или почти так ведет себя любой проситель пожертвований. Напротив, отец Джеймс дерзит спонсору, фактически требует, чтобы он раскошелился. Как раз его поведение стоит признать нетипичным. Что касается отца Лири, то, пожалуй, он показался вполне нравственным, добропорядочным священником, не имеющим каких-то особых греховных пристрастий, кроме одного, - он любит смаковать чужие грехи и осуждать своих прихожан. Показательна его реакция на поджог церкви: непритворные ужас и горе. Его чувства искренние. По всей видимости, он не сребролюбив: уезжает он на такси. Очевидно, у него нет даже личного автомобиля. А все его вещи умещаются в одном багажнике. Поэтому в целом я бы не стал слишком сурово оценивать отца Лири, как это делают коллеги.

Интересен и епископ Гаррет Монтгомери. Именно к нему приходит отец Джеймс после того, как ему сообщили о намерении его убить. Епископ слушает его рассказ, даже не прерывая своей весьма изящной трапезы. У него шикарная резиденция, красивый цветник. Он дает советы священнику, попавшему в очень тяжелое положение, одновременно рассматривая и нюхая цветы. Умничает, выражается готовыми фразами, в своей речи использует явно книжный язык. «Думаю, Вы прочитали об этом в какой-то книге, Ваше преосвященство», - не выдерживает рафинированной интеллигентности своего правящего архиерея отец Джеймс. Главная черта епископа Гаррета – безразличие ко всему, что не касается лично его, по крайней мере, создается именно такое впечатление о нем. Тем не менее, он не лишен здравого смысла. По его мнению, хотя угроза и была озвучена в исповедальне, исповеди не было, так как прихожанин не выразил покаяния, а отец Джеймс не отпустил его грехи. Поэтому, резюмировал епископ, «священное положение о тайне исповеди не применимо». На вопрос отца Джеймса, что ему делать, иерарх ответил, что не будет давать совета и предоставляет ему возможность самому принять решение.

В результате священник решает не доносить в полицию на своего будущего убийцу, несмотря на то, что его знает, о чем сообщил своему архиерею. Мотив такого поступка не ясен. Если речь не идет о тайне исповеди, если священник знает своего будущего убийцу, то почему он не сообщил полиции? К концу фильма становится очевидно, что этот преступник циник, человек хитроумный, во что бы то ни стало совершит задуманное, и исправить его или переубедить невозможно. Кроме того, он лжет так часто и искусно, что вводит в заблуждение даже мудрого отца Джеймса, которого убеждает в том, что его жену избил ее любовник-негр. А на самом деле, как оказалось, он ее и побил.

В этой связи стоит сравнить «Голгофу» с самым нетипичным фильмом Альфреда Хичкока «Я исповедуюсь» (I Confess) 1953 года. В картине священник также узнает на исповеди о совершенном убийстве, при этом преступник заявляет о своем покаянии. Священник сохраняет тайну исповеди. Затем он попадает под подозрение, его судят за это убийство, в итоге он едва не оказывается в тюрьме. Фильм драматический. И мотив священника, не разглашающего тайну исповеди даже под угрозой своей собственной свободе, понятен. Этого, увы, нельзя сказать о мотивации отца Джеймса. Он-то зачем молчал, раз никакой исповеди не было и в помине?

В «Голгофе» прослеживаются и евангельские мотивы, на что обратили внимание некоторые внимательные критики. Режиссер, по словам Георгия Гупало, «за несколько мгновений, практически без слов умудрился пересказать евангельскую историю». Действительно, сразу после сцены в исповедальне будущий убийца показан причащающимся. Неясно, причащался ли он после этой несостоявшейся исповеди, или была и другая исповедь. Однако, очевидно, что это причастие он принял во осуждение, поскольку свое преступное намерение он все-таки осуществил. В этом отношении он напоминает Иуду, в которого вместе с Телом Христовым вошел сатана.

Режиссер уподобляет отца Джеймса, по всей видимости, Иисусу Христу. Он также много общается с людьми, «ходит в народ». Но его миссия, к его огорчению, не приносит благих плодов. О чем ему говорит блудница. Она неискренно просит его остановить ее, не дав совершить смертный грех. На что он ей отвечает: «Я не могу, нужно остановиться самой». «И какой тогда от вас толк?» - резонно вопрошает провокаторша.

Местные жители единодушно признают его хорошим священником, уважают его, но его личный пример ничему их не учит. В своем стремлении благотворно повлиять на прихожан он так же беспомощен, как и герой фильма «Дневник сельского священника» (1950 г., Франция). В «Дневнике…» молодого священника определяют настоятелем прихода небольшого французского поселения. Он смертельно болен, у него рак желудка, о чем он узнает фактически перед самой своей довольно мучительной смертью. Недуг лишает его аппетита, он ограничен в пище, желудок принимает лишь хлеб, смоченный в вине. Физически истощенный, неизлечимо больной, священник, употребляя такую скудную пищу, воспринимается местным населением как пьяница. Именно поэтому он неуважаем и нелюбим, так как прихожане считают, что он частенько выпивает. Он не опытен, но горяч и активен, вмешивается в личную жизнь паствы. Интересны моменты, когда он наставляет женщину, вдвое его старше, как ей поступать с изменником-мужем, или поучает этого мужа, человека почтенного и уважаемого местным сообществом, как ему следует воспитывать своих детей. Его советы, не подкрепленные жизненным опытом и знанием людей, его книжные тирады, жалки и контрпродуктивны. Но он искренний и добронамеренный человек. Однако своей неопытностью, болезненностью, которую паства ошибочно принимает за алкоголизм, наивностью он настраивает местное население против себя. Если бы он внезапно не умер, то неизбежно был бы изгнан с прихода.

Отец Джеймс совершенно другой человек: гораздо старше, мудрее, был женат и имеет дочь, и совсем не наивен, как его собрат. И, все же паства хотя и уважает его и в целом высокого о нем мнения, не стремится подражать его примеру и выслушивать его наставления. Он оказался в условиях полного, беспросветного религиозного безразличия. Людям Бог не нужен, а если они и рассуждают о Боге, то лишь из желания укрепить свои антирелигиозные взгляды. Как эта ситуация не похожа на ту, которая изображена в оскароносном фильме «Идти своим путем» (1944 г., США)! Эта картина пропитана миссионерским оптимизмом, верой во всемогущество миссии, отношением к обмирщению Католической церкви как к единственному и самому верному средству увеличения паствы. На приход переводится молодой, новомодный священник. Он поет, играет на пианино, любит гольф и другие спортивные игры. Он очаровывает всех, даже местного священника, прослужившего на этом приходе почти 50 лет. Из местной шпаны он создает церковный хор, девушку, которая неизбежно стала бы проституткой и низкосортной певичкой в кабаках, женит на нуворише, который под его благотворным влиянием становится военным летчиком, а его отец-мироед превращается в благотворителя и самого большого друга прихода. Фантастические результаты! К настоящему моменту данный подход провалился, его применение привело к обезлюдению храмов и тотальной безрелигиозности западного общества. В первой же половине XX века казалось, что он является панацеей. Недолгое очарование им обернулось разочарованием.

Возвращаясь к «Голгофе», хотелось бы отметить один ключевой момент в этом фильме. Отец Джеймс, идя по проселочной дороге, случайно встречается с девочкой, с которой тут же заводит совершенно безобидный, шуточный разговор. Вдруг к ним подъезжает автомобиль, из которого выбегает разъяренный отец девочки. «Что Вы ей говорили?» - обвинительно, на повышенных тонах спрашивает. «Ничего я ей не говорил», - отвечает удивленный священник. «Да, правда?! Я же видел, как Вы трепали языком», - заключает отец и вместе с дочерью уезжает.

Этот кратковременный, но, как оказалось, значительный эпизод губительно подействовал на отца Джеймса: он возвращается к пьянству, устраивает беспорядки, входит в конфликт с местным населением и даже предпринимает попытку отказаться от сана. Он как будто внезапно понял, что любой католический клирик воспринимается, по меньшей мере, как потенциальный педофил. И даже если священник ведет благочестивую жизнь, в нем все равно, возможно, невольно стремятся разглядеть извращенческие наклонности. С особой остротой эта проблема поднята фильмом «Сомнение» (2008 г., США). Монахиня, являющаяся директрисой школы, подозревает духовника учащихся в растлении одного из учеников. У нее нет ни одного доказательства, кроме твердой уверенности в том, что ее подозрения небеспочвенны. В этом ее укрепляет внешний вид священника и его особое расположение к одному мальчику. У пастора длинные ногти, он любит веселые песенки и сладкий чай, с увлечение участвует в спортивных играх со своими воспитанниками и главное выделяет из общей массы учащихся одного из мальчиков, общается с ним больше, чем с другими, хлопает его по плечу, когда мальчик испытывает отчаяние, то он его обнимает. И хотя она все-таки добивается отставки священника с должности духовного наставника школы, так и остается неясным, виновен ли священник в том, в чем она его подозревает, или невиновен. Она уверена в том, что он ушел в отставку, потому что за ним «водятся грешки». Он же считает, что его увольнение – меньшее зло, чем то, которое могла бы совершить монахиня, если бы решила публично озвучить свои подозрения, что неизбежно, по его мнению, непоправимо навредило бы его репутации.

Заключительным эпизодом фильма «Голгофа» является убийство отца Джеймса Лавелля. В качестве прелюдии к этому злодеянию убийца и священник обмениваются репликами. Прежде чем воспроизвести этот диалог, хотелось бы сообщить, что незадолго до этого была убита собака священника.

«Вас огорчила смерть собаки?» - спрашивает убийца священника.

- «Да, огорчила».

- «И Вы плакали?»

- «Да, плакал».

- «А когда читали о том, что священники делали с бедными детьми все эти годы, тоже плакали?»

- «Нет… Наверное, я отстранился от этого, как когда читаешь о чем-то в газете...» - фраза обрывается выстрелом в священника.

И хотя отцу Джеймсу не удается полностью изложить свою мысль, он все-таки успевает произнести ключевое слово – отстраненность. На это обратила внимание публицистка Ольга Алленова в своей статье «Грех отстраненности и бегство от Голгофы». «Мне кажется, - пишет она, - вот эта отстраненность и есть главная беда человечества. Вполне естественная реакция живого организма – закрыться от внешней угрозы. А любая весть о чужом горе и есть такая угроза, несущая нам смятение, страх, неуверенность, страдание – и подсознательно мы чувствуем, что эти вот страх и смятение принесут нам дискомфорт, разрушат что-то внутри нас. И закрываемся "в домике", выстраиваем стены. Чтобы стены никто не смог пробить, мы укрепляем "домик" изнутри. Придумываем свою собственную идеологию. Она оправдывает нашу отстраненность».

К сожалению, режиссер не дал отцу Джеймсу сделать выводы из его важных рассуждений. Поэтому приходится додумывать за убитого священника. И хотя я не знаю, какими были бы умозаключения пастора, тем не менее, мне кажется, что Ольга Алленова неправа. Отстраненность, о которой говорит священник, не есть безразличие, бегство от проблем. Если бы он оберегал себя от чужого горя, то вслед за отцом Лири ограничивался бы богослужебной и хозяйственной деятельностью. Напротив, он не только знает о проблемах своих прихожан, но старается принять личное участие в их разрешении. Его волнует, почему у молодой женщины появился синяк под глазом, его заботит неженатый молодой человек, запутавшийся в своих сексуальных желаниях, не обходит он стороной и распаявшегося богатея. Он не замыкается в себе, а сопереживает другим людям, вбирает в свое сердце их горести. Мне кажется, увы, я не могу утверждать с полной уверенностью, отец Джеймс вкладывал иной смысл в слово отстраненность, нежели тот, который ему навязывает Ольга Алленова. Под отстраненностью, вероятно, понимается осознаваемая беспомощность, невозможность исправить мир, людей, изменить порядок вещей. В словах отца Джеймса чувствуется обреченность, а отнюдь не безразличие и эгоистическое стремление к психологическому комфорту. Фактически режиссер «Голгофы» констатировал смерть католической миссии в Западной Европе. Если даже хороший священник, коим, несомненно, является отец Джеймс, не в состоянии «глаголом жечь сердца людей», то, что может сделать многочисленная орда «отцов Лири», избегающих даже простого человеческого общения со своими прихожанами?

Александр Тимофеев, заместитель главного редактора «Русской народной линии»