В интервью радио «Радонеж» председатель Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества протоирей Всеволод Чаплин дал оценку этому явлению, сообщает «Интерфакс-Религия».
«Вы знаете, как раз это-то меня больше всего и удивило, - сказал отец Всеволод, отвечая на вопрос, как понимать, что сотрудница церковного учреждения выступает в поддержку кощунниц. – Я не думал высказываться по поводу очередной акции - знаю, что и в Париже было совершено что-то похожее, причем французы, включая государственную власть Франции, реагировали достаточно решительно. Политики, пресса отреагировали жестко. Совсем не так как в нашем случае. Кто-то из публицистов даже сопоставил в двух колоночках, что говорилось об акции в храме Христа Спасителя и что говорилось об инциденте в соборе Нотр-Дам де Пари. Когда это касалось нас – страны далекой, непонятной и, как многие ее воспринимают, враждебной, - реакция была одна. Когда коснулось собственной святыни – реакция была другая. Но таких историй, к сожалению, в нашей стране и в других странах бывает достаточно много. Но вот что меня поразило: люди, которые это осуществили, вроде бы происходят из православной или условно-православной среды».
«Я давно про эту даму слышал, - сказал священник о И.Карацуба. – Знаю программу, которую она ведет много лет на одной из радиостанций. Один из вариантов названия программы звучал примерно так: "Русская Церковь – царство от мира сего". И в этой программе Карацуба и ее гости анализировали жизнь Церкви с точки зрения – якобы антисоветской, а на самом деле, я убежден, антицерковной. Говорилось, что наша Церковь вся проникнута коммунизмом, соглашательством с безбожными властями. Критика раздавалась как бы с точки зрения Зарубежной Церкви, постоянно раздавались обвинения в адрес митрополита Сергия (Страгородского), впоследствии Святейшего Патриарха, вообще церковных властей. Эта дама утверждала, что наши церковные власти слишком сервильны как по отношению к нынешней "нехристианской" (по ее мнению) власти, так и по отношению к нехристианской власти (что было действительно так) Советского Союза. Очень жесткие были оценки. Я тоже вел программу на этой радиостанции и постоянно получал смс-ки и звонки с критикой Карацубы».
«Я не считал, что нужно полемизировать, но просто подмечал духовный путь этого человека. И этот путь, как мне кажется, совпадал со спорными, печально кончающимися путями, которыми прошли многие либеральные христиане или постхристиане на Западе. Мне неизвестны богословские, религиозные взгляды этого человека, я скорее знаю ее публицистику. Но многое в жизни того слоя православных или уже условно православных христиан, который она представляет, ведет как раз туда, к оправданию кощунства. Получается так, что сначала люди ставят под сомнение жесткие нравственные нормы Церкви, нормы, касающиеся богослужебного языка, церковной дисциплины, канонической системы иерархического устройства Церкви. Потом начинают сомневаться в бессмертии души, в чудесах Божиих, в историчности евангельских повествований, в историчности житий святых. Все это неслучайно. Есть группа людей, которые считают, что не просто нужно быть ближе к людям. Нужно подстраиваться под их вкусы, под их взгляды, под их религию "бога в душе хороших людей", под оправдание разного рода грехов, под разговоры, что не может Христос никого судить, он же хороший, он же лапочка такая. Мы Его "видели", когда читали Булгакова. Вот Он такой! А что говорится в аскетических творениях – это все неправда, это все вымысел, это все попы придумали, древние или современные, а Евангелие – да, это серьезная вещь, но что-то там тоже, знаете, неисторично. Что-то придумали переписчики. Вот все эти разговоры я хорошо знаю. Я довольно плотно общался с западными христианами, в том числе с протестантами. Эти разговоры там звучали в течение всего XX века. Они попадали и сюда тоже – через эмигрантскую литературу, через влияние русских богословов, которые жили на Западе, через то обстоятельство, что некоторые наши активно мыслящие священнослужители думали и писали, некритично пользуясь приспособленческими штампами нашего эмигрантского богословия. Я назову отца Виталия Борового, которого я искренне любил. Святейший Патриарх Кирилл, будучи еще митрополитом, и я сам тоже – мы оба были одними из последних людей, которые его посещали в больнице», - рассказал отец Всеволод.