Предупреждение «семейного насилия»: новый ювенальный закон

Салия Мурзабаева, член комитета по охране здоровья Государственной Думы РФ заявила, что в ближайшее время в Государственную Думу поступит проект Закона «О предупреждении и профилактики семейно-бытового насилия». В проекте дается определение семейного насилия, не только физического, но и психологического. Ещё один любопытный момент: законопроект предполагает возможность возбуждения уголовного дела при отсутствии заявления жертвы – по инициативе соседей, родственников, органов власти. Отдельный акцент в проекте закона делается на профилактике семейного насилия. При этом госпожа Мурзабаева приводит типично ювенальную аргументацию необходимости превентивного вмешательства в семейные дела.

Фактически мы находимся в преддверии внесения в Госдуму нового ювенального закона.

Ведется типичная для ювенальных инициатив артподготовка. 18 февраля в Общественной Палате РФ прошел круглый стол, на котором обсуждались вопросы «семейного насилия» в связке с проблемами несовершеннолетних потерпевших. Уклон понятен: «семейное насилие» – это тема, важная для определенного круга лиц, как в ювенальном, так и в гендерном контекстах. На круглом столе было принято решение создать в Госдуме рабочую группу по разработке закона «Об основах социально-правовой защиты от насилия в семье». Название озвучено несколько другое, но суть та же.

Пока нет текста законопроекта, серьёзный анализ произвести затруднительно, но кое-какие выводы можно сделать и из тезисов, озвученных госпожой Мурзабаевой. Стоит обратить внимание на следующие аспекты.

Культурный аспект. Семья в очередной раз выставляется как территория угрозы. При этом введение понятия психологического насилия резко усиливает негативный образ семьи, так как предельно расширяет то, что может считаться насилием. Если физическое насилие, как бы не уверяли нас ювеналы в обратном, всё же остаётся чем-то экстраординарным – нормальному человеку затруднительно представить себя жертвой регулярного физического насилия, - то стереотипы психического насилия гораздо более распространены. В результате семья начинает восприниматься как клетка, в которой слабая сторона будет постоянно подвергаться психической агрессии. Закон неизбежно будет работать на создание именно такого образа семьи, а, следовательно, станет причиной снижения количества заключаемых браков. Иными словами, планируемый законопроект – шаг на пути расшатывания института семьи, этап в злокачественной трансформации нашей культуры. Государство не должно опускать подобных действий, лишающих страну несущей социальной основы – семьи.

Юридический аспект. Как отметила сама же С.Мурзабаева, действующий ныне Уголовный кодекс содержит все необходимые статьи для наказания за причинение физического ущерба другому человеку. Но по её мнению этого недостаточно. Для выявления случаев «семейного насилия» необходима иная процедура, отличающаяся от общей практики. В результате мы получаем ситуацию, когда одно и то же преступление определяется по-разному. Это нарушает базовый принцип равенства всех перед законом и открывает широкое возможности для юридического произвола, то есть беззакония. Если возбудить дело за «насилие в семье» будет проще, чем, скажем, за уличную драку, мы получим массу уголовных дел, где такое же наказание будет присуждаться при менее весомых основаниях. Семейное положение, таким образом, превращается в отягощающее обстоятельство, что также будет работать против института семьи.

Социальный аспект. Рассмотрим отношения мужчины и женщины. Допустим, женщина, страдающая от мужского насилия, не обращается за защитой в органы правопорядка, а также не подает на развод. Почему? Объяснений может быть много. В том числе и такие: она его любит. Она надеется, что муж переменится. Или просто дорожит тем хорошим (хотя его не так уж и много), что ещё есть в их отношениях. Бережет семью, пускай и не очень удачную. Бережет, может быть, и потому, что они с мужем находятся в венчаном браке. И тут принимается закон, по которому люди со стороны могут эту семью разрушить. Защищая женщину, эти посторонние отказываются учитывать её желание что-то сберечь. Мнение человека («жертвы насилия») в расчёт не принимается. Его жизнь кроится другими людьми в соответствии уже с их представлениями о том, что допустимо, а что нет. Что остаётся от человеческой свободы? Что остаётся от приватности и личностной независимости? На примере данного законопроекта мы видим как из заявляемых гуманных (гуманистических) намерений выводятся самые что ни на есть тоталитарные принципы организации социума. Неогуманисты готовы построить нам неототалитаризм.

Андрей Карпов, главный редактор сайта «Культуролог»