Священник Георгий Эдельштейн, клирик Костромской епархии РПЦ МП, последние пятнадцать лет известен как видный церковный диссидент, обличающий "неправду сергианства", главным образом - сотрудничество церковной иерархии с КГБ. Диссидентство это, правда, странного свойства - за него не наказывают, хотя пишет о. Георгий вещи резкие и нелицеприятные, а репрессии обрушивались на священников в последние годы и за куда более невинные вещи. А здесь - нападки и на Патриарха, и на митрополитов Кирилла и Мефодия, однако как был о. Георгий клириком Костромской епархии, так им и остается...
На сей раз о. Георгий Эдельштейн посвятил свое обращение теме "Церковь и КГБ", написав полковнику КГБ в запасе Владимиру Путину, что тот напрасно наградил орденом Дружбы митрополита Мефодия (Немцова), который, по утверждению автора письма, также является офицером КГБ. В этом контексте, пафос послания вообще становится парадоксальным - а что, собственно, мешает коллеге наградить орденом коллегу, и почему Владимир Путин должен считать сотрудничество иерарха с "родным" КГБ компрометирующим фактором? Куда более весомо заучит сформулированное в том же письме обвинение митрополиту Мефодию в атеизме, однако вот здесь-то проверить его нет никакой возможности - вряд ли имеются какие-то зафиксированные высказывания митрополита, которые свидетельствовали бы о его безбожии.
Общественный интерес к теме "Церковь и КГБ" обращение о. Георгия Эдельштейна в известной мере подхлестнет. В ответ раздадутся требования к "антицерковному лобби", чтобы оно "немедленно замолчало и прекратило позорить церковную иерархию". Однако, с высоты начала 2000-х, при популярном в народе президенте-"чекисте", сотрудничество с КГБ в общественном сознании скорее позитивная характеристика, чуть ли ни свидетельство благонадежности. Такое обвинение в нынешнем информационном пространстве попадает "мимо цели".
Исторический опыт также говорит о том, что не раз и не два православные священники выполняли миссию разведчиков, собиравших информацию и оказывавших влияние на какие-то процессы в пользу своих стран. Однако священник, согласно церковным правилам, никогда не мог быть военачальником или государственным чиновником. 81-е правило святых апостолов прямо запрещает: "Не подобает епископу, или пресвитеру вдаватися в народныя управления, но неупустительно быти при делах церковных". У этого правила есть прямой смысл, вполне очевидный - священник не должен отвлекаться от дел церковных. Однако достаточно вспомнить святителя Алексия Московского, который фактически управлял русским государством, чтобы понять: у правила есть и более глубокий смысл - состоит он в том, что член церковной иерархии не может быть встроен в иерархию гражданскую, основанную на гражданской власти и приказе. Участвовавшие в государственном управлении святители делали это "на общественных началах", а не по должности. Священник не может быть по совместительству офицером, то есть тем, над кем довлеет власть начальника. Ведь начальник может приказать нечто, что прямо противоречит христианской совести, и тогда придется нарушить либо один долг, либо другой. Церковь учит, конечно, что лучше нарушить клятву, чем совершить грех, но клятвопреступления и преступления присяги - тоже не подвиг благочестия…
Даже не будь СССР воинствующе атеистическим государством, превращение священников в "офицеров госбезопасности" и наоборот было бы делом глубоко антицерковным. Даже императорская Россия, где все были помешаны на чиновничьих иерархиях, не включила священные чины в табель о рангах, а синодский "обер-прокурор" все-таки не стал "начальником" над архиереями, не вошел в собственно церковную иерархию. То есть "архиерей в погонах" - это не просто "нехороший человек", "стукач", как определяет его диссидентская критика, а канонический преступник - тот, кто совершает нечто категорически апостольским правилом запрещенное.
При этом нельзя забывать о том, что "руководящая и направляющая сила" СССР - КПСС - ставила своей целью превращение страны в атеистическую и полное, хоть и постепенное, "искоренение религиозных предрассудков". Привлечение священнослужителей к сотрудничеству с органами госбезопасности на первых порах имело одну единственную цель - получение их содействия в причинении максимального ущерба Церкви. То есть сотрудничество с НКВД было для священника сотрудничеством с врагами Церкви, предательством, а значит, и отпадением от веры. Вероятно, по мере "разложения" коммунистической идеологии такая прямолинейная направленность этого сотрудничества и несколько затушевалась, и "агенты в рясе" начали работать в основном "на заграницу".
Сейчас, в эпоху частичной "реставрации советчины", очень для многих людей как в Церкви, так и вокруг нее, обвинение того или иного иерарха в сотрудничестве с органами становился "неубедительным" само по себе. Антисоветизм из официальной пропаганды уходит, и вот уже "кагебист" - это не "стукач", а "государственник". Значит, для осуждения факта сотрудничества иерархов с КГБ нужен критерий не политический, а действительно церковный…
Егор Холмогоров, для "Портала-Credo.Ru"
На сей раз о. Георгий Эдельштейн посвятил свое обращение теме "Церковь и КГБ", написав полковнику КГБ в запасе Владимиру Путину, что тот напрасно наградил орденом Дружбы митрополита Мефодия (Немцова), который, по утверждению автора письма, также является офицером КГБ. В этом контексте, пафос послания вообще становится парадоксальным - а что, собственно, мешает коллеге наградить орденом коллегу, и почему Владимир Путин должен считать сотрудничество иерарха с "родным" КГБ компрометирующим фактором? Куда более весомо заучит сформулированное в том же письме обвинение митрополиту Мефодию в атеизме, однако вот здесь-то проверить его нет никакой возможности - вряд ли имеются какие-то зафиксированные высказывания митрополита, которые свидетельствовали бы о его безбожии.
Общественный интерес к теме "Церковь и КГБ" обращение о. Георгия Эдельштейна в известной мере подхлестнет. В ответ раздадутся требования к "антицерковному лобби", чтобы оно "немедленно замолчало и прекратило позорить церковную иерархию". Однако, с высоты начала 2000-х, при популярном в народе президенте-"чекисте", сотрудничество с КГБ в общественном сознании скорее позитивная характеристика, чуть ли ни свидетельство благонадежности. Такое обвинение в нынешнем информационном пространстве попадает "мимо цели".
Исторический опыт также говорит о том, что не раз и не два православные священники выполняли миссию разведчиков, собиравших информацию и оказывавших влияние на какие-то процессы в пользу своих стран. Однако священник, согласно церковным правилам, никогда не мог быть военачальником или государственным чиновником. 81-е правило святых апостолов прямо запрещает: "Не подобает епископу, или пресвитеру вдаватися в народныя управления, но неупустительно быти при делах церковных". У этого правила есть прямой смысл, вполне очевидный - священник не должен отвлекаться от дел церковных. Однако достаточно вспомнить святителя Алексия Московского, который фактически управлял русским государством, чтобы понять: у правила есть и более глубокий смысл - состоит он в том, что член церковной иерархии не может быть встроен в иерархию гражданскую, основанную на гражданской власти и приказе. Участвовавшие в государственном управлении святители делали это "на общественных началах", а не по должности. Священник не может быть по совместительству офицером, то есть тем, над кем довлеет власть начальника. Ведь начальник может приказать нечто, что прямо противоречит христианской совести, и тогда придется нарушить либо один долг, либо другой. Церковь учит, конечно, что лучше нарушить клятву, чем совершить грех, но клятвопреступления и преступления присяги - тоже не подвиг благочестия…
Даже не будь СССР воинствующе атеистическим государством, превращение священников в "офицеров госбезопасности" и наоборот было бы делом глубоко антицерковным. Даже императорская Россия, где все были помешаны на чиновничьих иерархиях, не включила священные чины в табель о рангах, а синодский "обер-прокурор" все-таки не стал "начальником" над архиереями, не вошел в собственно церковную иерархию. То есть "архиерей в погонах" - это не просто "нехороший человек", "стукач", как определяет его диссидентская критика, а канонический преступник - тот, кто совершает нечто категорически апостольским правилом запрещенное.
При этом нельзя забывать о том, что "руководящая и направляющая сила" СССР - КПСС - ставила своей целью превращение страны в атеистическую и полное, хоть и постепенное, "искоренение религиозных предрассудков". Привлечение священнослужителей к сотрудничеству с органами госбезопасности на первых порах имело одну единственную цель - получение их содействия в причинении максимального ущерба Церкви. То есть сотрудничество с НКВД было для священника сотрудничеством с врагами Церкви, предательством, а значит, и отпадением от веры. Вероятно, по мере "разложения" коммунистической идеологии такая прямолинейная направленность этого сотрудничества и несколько затушевалась, и "агенты в рясе" начали работать в основном "на заграницу".
Сейчас, в эпоху частичной "реставрации советчины", очень для многих людей как в Церкви, так и вокруг нее, обвинение того или иного иерарха в сотрудничестве с органами становился "неубедительным" само по себе. Антисоветизм из официальной пропаганды уходит, и вот уже "кагебист" - это не "стукач", а "государственник". Значит, для осуждения факта сотрудничества иерархов с КГБ нужен критерий не политический, а действительно церковный…
Егор Холмогоров, для "Портала-Credo.Ru"
 СПЖ кв.jpg)
