Илья Глазунов: «Моя позиция - "Православие, Самодержавие и Народность"»

С 3 ноября по 4 декабря в Манеже на Исаакиевской площади проходила персональная выставка Ильи Глазунова «Художник и время». Выставка должна была закрыться раньше, но по просьбам петербуржцев её продлили ещё на неделю. В последний вечер работы выставки художник встретился со своими почитателями под огромной картиной «Раскулачивание» (2010 г.). «Неужели ударит?» - спрашивала старушка, вглядываясь в тоскливые глаза мужика на картине, поднявшего топор. «А этот — неужели выстрелит?» Выстрелит, и священника зарубит, и иконы в огонь швырнёт. И портрет главного на белом храме повесит, и надпись на красном полотнище: «Слава великому Сталину».

Илья Сергеевич старался отвечать на все вопросы, и получалось у него это и нетривиально, и глубоко. Но, судя по всему, художник постоянно пребывает в состоянии внутреннего монолога, поэтому беседа с ним часто перерастала в рассказ. Пред вами — отрывки из выступления Глазунова перед петербуржцами.

О Санкт-Петербурге

Дорогие мои друзья, я так счастлив! Для меня это незабываемый день: я вижу ваши прекрасные петербургские лица. Ради этого хочется жить. Если бы не вы, то меня бы не было.

Я сегодня был на моей родине, в Царском Селе — и вот вернулся грустный, в снег. Я вспомнил, как задолго до войны — мне было тогда года четыре или пять — я с отцом там бывал. Мой дед там жил, у нас был дом. Мой дед — почётный гражданин Царского Села, он был управляющим концерна Жоржа Бормана. У деда было пять детей, в их числе — мой отец, который умер в блокаду. Один мой дядюшка, Михаил Федорович, был главным патологоанатомом Северо-Западного фронта, а потом всей армии. И он послал машину за нашей семьёй по Дороге жизни.

Дорогие друзья, я даже не знаю, что вам сказать, кроме слов благодарности и восторга. Когда я остаюсь один, это всегда тяжкий миг. Представляете: через два часа вас не будет, выставка закроется, и здесь будут висеть верёвки от картин — как будто от повешенных. Я уже подумал, что должен успеть написать пятьдесят следующих задуманных картин, и одна из них - «Похищение Европы». «Похищение Европы» - это то, что сейчас происходит. Ведь сегодня наш идеал — Америка. Ещё я должен написать работы, посвящённые Петербургу...

Я счастлив, что я русский. А русский — это тот, кто любит Россию. Россия всегда была многонациональной. Сегодня я восхищался русским архитектором Растрелли, который немало построил в Петербурге, и кто-то мне сказал, что могила Монферрана, создателя Исаакиевского собора, во Франции находится в забвении...

Франция — это единственная страна из «индоевропейской семьи», которая штрафует за искажение французского языка и употребление ненужных фраз. Я думаю, хорошо бы у нас это ввести. А то, что это - «маркетинги», «рейтинги»... Я проехал по Невскому проспекту — как будто по оккупированному городу. И это великая Россия! А до революции Невский проспект был проспектом религий. Сколько иностранцев рвались хоть немножко пожить в России - как, например, Бальзак. В Петербурге они открывали магазины, кафе, но никто не рвался уехать из самой богатой, самой прекрасной страны в мире — России, которую большевики назвали «тюрьмой народов». Из «тюрьмы народов» никто не рвался, кроме духоборов, которым помогал Лев Николаевич Толстой. Он сказал: «Не противьтесь злу силою». Но злу надо противиться силою! И мы должны это помнить! Это сказано в Евангелии: «Не мир, но меч принёс Я вам!» Моя последняя работа — это «Изгнание торгующих из храма». Когда я её сюда привёз, она ещё мокрая была, и я боялся, что она смажется по дороге. Никто ещё не изображал гневного Христа. Это первая попытка — может, удачная, может, нет. Я старался!..

После Петербурга я безумно люблю Венецию — она чем-то напоминает Петербург. Рим я очень люблю, Париж - не очень. Лондон — скучный город. Нет ничего прекраснее Петербурга! Да, и ещё древние русские города. Ростов Великий — там кремль один чего стоит! Полуразрушенный Ярославль! Суздаль! Он тоже сейчас разрушается, там строят эти идиотские новорусские коттеджи. Надо ввести закон о реальном сохранении памятников русской культуры! Во Флоренции вы не можете окно на своём доме покрасить без разрешения архитектурного надзора. А у нас взяли, снесли дом и поставили культурный центр, где пьют, курят и продают марихуану.

О живописи

Сейчас реализм не поддерживается. У нас нет Третьяковых, а государственная линия направлена на поддержку авангарда. Позавчера я был в Эрмитаже, и мне сказали, что на Дворцовой площади открывается выставка Кабакова и прочих, ему подобных. Уже навезли каких-то унитазов перевороченных... Это называется «инсталляция». Безобразие, антиискусство выдаётся за искусство. А великий реализм сегодня не поддерживается. Но я надеюсь, что всё это будет исправлено! Я верю в то, что наш будущий президент будет обращать внимание на то, о чём уже все говорят и у нас, и в Европе. Как они нагло пишут: «А зачем русскому проходчику British Petroleum в Сибири знать Чайковского и Достоевского?» Люди второго сорта! Пятнадцать миллионов нас оставить хотят! Надо как-то всем быть активнее!..

Дорогие друзья, я мог остаться в любой стране. Но я никуда не хочу ехать! Когда я работал грузчиком и когда все были против меня, я жил с моей покойной женой в Москве, на четырёх метрах, предоставленных другом. Петербург был закрыт для меня после моей первой выставки. Сергей Владимирович Михалков, светлая ему память, спас меня — а дальше постепенно, шаг за шагом, спасали меня вы: приходили на мои выставки, занимали очередь... И плюс меня приглашали короли, президенты, Федерико Феллини, Дж.Лоллобриджида — и многие другие...

Нельзя не любить великих европейских художников! Это всё равно, что не любить Бетховена, Рахманинова, Вивальди или Моцарта. Скажут: они не современные. Ха-ха! Разве может быть небо современным или не современным?.. Оно и во времена Достоевского было точно таким же, как сейчас. Меняется ситуация, социальная жизнь, но нет никакой проблемы «отцов и детей». Это всё вымышлено. Просто так сложилось, что определённая часть слышит эти песни, танцует под них: «Я пришёл, ты пришла, ты ушла, а я нет». Это называется шоу-бизнес...

Илья Сергеевич, каково соотношение художественного дара и мастерства?

Отвечаю словами Делакруа: «Ничтожная живопись принадлежит ничтожным людям».

Что будет с художником, если он не реализует свой дар?

Он перестанет быть художником.

Что определяет мотивы и тематику произведений?

Душа художника и его понимание добра и зла. Его участие на стороне зла или на стороне добра. Это борьба, это самая тяжелая миссия, которая выпадает человеку. Это есть таинство Православия: свободный выбор между добром и злом. Достоевский выбрал добро. Слава добру! Многие русские интеллигенты, начиная с Горького и прочих, выбирали зло. Такие люди плохо кончили, в чужой земле, нищими. Кричали, царя называли полковником, хлопали этому ничтожеству — Керенскому. Кричали о демократии — и умерли страшно, мучимые ностальгией. Это болезнь, сегодня мало кому известная из тех, кто уезжает, потому что сегодня уезжают те, кто не любит Родину. Надо здесь правды добиваться! На это Господь каждому дал силы, энергию. Надо помогать друг другу, надо быть стойкими и сильными. Убежать с поля боя очень легко! Другое дело стрелять до конца и получить от Государя значок «За стойкость при поражении», которому завидовали офицеры времён Александра I. Все бегут — а десять человек стоят и стреляют до конца. Вот это и есть герои. Слава героям!

Какую эмоциональную и смысловую нагрузку несут птицы на Ваших картинах?

Птицы — это те, которые могут летать. Птицы вызывают тревогу, радость и надежду улететь. Но! Отвечаю серьёзно. Я — и никто из вас — не видел, чтобы стаю лебедей возглавляла ворона, или стаю голубей возглавлял воробей. Это очень сложная тема, дорогие! И опасная.

О литературе

Какие книги, исторические и художественные, повлияли на Ваше творчество?

Очень много интересных исторических сочинений выходит сейчас. Много неверных, как «Удар русских богов» - это вообще ерунда. Но есть, например, Сергей Парамонов и его книга «Откуда ты, Русь?». Он умер, этот профессор Парамонов - по-моему, в Австралии, а его очень старенькая жена, кажется, до сих пор живёт в городе Аахен, в ФРГ. У него есть книга, пятнадцать выпусков, «История русов в неискажённом виде». Я мечтаю издать эти книги, столь нужные нам всем, ищу того, кто поможет мне это сделать. И должен упомянуть книгу Мауро Орбини о славянах - «Царство славянское». Её помог издать наш губернатор, когда он ещё жил в Москве, Георгий Сергеевич Полтавченко. Спасибо ему за это!

… Что касается Достоевского, скажу только одно. Для меня это самый великий писатель в мире. Конечно, Шекспир гениальный, Бальзак, Флобер - не будем перечислять многих. Они писали, анализировали душу человека, его характер, страсти. И только один писатель в мире писал о человеке как о схватке его совести, его «я» с охватившей его социальной идеей. Раскольников - первый коммунист. Старушка, поганенькая старушка была, процентщица. Недалеко от нас тут жила. Надо её хлопнуть топориком, построить университет, облагодетельствовать многих. Он её убивает, как вы знаете из Достоевского. И тут же убивает невинную её сестру Лизавету! И заканчивается жизнь Раскольникова в Сибири. Достоевский оставляет его склонённым над Евангелием вместе с последовавшей за ним любимой женщиной.

Достоевский доводил своих героев до смертельной черты. Как многие из нас дошли до неё сегодня - в государственном смысле, духовном, социальном, интеллектуальном. И Достоевский вдруг находил в душе человека силы, чтобы преодолеть зло. Достоевский велик тем, что он самый оптимистический писатель. Потому что он верил в человека, в его моральное и духовное возрождение. Слава Достоевскому, господа!

Илья Сергеевич, будет ли переиздана Ваша книга «Россия распятая»?

Она будет переиздана, если Русский музей приобретёт у меня картину «Раскулачивание», чего никогда не будет. Я за свой счёт издам! Или придёт какой-нибудь добрый дядя и скажет: «Я олигарх, хочу переиздать вашу книжку». Пока такой не появлялся, но, надеюсь, появится.

О себе и о России

Обо мне не надо говорить. Обо мне должны говорить мои работы... Моя политическая позиция чётко выражена в них: «Православие, Самодержавие и Народность».

Я горжусь тем, что восстановил в Киеве могилу Петра Аркадьевича Столыпина. Это его слова: «Вам нужны великие потрясения. А нам нужна великая Россия». Я очень благодарен Владимиру Владимировичу Путину за то, что он заложил памятник Столыпину. Теперь только надо столыпинские идеи активно проводить в жизнь. Как написал французский социолог в 1914 году, Россия должна была стать к середине XX века самой великой страной мира. У нас должно было быть, как писал Дмитрий Иванович Менделеев, полмиллиарда населения. Я имею в виду только великороссов, не считая всех наших братьев. Ведь к нам сами присоединялись и грузины, и малороссы, и белорусы. Никто никуда не хотел уезжать, никто! Все хотели к нам. Надо задуматься, почему теперь очень многие хотят уехать. Родина - это ведь не там, где с питанием лучше, дорогие друзья. Надо любить мать, когда она больна, когда матери нужно помогать, а не искать другую старушку где-нибудь в Скандинавии, Америке или во Франции. Наш долг служить России! И слава России!

… Все должны помнить свою историю, быть привержены своей религии. Нельзя взять мышь и жирафа и получить новое животное - или убьёте мышь, или жирафа, одно из двух. Это ересь экуменизма, если говорить о церковной жизни. Нельзя объединить протестантизм, иудаизм, буддизм и мусульманство с Православием. Пусть будет мусульманство, пусть будет иудаизм, пусть будет Православие. Я - православный.

…. Сейчас идёт русофобская политика во всём мире. И мы спокойно слушаем, как госпожа Тэтчер, Олбрайт и прочие говорят: «Пусть в России останется пятнадцать миллионов». Да, к сожалению, дорогие друзья, как пишет статистика, два миллиона у нас умирает в год, как во время войны. Сейчас задача номер один — демографическая. Надо эту яму преодолеть… А если мужчина женится на мужчине, а женщина на женщине, то деток не будет. А если у кого-то и есть детки — их продают на Запад. Чем это кончается — вы тоже знаете. Иногда об этом говорят.

Илья Сергеевич, в чём секрет Вашей молодости?

Я никому не делал зла. Я глубоко убеждён, что нужно любить Россию и чувствовать себя русским...

Записала Ольга Надпорожская, специально для «Русской народной линии»