На минувшей неделе, 30 июля, председатель Совета при Президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Элла Памфилова подала заявление об отставке, сообщает РИА «Новости». Президент России Дмитрий Медведев принял ее отставку, сообщила журналистам пресс-секретарь главы государства Наталья Тимакова. Она подтвердила, что Памфилова сама написала заявление об отставке. «К сожалению, эта тема возникала не первый раз», - отметила пресс-секретарь. Тимакова добавила, что Дмитрий Медведев поблагодарил Памфилову за многолетнюю и долгую работу по становлению гражданского общества и защите прав человека.
Напомним, что в июле 2002 года указом Президента России Элла Памфилова была назначена на должность председателя Комиссии по правам человека при главе государства, а в ноябре 2004 года в связи с реорганизацией комиссии она стала председателем Совета при Президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.
Мы попросили известного политолога, заместителя редактора журнала «Трибуна русской мысли», профессора МГУ Валерия Расторгуева высказать свое мнение о причинах отставки Эллы Памфиловой с поста председателя Совета при Президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.
Меня поражает не сама отставка Эллы Памфиловой (дело житейское), а то, что об этом так много говорят, хотя здесь нет ничего особо интересного и значимого. На фоне горящей России и множащихся жертв довольно странно, если не сказать дико, смотрелась мощная кампания, развернутая в либеральных СМИ по поводу отставки не самой заметной, прямо скажем, фигуры, которая председательствовала в органе, тоже далеко не самом влиятельном. Если бы речь шла об отставке Кудрина или Чубайса, тогда можно было бы понять вспышку интереса. Однако именно эта новость повторялась и комментировалась в часы общенациональной беды едва ли не чаще, чем байки о свадьбе дочки четы Клинтонов и сына недавно освобожденного мошенника (последнее утверждение на совести журналистов).
Чем объяснить такой интерес к далеко не самой значимой теме? Может быть, виной тому - абсолютное бесчувствие СМИ к трагедии и непонимание того, насколько несопоставимы масштабы событий? Не без этого, конечно. Наша пресса и электронные СМИ работают настолько топорно, что и ждать от них элементарного уважения к людям не приходится. Но дело не только в наглости «журналистов», а точнее, их хозяев. Чуть ли не удар по демократии и принципам либерализма почему-то узрели наши образованные либералы в простой формальности, какой и было решение удовлетворить очередное прошение об отставке. Такое впечатление, что кто-то хочет сделать из мухи слона.
Сказанное о слоне и мухе не относится, разумеется, к самой Элле Александровне. Она известна каждому из нас как достойный и принципиальный человек, многое сделавший на поприще социальной политики. Кроме того, женщин в российской политике так мало, что любая потеря - гиря на весах имиджа страны в мировом сообществе. Гиря, явно не прибавляющая авторитета. Но все, сказанное о мухе и слоне, прямо касается Совета, созданного Панфиловой, который, если говорить честно, явно не слон на политической доске, а скорее пешка, хотя иногда он вел себя, как слон в посудной лавке. Недавний пример - бурная и, прямо скажем, не вполне адекватная реакция членов Совета и его председателя на выходку молодых людей из «нашистов», которые в лесочке под Селигером выставили чучела нескольких известных персон в основном откровенно прозападной ориентации, отметив свое отношение к этим персонам изображениями свастики. Если бы не сочувствующие «жертвам произвола властей» СМИ, об этом никто бы и не узнал. А теперь у «нашистов», боюсь, может найтись множество последователей, т.к. в России не жалуют ни либералов, ни западников. Но винить-то здесь некого: опыт варварских либеральных реформ, за которые они ратовали, окончательно разрушил надежды россиян на «либерализм с человеческим лицом». Точно так же, как уничтожение коммунизма в СССР и демонтаж советского государства были под силу только самим коммунистам (об этом еще в 50-х годах прошлого века прозорливо писал Карл Поппер), полная дискредитация либерализма в России, истосковавшейся по свободам, была по плечу только нашим доморощенным либералам.
Говоря о случае на Селигере, который, возможно, повлиял на настроение Панфиловой, заметившей это безобразие, но не отреагировавшей на опасный прецедент - массовую драку в детском лагере «Дон», что и вызвало ответную реакцию властей, следует отметить для объективности одно обстоятельство. Если сравнить этот довольно дерзкий поступок «Наших» с тем, что ежедневно говорят некоторые из «обесчещенных» ими деятелей об истории России, о своих идейных противниках и даже о руководителях государства, когда те отходят от радикально-либерального курса, то выходка молодежи покажется верхом почтительности. Думаю, именно поэтому Президент не отреагировал на просьбу правозащитников защитить их самих от распоясавшихся политических хулиганов. Хотя и тем и другим следовало бы преподать урок обычной корректности. Не любите друг друга? Так и вас не за что любить, но это не повод глумиться над людьми, даже если у кого-то они не вызывают уважения.
Есть и еще одна причина странного ажиотажа, вызванного в СМИ отставкой Панфиловой, - менталитет тех, кто слишком много думает о власти, отождествляя ее с успехом. Такие люди, особенно обделенные судьбой, так и не сумевшие «навластвоваться всласть», не верят в добровольный уход человека из политики. Они не допускают и мысли, что даже малая власть может тяготить. А это действительно так, поскольку врата власти (чаще -простая или потайная калитка во власть) ставят человека перед выбором. Выбор известен: либо подвергаться постоянному и жесточайшему контролю со стороны государства и общества, ограничивать себя в поступках, словах и доходах (так поступает большая часть чиновников и публичных политиков в странах, где коррупция наказуема), либо искать себя на неполитическом поприще. Например, в сфере легального бизнеса или творческой деятельности. Увы, добровольное сложение обязанностей неадекватно воспринимается в России, поскольку мы привыкли к тому, что политические должности - это такие хлебные места, которые продаются и дорогого стоят. Скажу сразу, что я сам лично очень хорошо отношусь к Панфиловой, поскольку имел некоторый опыт общения, когда работал заместителем председателя Комитета Совета Федерации по социальному развитию. Элла Александровна была на своем месте именно тогда, когда занималась социальной политикой и преуспела на этом важном поприще. Полагаю, что надо верить ее словам, что она просто хочет быть нормальным человеком и прилично зарабатывать, чего нельзя сделать честному политику, да еще при должности, которая не оплачивается (ее Совет работал на общественных началах). Вот и все причины.
А причину другого рода - причину столь «громкого ухода» и «всенародного плача» следует искать в особенностях созданного Панфиловой Совета. С одной стороны, этот Совет, по мнению абсолютного большинства экспертов, в том числе и самой Панфиловой, почти не влиял на текущую политику. С другой стороны, по ее же определению он был задуман как важный инструмент, обеспечивающий давление либерально настроенной оппозиции на власть. По словам Панфиловой, ее Совет - «это такая фронда», где «оппозиция - коллективный советник». Напомню, что фронда, как ее трактуют словари - это антиправительственная смута во Франции в XVII веке, а в переносном значении - оппозиция по отношению к власти или к окружающим по мотивам личного характера, т.е. фрондёрство. Может быть, Элла Александровна погорячилась с определением или оговорилась? Не знаю, но в любом случае Совет вел себя время от времени именно как фронда, а точнее, радикально-либеральная оппозиция умеренно-либеральной власти. А самодостаточную «фрондёрку» Эллу Панфилову можно уважать и за смелость, и за откровенность, и за готовность уйти по собственному желанию. Свободу не купишь, свободным надо родиться.
Деятельностью Совета, созданного на волюнтаристской основе, не были довольны ни правые, ни левые, ни власть, ни ее критики. Причину не раз называла сама Панфилова, честно говоря о том, что это «совершенно субъективный орган, подверженный вкусовщине». Наши радикальные либералы-правозащитники, которые теперь громче других недовольны отставкой Панфиловой, не принимали этот Совет всерьез, поскольку считали, что «сотрудничество с преступной властью преступно». Почти так же относились к деятельности Панфиловой и антиподы российских прозападных либералов. Как жаловалась Элла Александровна, выступая на «Эхо России», они называли ее творение «пятой колонной», а ее коллег и того круче - предателями и чуть ли не агентами ЦРУ. Думаю, все эти крайности так же далеки от истины, как Совет Панфиловой - от реального влияния на текущую политику. Вероятно, неэффективность - не последний из мотивов отставки.
Теперь перейдем к вопросу о том, могла ли в принципе приносить пользу деятельность этой совещательной структуры на ниве строительства гражданского общества и защиты прав человека. Вряд ли. Даже в том случае, если освободившуюся нишу заполнит какой-то другой, не менее достойный человек или последует структурная пертурбация, ничего не изменится. Дело в том, что институты гражданского общества складываются не по мановению руки какого-то чиновника или публичного деятеля и даже не по воле руководителя государства, а в силу целого ряда исторических причин, причем причин очень масштабных, которые действуют не один и не два года, и даже не одно столетие. Наша трагедия в том и состоит, что все институты гражданского общества, которые исторически сложились в России с древних времен и о которых очень хорошо писал Ключевский, ставя институты русского гражданского общества выше западных образцов (смотри, например, лекцию VIII «Курса русской истории»), превратились в труху. Русское гражданское общество строилось на православной вере и было до основания разрушено в процессе тотального огосударствления всех сфер общественной жизни, а его институты и звенья были умело подменены партийно-государственными структурами (те же советы народных депутатов). Такая подмена осуществляется и сегодня.
То, что мы наблюдаем ныне, - это на 90% откровенная имитация, внешне напоминающая институты гражданского общества западного образца. Как не раз говорил политтехнолог Глеб Павловский, который занимался соросовским проектом по «насаждению» гражданского общества в России во времена Ельцина, вся эта программа с самого начала носила откровенно имитационный характер. Ее целью было максимальное увеличение на выборах числа «условно-демократических политиков», а также создание «механизма откачки» безналичных средств и превращения их в наличные для финансирования неформальных групп (известные кооперативы 80-х годов). Таким образом, никто в России и не собирался строить гражданское общество. Строили (причем преимущественно за счет государства) даже не потемкинские деревни, а декорации, поскольку потемкинские деревни были жизнеспособными образцами, способными к самовоспроизводству. Гражданское общество, рожденное как симулякр, остается тем, для чего и создавалось - оно прикрывает власть первонакопителей, маскирует ее коррупционную природу. Каким образом Совет Эллы Панфиловой смог бы изменить эту тенденцию? Да никаким. Потому, вероятно, он и удержался на поверхности так долго.
К сказанному следует добавить, что подлинным фундаментом гражданского общества в России всегда была Церковь, религиозная община. Уже на фоне крушения российской государственности во времена Горбачева единственным позитивным изменением в сфере самоорганизации было воссоздание, саморегенерация религиозных общин по всей территории России. Правда, одновременно шло насаждение чуждых нам религиозных конфессий, деструктивных сект и различных лжеучений. Но постепенно все наносное, как мусор, отлетело, а российское пространство очистилось. Поэтому сегодня мы можем более или менее трезвыми глазами смотреть на нашу недавнюю историю и оптимистично оценивать перспективы возрождения гражданского общества. Самое лучшее, что было в последние времена - вторая жизнь православных приходов. Там, где в России существуют приходы, есть не поддельное, не имитационное, а подлинное гражданское общество.
Роль религиозных общин России трудно переоценить, поскольку в современной России, по сути, так и не сложилось самоуправление, раздавленное бюрократическим прессингом. Как отмечается во Всемирной Хартии местного самоуправления, основой власти органов управления всех уровней должна быть воля народа, а основополагающим правом человека - местная демократия. Это достигается укреплением финансовых и институциональных возможностей, самодостаточностью местных органов, что и отличает гражданское общество от его подделки. Местные органы самоуправления сохраняют устойчивость, как подчеркивается в Хартии, благодаря партнерским отношениям со всеми участниками гражданского общества и, в первую очередь, с неправительственными организациями и организациями общинного уровня, а также с частным сектором и другими заинтересованными сторонами.
Как видим, зачатки истинно гражданского общества можно наблюдать пока только в Русской Православной Церкви и в религиозных общинах иных конфессий, исторически представленных на территории России. Наши надежды на восстановление полноценного гражданского общества в России значительно окрепли и благодаря тому, что РПЦ объединилась с РПЦЗ. Распаду России противостоит ядро оживающего гражданского общества - православные граждане, которые молятся за Россию, любят Россию и не предадут ее, поскольку понимают свою принадлежность к огромному и самобытному цивилизационному миру - Русскому миру. Как подметил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, именно отсутствие развитых институтов гражданского общества в сегодняшней России не позволяет простым людям полноценно защищать свои интересы. Это же, по его словам, препятствует и срастанию Русского мира, поскольку содружество стран предполагает установление системы отношений как между элитами этих стран, так и между гражданскими обществами.
При всем уважении к правозащитным организациям, как они сложились в России, следует сделать только один вывод: в массе своей они, к сожалению, не имели и не имеют к этому поступательному процессу ни малейшего отношения. Изменится ли положение в будущем? Возможно, время покажет. Но еще и еще раз хочется подчеркнуть: защита прав человека начинается и кончается там, где начинается и кончается защита прав народа на свою самобытность, на веру предков, на культурное и природное наследие. В противном случае правозащитники и народ могут оказаться по разные стороны невидимой границы, которая разделяет подлинное и преходящее.
Валерий Расторгуев, политолог, доктор философских наук, профессор МГУ, специально для «Русской народной линии»
Напомним, что в июле 2002 года указом Президента России Элла Памфилова была назначена на должность председателя Комиссии по правам человека при главе государства, а в ноябре 2004 года в связи с реорганизацией комиссии она стала председателем Совета при Президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.
Мы попросили известного политолога, заместителя редактора журнала «Трибуна русской мысли», профессора МГУ Валерия Расторгуева высказать свое мнение о причинах отставки Эллы Памфиловой с поста председателя Совета при Президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека.
Меня поражает не сама отставка Эллы Памфиловой (дело житейское), а то, что об этом так много говорят, хотя здесь нет ничего особо интересного и значимого. На фоне горящей России и множащихся жертв довольно странно, если не сказать дико, смотрелась мощная кампания, развернутая в либеральных СМИ по поводу отставки не самой заметной, прямо скажем, фигуры, которая председательствовала в органе, тоже далеко не самом влиятельном. Если бы речь шла об отставке Кудрина или Чубайса, тогда можно было бы понять вспышку интереса. Однако именно эта новость повторялась и комментировалась в часы общенациональной беды едва ли не чаще, чем байки о свадьбе дочки четы Клинтонов и сына недавно освобожденного мошенника (последнее утверждение на совести журналистов).
Чем объяснить такой интерес к далеко не самой значимой теме? Может быть, виной тому - абсолютное бесчувствие СМИ к трагедии и непонимание того, насколько несопоставимы масштабы событий? Не без этого, конечно. Наша пресса и электронные СМИ работают настолько топорно, что и ждать от них элементарного уважения к людям не приходится. Но дело не только в наглости «журналистов», а точнее, их хозяев. Чуть ли не удар по демократии и принципам либерализма почему-то узрели наши образованные либералы в простой формальности, какой и было решение удовлетворить очередное прошение об отставке. Такое впечатление, что кто-то хочет сделать из мухи слона.
Сказанное о слоне и мухе не относится, разумеется, к самой Элле Александровне. Она известна каждому из нас как достойный и принципиальный человек, многое сделавший на поприще социальной политики. Кроме того, женщин в российской политике так мало, что любая потеря - гиря на весах имиджа страны в мировом сообществе. Гиря, явно не прибавляющая авторитета. Но все, сказанное о мухе и слоне, прямо касается Совета, созданного Панфиловой, который, если говорить честно, явно не слон на политической доске, а скорее пешка, хотя иногда он вел себя, как слон в посудной лавке. Недавний пример - бурная и, прямо скажем, не вполне адекватная реакция членов Совета и его председателя на выходку молодых людей из «нашистов», которые в лесочке под Селигером выставили чучела нескольких известных персон в основном откровенно прозападной ориентации, отметив свое отношение к этим персонам изображениями свастики. Если бы не сочувствующие «жертвам произвола властей» СМИ, об этом никто бы и не узнал. А теперь у «нашистов», боюсь, может найтись множество последователей, т.к. в России не жалуют ни либералов, ни западников. Но винить-то здесь некого: опыт варварских либеральных реформ, за которые они ратовали, окончательно разрушил надежды россиян на «либерализм с человеческим лицом». Точно так же, как уничтожение коммунизма в СССР и демонтаж советского государства были под силу только самим коммунистам (об этом еще в 50-х годах прошлого века прозорливо писал Карл Поппер), полная дискредитация либерализма в России, истосковавшейся по свободам, была по плечу только нашим доморощенным либералам.
Говоря о случае на Селигере, который, возможно, повлиял на настроение Панфиловой, заметившей это безобразие, но не отреагировавшей на опасный прецедент - массовую драку в детском лагере «Дон», что и вызвало ответную реакцию властей, следует отметить для объективности одно обстоятельство. Если сравнить этот довольно дерзкий поступок «Наших» с тем, что ежедневно говорят некоторые из «обесчещенных» ими деятелей об истории России, о своих идейных противниках и даже о руководителях государства, когда те отходят от радикально-либерального курса, то выходка молодежи покажется верхом почтительности. Думаю, именно поэтому Президент не отреагировал на просьбу правозащитников защитить их самих от распоясавшихся политических хулиганов. Хотя и тем и другим следовало бы преподать урок обычной корректности. Не любите друг друга? Так и вас не за что любить, но это не повод глумиться над людьми, даже если у кого-то они не вызывают уважения.
Есть и еще одна причина странного ажиотажа, вызванного в СМИ отставкой Панфиловой, - менталитет тех, кто слишком много думает о власти, отождествляя ее с успехом. Такие люди, особенно обделенные судьбой, так и не сумевшие «навластвоваться всласть», не верят в добровольный уход человека из политики. Они не допускают и мысли, что даже малая власть может тяготить. А это действительно так, поскольку врата власти (чаще -простая или потайная калитка во власть) ставят человека перед выбором. Выбор известен: либо подвергаться постоянному и жесточайшему контролю со стороны государства и общества, ограничивать себя в поступках, словах и доходах (так поступает большая часть чиновников и публичных политиков в странах, где коррупция наказуема), либо искать себя на неполитическом поприще. Например, в сфере легального бизнеса или творческой деятельности. Увы, добровольное сложение обязанностей неадекватно воспринимается в России, поскольку мы привыкли к тому, что политические должности - это такие хлебные места, которые продаются и дорогого стоят. Скажу сразу, что я сам лично очень хорошо отношусь к Панфиловой, поскольку имел некоторый опыт общения, когда работал заместителем председателя Комитета Совета Федерации по социальному развитию. Элла Александровна была на своем месте именно тогда, когда занималась социальной политикой и преуспела на этом важном поприще. Полагаю, что надо верить ее словам, что она просто хочет быть нормальным человеком и прилично зарабатывать, чего нельзя сделать честному политику, да еще при должности, которая не оплачивается (ее Совет работал на общественных началах). Вот и все причины.А причину другого рода - причину столь «громкого ухода» и «всенародного плача» следует искать в особенностях созданного Панфиловой Совета. С одной стороны, этот Совет, по мнению абсолютного большинства экспертов, в том числе и самой Панфиловой, почти не влиял на текущую политику. С другой стороны, по ее же определению он был задуман как важный инструмент, обеспечивающий давление либерально настроенной оппозиции на власть. По словам Панфиловой, ее Совет - «это такая фронда», где «оппозиция - коллективный советник». Напомню, что фронда, как ее трактуют словари - это антиправительственная смута во Франции в XVII веке, а в переносном значении - оппозиция по отношению к власти или к окружающим по мотивам личного характера, т.е. фрондёрство. Может быть, Элла Александровна погорячилась с определением или оговорилась? Не знаю, но в любом случае Совет вел себя время от времени именно как фронда, а точнее, радикально-либеральная оппозиция умеренно-либеральной власти. А самодостаточную «фрондёрку» Эллу Панфилову можно уважать и за смелость, и за откровенность, и за готовность уйти по собственному желанию. Свободу не купишь, свободным надо родиться.
Деятельностью Совета, созданного на волюнтаристской основе, не были довольны ни правые, ни левые, ни власть, ни ее критики. Причину не раз называла сама Панфилова, честно говоря о том, что это «совершенно субъективный орган, подверженный вкусовщине». Наши радикальные либералы-правозащитники, которые теперь громче других недовольны отставкой Панфиловой, не принимали этот Совет всерьез, поскольку считали, что «сотрудничество с преступной властью преступно». Почти так же относились к деятельности Панфиловой и антиподы российских прозападных либералов. Как жаловалась Элла Александровна, выступая на «Эхо России», они называли ее творение «пятой колонной», а ее коллег и того круче - предателями и чуть ли не агентами ЦРУ. Думаю, все эти крайности так же далеки от истины, как Совет Панфиловой - от реального влияния на текущую политику. Вероятно, неэффективность - не последний из мотивов отставки.
Теперь перейдем к вопросу о том, могла ли в принципе приносить пользу деятельность этой совещательной структуры на ниве строительства гражданского общества и защиты прав человека. Вряд ли. Даже в том случае, если освободившуюся нишу заполнит какой-то другой, не менее достойный человек или последует структурная пертурбация, ничего не изменится. Дело в том, что институты гражданского общества складываются не по мановению руки какого-то чиновника или публичного деятеля и даже не по воле руководителя государства, а в силу целого ряда исторических причин, причем причин очень масштабных, которые действуют не один и не два года, и даже не одно столетие. Наша трагедия в том и состоит, что все институты гражданского общества, которые исторически сложились в России с древних времен и о которых очень хорошо писал Ключевский, ставя институты русского гражданского общества выше западных образцов (смотри, например, лекцию VIII «Курса русской истории»), превратились в труху. Русское гражданское общество строилось на православной вере и было до основания разрушено в процессе тотального огосударствления всех сфер общественной жизни, а его институты и звенья были умело подменены партийно-государственными структурами (те же советы народных депутатов). Такая подмена осуществляется и сегодня.
То, что мы наблюдаем ныне, - это на 90% откровенная имитация, внешне напоминающая институты гражданского общества западного образца. Как не раз говорил политтехнолог Глеб Павловский, который занимался соросовским проектом по «насаждению» гражданского общества в России во времена Ельцина, вся эта программа с самого начала носила откровенно имитационный характер. Ее целью было максимальное увеличение на выборах числа «условно-демократических политиков», а также создание «механизма откачки» безналичных средств и превращения их в наличные для финансирования неформальных групп (известные кооперативы 80-х годов). Таким образом, никто в России и не собирался строить гражданское общество. Строили (причем преимущественно за счет государства) даже не потемкинские деревни, а декорации, поскольку потемкинские деревни были жизнеспособными образцами, способными к самовоспроизводству. Гражданское общество, рожденное как симулякр, остается тем, для чего и создавалось - оно прикрывает власть первонакопителей, маскирует ее коррупционную природу. Каким образом Совет Эллы Панфиловой смог бы изменить эту тенденцию? Да никаким. Потому, вероятно, он и удержался на поверхности так долго.
К сказанному следует добавить, что подлинным фундаментом гражданского общества в России всегда была Церковь, религиозная община. Уже на фоне крушения российской государственности во времена Горбачева единственным позитивным изменением в сфере самоорганизации было воссоздание, саморегенерация религиозных общин по всей территории России. Правда, одновременно шло насаждение чуждых нам религиозных конфессий, деструктивных сект и различных лжеучений. Но постепенно все наносное, как мусор, отлетело, а российское пространство очистилось. Поэтому сегодня мы можем более или менее трезвыми глазами смотреть на нашу недавнюю историю и оптимистично оценивать перспективы возрождения гражданского общества. Самое лучшее, что было в последние времена - вторая жизнь православных приходов. Там, где в России существуют приходы, есть не поддельное, не имитационное, а подлинное гражданское общество.
Роль религиозных общин России трудно переоценить, поскольку в современной России, по сути, так и не сложилось самоуправление, раздавленное бюрократическим прессингом. Как отмечается во Всемирной Хартии местного самоуправления, основой власти органов управления всех уровней должна быть воля народа, а основополагающим правом человека - местная демократия. Это достигается укреплением финансовых и институциональных возможностей, самодостаточностью местных органов, что и отличает гражданское общество от его подделки. Местные органы самоуправления сохраняют устойчивость, как подчеркивается в Хартии, благодаря партнерским отношениям со всеми участниками гражданского общества и, в первую очередь, с неправительственными организациями и организациями общинного уровня, а также с частным сектором и другими заинтересованными сторонами.
Как видим, зачатки истинно гражданского общества можно наблюдать пока только в Русской Православной Церкви и в религиозных общинах иных конфессий, исторически представленных на территории России. Наши надежды на восстановление полноценного гражданского общества в России значительно окрепли и благодаря тому, что РПЦ объединилась с РПЦЗ. Распаду России противостоит ядро оживающего гражданского общества - православные граждане, которые молятся за Россию, любят Россию и не предадут ее, поскольку понимают свою принадлежность к огромному и самобытному цивилизационному миру - Русскому миру. Как подметил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, именно отсутствие развитых институтов гражданского общества в сегодняшней России не позволяет простым людям полноценно защищать свои интересы. Это же, по его словам, препятствует и срастанию Русского мира, поскольку содружество стран предполагает установление системы отношений как между элитами этих стран, так и между гражданскими обществами.
При всем уважении к правозащитным организациям, как они сложились в России, следует сделать только один вывод: в массе своей они, к сожалению, не имели и не имеют к этому поступательному процессу ни малейшего отношения. Изменится ли положение в будущем? Возможно, время покажет. Но еще и еще раз хочется подчеркнуть: защита прав человека начинается и кончается там, где начинается и кончается защита прав народа на свою самобытность, на веру предков, на культурное и природное наследие. В противном случае правозащитники и народ могут оказаться по разные стороны невидимой границы, которая разделяет подлинное и преходящее.
Валерий Расторгуев, политолог, доктор философских наук, профессор МГУ, специально для «Русской народной линии»
