Если преступник не имеет национальности

Излюбленная догма некоторых наших авторитетных чиновников «преступник не имеет национальности» подвигла меня на следующие философические размышления.

Предположим, что данное суждение справедливо. Тогда возникает вопрос: в какой момент человек, признаваемый преступником, утрачивает свою национальную идентичность? (Ведь факт ее изначального наличия, как ни странно, не оспаривается напротив, всюду говорят, что у нас «многонациональная и многоконфессиональная страна»). При составлении преступного замысла, в момент совершения преступления или же в момент вступления в законную силу приговора суда? Если верно последнее утверждение, получается следующее: человек, к примеру, папуас, мог совершить десяток преступлений, а попался только на одиннадцатый раз и был осужден. Значит, он воровал, грабил, занимался мошенничеством, будучи папуасом, а поехал отбывать срок наказания как чистый лист бумаги, будет сидеть в тюрьме таким же чистым листом, и лишь по отсидке получит право самоидентификации по национальному признаку. Может второй раз стать папуасом, а может назваться, например, эскимосом. Наше законодательство такой финт вполне допускает: либерализм-с.

Вроде бы, все неплохо, в каком-то смысле даже удобно начинать жизнь с чистого листа. Однако юридическая практика склонна считать преступника преступником уже с момента совершения преступления. Да, действует презумпция невиновности до оглашения окончательного приговора суда. Но с момента оглашения наименование «преступник» переносится в прошлое на момент совершения преступления. Таким образом, получается нестыковка: наш герой совершал преступления, будучи папуасом, и вопреки провозглашенному постулату, имел-таки национальность.

Рассмотрим второй случай: личность утрачивает национальную идентичность в момент совершения преступления. Значит наш папуас, может быть, лет пятнадцать являлся безродным космополитом, членом незримого криминального интернационала, и при этом всех вводил в заблуждение, прикидываясь папуасом и тем самым роняя тень на всех благонамеренных папуасов. Если это так, суд должен вынести примерно такой вердикт: «гр.-н N объявляется лишенным национальности папуаса с 1996 года» (если бы он совершал преступления на протяжении 15-ти лет, осудили же его лишь в 2011 году). И если у него за это время родились дети, их участь (их национальная идентичность) должна решаться судом ведь отец на момент их рождения признан лишенным национальности. Если в их свидетельствах о рождении записано, что их отец папуас, эти записи должны быть исправлены.

Наконец, рассмотрим случай, когда национальность утрачивается уже в момент составления преступного замысла. Разумеется, следственные мероприятия, направленные на выяснение времени первых позывов к преступлению, лучше всего поручать «святой» инквизиции, что, в свою очередь, имеет смысл только в случае легализации пыток. Ясно, что в наличии преступных замыслов может быть подозреваем всякий человек. Следовательно, национальная самоидентификация каждого будет висеть на волоске.

Возникает следующий вопрос: за какие именно преступления человек должен быть признаваем лишенным своей национальности? Если в том числе за взяточничество, боюсь, многие судьи сами окажутся фактически денационализированными. И как тогда воспринимать их приговоры о лишении кого-то национальности?

Последний вопрос: собственно, почему преступник не имеет только национальности? А что если у него при составлении преступного замысла и половая идентификация постепенно утрачивается, постепенно, так сказать, угасает? Да и вообще, если быть до конца последовательными, надо бы лишить преступников принадлежности к классу млекопитающих, низводя их до разряда минералов, а то и вовсе до какой-нибудь космической пыли. Между прочим, удобно: тогда насчет прав заключенных можно не заморачиваться ведь минералы ни в еде, ни в одежде, ни в надзирателях не нуждаются. Как говорил один классик: «Есть человек есть проблема. Нет человека нет проблемы».

Применительно к нашему времени с его отчаянным новаторством в области юриспруденции фраза звучать будет так: «Есть национальность есть проблема. Нет национальности нет проблемы». «Отец народов», на что был крут, однако и он, в силу своей природной скромности, на такое не посягал. Он переселял немцев, чеченцев, ингушей, крымских татар, турок-месхетинцев, но не лишал их при этом национальной идентичности.

Если преступник объявляется лишенным национальности, ему следует запрещать разговаривать на прежнем национальном языке, общаться с бывшими соплеменниками, носить национальную одежду, исполнять национальные песни и т.д.: dura lex, sed lex.

Все это пища для раздумий нашим депутатам Государственной Думы. Уж, коль скоро преступник объявляется лишенным национальности, а Конституционный Суд по этому поводу молчит, должна быть разработана процедура (видимо, наподобие гражданской казни) как лишения гражданина статуса национальности, так и возвращения или перемены этого статуса. Иначе слова просто бросаются на ветер.

Между прочим, наша «Конституция победившей демократии» в статье 26 утверждает: «Никто не может быть принужден к указанию своей национальной принадлежности». Получается, что непреступник может иметь, а может и не иметь национальность, преступник же однозначно не может.

Будем рассуждать дальше. Экстремизм на национальной почве разновидность преступности. Если это так, национал-экстремист только прикидывается «националом», потому что он заранее, т.е. то ли с момента составления преступного замысла, то ли с момента совершения преступления, объявлен лишенным национальности. Если же национал-экстремизм взаимный, идущий с двух или более сторон, все стороны конфликта оказываются... невиновными в разжигании межнациональной розни: лица, лишенные национальности, враждуют против других лиц, также лишенных национальности. Получается всего-навсего какая-то внутренняя разборка каких-то безродных космополитов, без всякого предусмотренного 282-й статьей «разжигания».

Если наши депутаты все же разработают процедуру лишения статуса национальности, неплохо было бы подумать над тем, как совершенно уничтожить у преступника всякую национальную память. Для этого никакого велосипеда изобретать не нужно можно воспользоваться уникальным опытом германских нацистов: отменить у заключенных фамилию, имя, отчество и присвоить им номера. После таких опытов будут получаться наитолерантнейшие граждане, с которыми строй хоть коммунизм, хоть novus ordo seclorum, хоть Марс осваивай.

Кому как, а мне кажется фраза «преступник не имеет национальности» зловещей, при любом раскладе ведущей к небывалому еще на Земле тоталитаризму. Или же все-таки преступник не утрачивает национальности? В таком случае утверждающие обратное занимаются ничем иным, как безответственной демагогией и попустительством в деле распространения этнокриминала.

Иерей Сергий Карамышев, настоятель храма Св. Троицы пос. Каменники Рыбинского благочиния Ярославской епархии, специально для «Русской народной линии»