Нобелевский лауреат выразил несогласие с тем, что Русская Церковь в России "вновь превращается в государственную", и призвал "не забывать, какие страшные человеческие потери несла Русская Православная Церковь почти весь XX век", подчеркнув, что "она только-только встает на ноги". "Надо удивляться, как за короткие годы, прошедшие со времен тотальной подчинённости Церкви коммунистическому государству, ей удалось обрести достаточно независимую позицию", - заявил писатель. При этом он подчеркнул, что наше "молодое послесоветское государство только-только учится уважать в Церкви самостоятельный и независимый организм".
А.Солженицын высоко оценил деятельность председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, подчеркнув его роль как выразителя позиции Церкви. "Социальная доктрина" Русской Православной Церкви идёт гораздо дальше, чем программы правительства. А в последнее время митрополит Кирилл, виднейший выразитель церковной позиции, настойчиво призывает, например, изменить систему налогообложения, уж совсем не в унисон с правительством, и делает это публично, на центральных телеканалах", - подчеркнул писатель.
Отпевание первого Президента России Бориса Ельцина иерархами Русской Православной Церкви в Храме Христа Спасителя, по мнению автора "Архипелага ГУЛАГА", было, "вероятно, единственным способом сдержать, избежать при похоронах возможных проявлений еще не остывшего народного гнева". "Но я не вижу никаких оснований рассматривать это как утверждённый на будущее протокол похорон российских президентов", - добавил он.
Отвечая на вопрос о своих религиозных убеждениях, А.Солженицын назвал веру "основой и укрепой личной жизни человека" и признался, что уже давно не испытывает никакого страха перед смертью. "Вот в юности надо мной реяла ранняя смерть моего отца (в 27 лет), и я боялся умереть прежде, чем осуществлю свои литературные замыслы. Но уже между моими 30 и 40 годами я обрел самое спокойное отношение к смерти. Ощущаю ее как естественную, но вовсе не конечную веху существования личности", - сказал писатель.
Русская линия