«Это вопрос очень больной и трудный для решения. Мы рассматривали его на одном из заседаний Церковно-общественного Совета по биомедицинской этике при Московской Патриархии», - заявил в интервью «Русской народной линии» доктор медицинских наук, председатель Общества православных врачей, профессор Александр Недоступ, комментируя сообщение Deutsche Welle о том, что немецкий Верховный суд дал разрешение на «отбраковывание» человеческих эмбрионов с патологиями.
Как сообщает издание, Верховному суду ФРГ пришлось разбираться в нюансах предимплантационной генетической диагностики в связи с тем, что берлинский гинеколог сел на скамью подсудимых по собственной воле, чтобы добиться правовой ясности в вопросе о селекции человеческих эмбрионов.
Поводом к обращению в суд, стало участие гинеколога в генетической диагностики оплодотворенных в пробирке яйцеклеток и имплантации трем женщинам, боящимся родить ребенка с аномалиями, только абсолютно здоровых, по его мнению, эмбрионов. Те же, у которых он выявил генетические аномалии, врач просто выбросил. Кроме того, отмечает издание, в ходе искусственного оплодотворения довольно часто получаются «лишние» эмбрионы, поскольку в результате специальной предварительной гормональной терапии женский организм порой начинает производить избыточное количество яйцеклеток. Но предварительного отсева - даже по полу будущего ребенка, как это сплошь и рядом делают в США, - немецкие гинекологи пока не проводят, полагаясь на волю Божию. В полость матки, как правило, переносят из пробирки не более двух, максимум, трех эмбрионов, взятых наугад. Остальные же обречены, но их, по немецким законам, принятым 20 лет назад, нельзя использовать в научных или каких-либо иных целях.
Поэтому врач, пересадивший пациенткам протестированные эмбрионы, написал на самого себя заявление в прокуратуру, чтобы вывести свои действия из «серой» юридической зоны в легальную. Берлинский суд поначалу вообще не хотел принимать дело к рассмотрению. Но затем все же установил наличие первичного подозрения в нарушении закона, но в итоге вынес оправдательный приговор. Более того, признав, что берлинский врач оплодотворил яйцеклетки в пробирке единственно для того, чтобы женщины забеременели, суд пришел к выводу, что если законом запрещена такого рода предимплантационная генетическая диагностика, то почему тогда разрешена диагностика пренатальная, то есть «пост-имплантационная» или предродовая? Ведь в Германии сделать аборт несложно, если гинеколог установит наличие у плода наследственной болезни, а значит получается, что у человеческого эмбриона в пробирке юридическая защита даже сильнее, чем у человеческого зародыша в чреве будущей матери.
Между тем, бывший епископ евангелической церкви Берлина и Бранденбурга Вольфганг Хубер убежден, что диагностика эмбриона несовместима с принципом охраны жизни вообще и существующим в Германии запретом на какую бы то ни было дискриминацию. Его сторонники против дальнейшего укрепления власти человека над природой. Такая точка зрения преобладает и в немецкой католической церкви. «Люди не имеют права определять, что составляет личность человека, - указывает профессор теологической этики Дитмар Мит из университета в Тюбингене. - В ходе предимплантационной диагностики сортируются и отсеиваются человеческие эмбрионы. Тем самым принимается решение, какой из них достоин жизни, а какой нет».
Комментируя эту дискуссию, профессор Александр Недоступ заметил: «Ультразвук в России делается всем беременным женщинам. И здесь существует масса злоупотреблений. Когда наблюдаются какие-то минимальные отклонения от нормы, женщину пугают всевозможными негативными последствиями. Нередко бывают ошибки, например, ребенок рождается с незначительной патологией, которая потом поддается коррекции, такой как "заячья губа" или "волчья пасть". Поэтому многие врачи и священники выступают за отмену предродовой диагностики и ультразвука в течение беременности».
Когда же речь идет о какой-то генетической патологии, которая выявлена специалистами абсолютно точно, продолжил профессор, «то этот вопрос становится очень трудным для нас». «Одна из главных заповедь гласит "не убий". Ведь любое человеческое существо начинает жизнь с момента зачатия. Когда мужская и женская клетка уже слились - это уже священно и неприкосновенно, это зародыш новой жизни и человеческой сущности», - сказал Александр Недоступ.
Между тем, заметил медик, по этому поводу «очень много мудрили, пытаясь доказать, что запрет должен налагаться не сразу, а только с 14-го дня, когда появляются первые зачатки нервной ткани, которая может чувствовать». «Но это все уловки, - убежден профессор. - В конце концов, с момента зачатия до рождения проходит девять месяцев, а не восемь месяцев и две недели».
«Но бывают такие случаи, когда на ультразвуке могут быть выявлены у плода в утробе матери тяжелые нарушения, и станет видно, что родится несчастное существо, которое нежизнеспособно, а если и выживет, то обречено на горе и муку, поэтому родители могут от него отказаться. Но ведь есть такие родители, которые принимают на себя этот крест и несут его. Есть семьи, где любят своих несчастных убогих детей. Поэтому как чадо Русской Православной Церкви, я считаю, что мы не имеем право идти на это», - подчеркнул Александр Недоступ.
«В свое время германский суд постановил запретить уничтожать ущербные эмбрионы, и это было правильное решение. Мы тоже должны исходить из этого взгляда, уповая на милость Божию. Конечно, делается это не с легким сердцем, ведь рождение тяжелобольного ребенка может стать большой мукой и трагедией в жизни человека. А, с другой стороны, решаясь на "отбраковывание" эмбрионов, мы нарушаем Божию заповедь», - сказал профессор.
«В любом случае, этот вопрос нужно решать большим церковным собранием авторитетных людей - врачей и священнослужителей. Ведь речь идет об очень большой ответственности. И надо быть готовым к тому, что атеисты будут над нами смеяться, говорить, что православные "сошли с ума", что наше милосердие оборачивается жестокостью, что мы в таких случаях обрекаем несчастных на жизнь в муках. Я бы сказал, что это вопрос не только медицинский, но больше религиозно-нравственный и даже богословский. Было бы хорошо, если бы этот вопрос был поднят на Межсоборном Присутствии, чтобы внести в него ясность», - заключил Александр Недоступ.
