Как сообщалось, на днях министр экономического развития Андрей Белоусов заявил, что темпы экономического роста страны могут остановиться или даже уйти в минус. «Мы пока еще не в рецессии, но можем туда попасть, риски такие есть», - сказал он. По прогнозу министерства ожидания по росту ВВП в этом году снижены с прежних 3,6 до 2,4%. То, что угроза рецессии более вероятный сценарий, чем рост экономики, считают и независимые экономисты.
Прокомментировать ситуацию мы попросили доктора экономических наук, ведущего научного сотрудника Института экономики РАН, профессора кафедры «Макроэкономическое регулирование» Финансового университета при Правительстве РФ Олега Сергеевича Сухарева.
Рецессию мы наблюдаем уже сейчас. Вопрос об осени риторический. Дело в том, что в первые три месяца текущего года замедлились темпы роста экономики, что и называется рецессией. Правительство это очень хорошо знает.
Что касается кризисных явлений, то, несмотря на рост экономики в 2000-2008 годы, стоит отметить, что это был по существу формальный рост. Ростовая тенденция, которая в основном обусловлена ростом цен на энергоносители, ростом тарифов естественных монополий, динамикой цен на продовольствие и рядом других факторов, не имела качественной основы в обрабатывающем производстве и реальном секторе экономики. Реальный сектор продолжал деградировать, терять свои конкурентные позиции, рынки, включая и внутренний российский рынок, который он уже практически не контролирует. Мы по импорту получаем уже порядка 60% оборудования и приборов и т.д. Экспорт у нас сырьевой. Мы сырьевая страна, и в этом случае совершенно непонятна постановка роста, потому что если мы имеем сырьевую экономику, то рост обеспечен этой компонентой.
Непонятно, что имеет в виду Белоусов, прогнозируя рецессию осенью. Ещё большее замедление роста, которое мы наблюдаем сейчас? Никаких качественных и структурных изменений не предвидится, за такой короткий срок они и невозможны. Мировая конъюнктура также неблагоприятна. Поэтому очевидно, что к осени мы получим удар по сырьевой компоненте, что скажется на росте. Поэтому вполне вероятно, что он прав.
Другое дело, что это ничего не меняет по существу в связи с тем, что я сказал выше. Надо решать иные задачи. Необходимо не обеспечение роста экономики за счет увеличения продажи сырья, а развитие обрабатывающих производств, защита и развитие внутреннего рынка, производства средств производства. Эти задачи надо решать. Тут целый комплекс проблем, связанных и с фондовой базой, и со стимулами, и с кадровой базой, поскольку она тоже уже разрушена.
Можно рассуждать относительно того, насколько замедлится рост экономики, но вопрос надо ставить кардинально: а нужен ли такой рост вообще? Вроде как рост - это увеличение реальных доходов, но проблема состоит в том, кто пользуется плодами этого роста. Большая часть населения вообще ничего не получает от такого экономического роста и естественно не имеет заинтересованности в нем. Логика рассуждения на уровне макроэкономики должна быть именно такой. Майкл Спенс в книге «Следующая конвергенция. Будущее экономического роста в мире, живущем на разных скоростях» пишет, что сложились два подхода к роли государства. Один заключается в том, что эта роль негативна и что только частный сектор обеспечивает высокие темпы роста экономики, а второй считает, что государство должно создать условия для того, чтобы в частном секторе повышалась абсолютная производительность, чтобы обеспечивался быстрый возврат инвестиций, поощряющий вложения именно в производительную деятельность, в создание определенных благ и продуктов.
Мне кажется, что автор и прав и неправ. Эти два подхода известны в экономической науке. В России много говорят и рассуждают о высоких темпах роста, но вопрос надо бы ставить иначе: действительно ли это необходимо и возможно ли это в сложившейся экономической структуре? Для России, имеющей сложные структурные проблемы, такая дихотомия, описанная Майклом Спенсом, неактуальна. Организация экономического роста в нашей стране должна происходить не только за счет участия государства и создания условий в частном секторе, а при непосредственной локомотивной роли государства, когда именно государство становится локомотивом роста. Потому что мы имеем очень серьезные провалы и проблемы, связанные с развитием реального сектора в экономике. Эти проблемы шапкозакидательством не решаются.
Какова полезность рассуждений о том, будет ли осенью рецессия? Сейчас проблема для России не в скорости роста, а в том, чтобы заложить основы высокого роста, связанного с производительностью в реальных обрабатывающих производствах. Иначе наша страна обречена на сырьевое будущее, она может скатиться до уровня, когда для добычи сырья мы будем закупать импортное оборудование. Это напомнит нам программы ООН «сырье в обмен на продовольствие». Надо, во-первых, остановить такое скатывание, а, во-вторых, обеспечить такую модель экономической политики, которая бы поощряла производительный рост, связанный с ростом реального дохода в экономике.
Прокомментировать ситуацию мы попросили доктора экономических наук, ведущего научного сотрудника Института экономики РАН, профессора кафедры «Макроэкономическое регулирование» Финансового университета при Правительстве РФ Олега Сергеевича Сухарева.
Рецессию мы наблюдаем уже сейчас. Вопрос об осени риторический. Дело в том, что в первые три месяца текущего года замедлились темпы роста экономики, что и называется рецессией. Правительство это очень хорошо знает.
Что касается кризисных явлений, то, несмотря на рост экономики в 2000-2008 годы, стоит отметить, что это был по существу формальный рост. Ростовая тенденция, которая в основном обусловлена ростом цен на энергоносители, ростом тарифов естественных монополий, динамикой цен на продовольствие и рядом других факторов, не имела качественной основы в обрабатывающем производстве и реальном секторе экономики. Реальный сектор продолжал деградировать, терять свои конкурентные позиции, рынки, включая и внутренний российский рынок, который он уже практически не контролирует. Мы по импорту получаем уже порядка 60% оборудования и приборов и т.д. Экспорт у нас сырьевой. Мы сырьевая страна, и в этом случае совершенно непонятна постановка роста, потому что если мы имеем сырьевую экономику, то рост обеспечен этой компонентой.
Непонятно, что имеет в виду Белоусов, прогнозируя рецессию осенью. Ещё большее замедление роста, которое мы наблюдаем сейчас? Никаких качественных и структурных изменений не предвидится, за такой короткий срок они и невозможны. Мировая конъюнктура также неблагоприятна. Поэтому очевидно, что к осени мы получим удар по сырьевой компоненте, что скажется на росте. Поэтому вполне вероятно, что он прав.
Другое дело, что это ничего не меняет по существу в связи с тем, что я сказал выше. Надо решать иные задачи. Необходимо не обеспечение роста экономики за счет увеличения продажи сырья, а развитие обрабатывающих производств, защита и развитие внутреннего рынка, производства средств производства. Эти задачи надо решать. Тут целый комплекс проблем, связанных и с фондовой базой, и со стимулами, и с кадровой базой, поскольку она тоже уже разрушена.
Можно рассуждать относительно того, насколько замедлится рост экономики, но вопрос надо ставить кардинально: а нужен ли такой рост вообще? Вроде как рост - это увеличение реальных доходов, но проблема состоит в том, кто пользуется плодами этого роста. Большая часть населения вообще ничего не получает от такого экономического роста и естественно не имеет заинтересованности в нем. Логика рассуждения на уровне макроэкономики должна быть именно такой. Майкл Спенс в книге «Следующая конвергенция. Будущее экономического роста в мире, живущем на разных скоростях» пишет, что сложились два подхода к роли государства. Один заключается в том, что эта роль негативна и что только частный сектор обеспечивает высокие темпы роста экономики, а второй считает, что государство должно создать условия для того, чтобы в частном секторе повышалась абсолютная производительность, чтобы обеспечивался быстрый возврат инвестиций, поощряющий вложения именно в производительную деятельность, в создание определенных благ и продуктов.
Мне кажется, что автор и прав и неправ. Эти два подхода известны в экономической науке. В России много говорят и рассуждают о высоких темпах роста, но вопрос надо бы ставить иначе: действительно ли это необходимо и возможно ли это в сложившейся экономической структуре? Для России, имеющей сложные структурные проблемы, такая дихотомия, описанная Майклом Спенсом, неактуальна. Организация экономического роста в нашей стране должна происходить не только за счет участия государства и создания условий в частном секторе, а при непосредственной локомотивной роли государства, когда именно государство становится локомотивом роста. Потому что мы имеем очень серьезные провалы и проблемы, связанные с развитием реального сектора в экономике. Эти проблемы шапкозакидательством не решаются.
Какова полезность рассуждений о том, будет ли осенью рецессия? Сейчас проблема для России не в скорости роста, а в том, чтобы заложить основы высокого роста, связанного с производительностью в реальных обрабатывающих производствах. Иначе наша страна обречена на сырьевое будущее, она может скатиться до уровня, когда для добычи сырья мы будем закупать импортное оборудование. Это напомнит нам программы ООН «сырье в обмен на продовольствие». Надо, во-первых, остановить такое скатывание, а, во-вторых, обеспечить такую модель экономической политики, которая бы поощряла производительный рост, связанный с ростом реального дохода в экономике.
1. Re: «Очевидно, что к осени мы получим удар по сырьевой компоненте»