Предыстория
Студент-первокурсник исторического факультета Всеволод Чернецкий, прочтя житие Марии Египетской, решил тайно на 47 дней Великого поста уйти из дома и поселиться в «пустыне» - в лесу в 60 километрах от Киева под Фастовом, куда они с ребятами ходили в турпоходы и с альпинистским снаряжением тренировались взбираться по отвесным скалам гранитного карьера.
Сева знал эту местность как свои пять пальцев. Леса там и правда были почти непроходимые и безлюдные, время от времени появлялись лишь лесники, браконьеры да любители экзотики - навьюченные рюкзаками туристы.
Новоявленный отшельник решил не брать с собой никаких подручных средств, окромя «трех хлебов», как сделала это Мария Египетская: он выбрал в хлебном три огромные паляницы. Прикинув, что если употреблять с водой по 100 граммов в день, то должно хватить на все великопостные дни. «Ну, еще коренья можно попробовать, - думал он, - и дубовые желуди».
Из экипировки взял: теплую штормовку, джинсы, кроссовки, шапочку, перчатки, нож, саперную лопатку, шпагат, три коробка спичек, соль, алюминиевую миску, блокнот, ручку, псалтирь, церковные свечи, четки, иконку Марии Египетской, войлочную подстилку и фотографию Наташки. «Пусть смотрит с фото на его аскетический подвиг». Мобильный телефон принципиально не взял. Родителям на письменном столе оставил записку: «Ухожу в лесной затвор до Пасхи, не волнуйтесь. Молитесь Богу. Спасайтесь!»
План был таков: вырыть землянку, накрыть поваленными сосенками с хвоей, устелить пол мхом для сна, установить крест и молиться. Грехов было предостаточно, в блокноте записал: «злоупотребление пивом, курение, обман родителей, нецеломудренное поведение с Наташей, леность, пропуск занятий в бурсе, симулирование болезни, трата стипендии на "плотские развлечения", азартные игры на компьютере, общение в соцсетях с незнакомыми девушками, посещение греховных сайтов...» «Пока достаточно», - думал он.
О драках во дворе и употреблении нецензурных слов он уже исповедовался отцу Игорю в соседним с домом храме. Отец Игорь - молодой священник, приезжал на службу на спортивном мотоцикле, что вызывало у «благочестивого» (как он о себе думал) Всеволода волны негодования и сопротивление идти к священнику на более подробную исповедь.
Отец же Игорь всегда шутил, оперативно отыскивал на смартфоне нужные акафисты, выкладывал свою крутую мобильную технику на аналой и молился. «Тоже мне отец святой, - думал Сева, - никакой благообразности и подобающего сану приличия». Сева стал посещать храм после того, как попал в полицию за драку на пляже, где ему сказали, что заведут уголовное дело за хулиганство и «нанесение телесных повреждений», как записал в своем дневнике, «рыжему "козлу" в плавках, который нагло и пошло заигрывал с Натой». Слава Богу, обошлось, видать, святой князь Всеволод помог, которому он молился так: «Спаси меня, святой князь, от карающей десницы участкового, как спасал тебя Бог от татар и разбойников».
В общем, нужно было разгрести эту «кучу малу» грехов и покаяться по-настоящему.
В лесу
До места пустынножительства добрался без приключений. Пять километров от электрички, знакомый ручей с питьевой водой и бывшая стоянка для палаток, куда он с друзьями приезжал четыре года подряд. «В конце холодного марта сюда вряд ли кто-то пожалует, - размышлял юный аскет. -Поэтому можно смело окапываться». Чем он и занялся в первый же день.
Рыть землянку мешали корни сосен, растущих вокруг. Пришлось перерубать их штыковой лопатой, от чего к вечеру на руках образовались волдыри. Сева мужественно перемотал руки бинтом - благо не забыл прихватить вместе с зеленкой - туристская смекалка выручала. Углубление получилось небольшое - два на полтора метра и метр глубиной. Крышей послужил шатер из сосновых веток, мха и прошлогодней травы. Когда стелил монашеское ложе, было уже темно и пошел моросящий дождь со снегом. Напившись горячей воды, он забрался в свою лесную келью, зажег свечу и решил молиться до утра. Но через 10 минут его свалил сон, и проснулся Сева, когда в землянку заглянул солнечный луч.
«Ничего, - решил он, - в эту ночь уж спать не буду». Прочтя полунощницу и две кафизмы с поклонами, развел костер, насобирал прошлогодние листья земляники с корешками и заварил чай. Хлеб казался необыкновенно вкусным, и вместо положенных 100 граммов он съел полбуханки и занялся сооружением креста. Перевязав бечёвкой две сосновые поперечины, вкопал крест справа от входа, сделал три поклона и вспомнил житие прп. Сергия. «Значит, и в наше время можно подвизаться, как древние отшельники, - размышлял он. - Кто знает, может, на месте этом возникнет обитель и я стану ее игуменом. Только мотоциклов здесь не будет, и света, мобилок и прочих издержек цивилизации тоже. Все как в древности... Молитва о всем мире, покаяние, святость...»
Послышался гул мотора. На поляну въехал мотоцикл, за рулем сидел полицейский. «Ну вот, приехали», - подумал Сева и приготовился к обороне.
Полицейский подошел к землянке, молча заглянул во внутрь, осмотрел крест и многозначительно сказал:
- Та-а-к... И шо это за маскарад? Документы предъяви, откуда ты и что здесь делаешь?
- А как вы меня нашли? - решил потянуть с ответом Сева, придумывая правдоподобную версию.
-
Не тебя, дружок, - уже приветливее ответил страж порядка, разглядывая
Севин студенческий билет, - а двух зэков ищем, беглецов. Кстати,
вооруженных. А ты что здесь делаешь?
- Так мы, это, фильм будем снимать любительский. Про монахов в пустыне.
- Ну и где монахи?
-
Так я монах. То есть буду играть монаха, преподобного и благоверного
Всеволода, князя псковского. Не слыхали? Он в лесу спасался...
отшельником.
- А ты про разбойников Муромских не слыхал, которые людей режут, как баранов? Вот их фотографии.
Лейтенант достал из планшета две фотографии.
- Не, этих не видел, - ответил Сева и задумался.
- Ну и где ж твоя киногруппа?
- Так они завтра приедут. А мне пока нужно в образ войти. Понимаете?
-
Слушай, парень, ты мне давай свой адрес, телефон и ступай отсюда
подобру-поздорову от беды подальше. И киношникам своим сообщи, чтобы не
сунулись сюда, завтра здесь солдаты будут лес прочесывать.
И уехал лейтенант, оставив Севу в глубоком раздумье. «Искушение дьявольское, - резюмировал он. - Это враг рода человеческого через этого Шерлока Холмса гонит меня обратно в мир. Не уйду. С нами Бог!» И перекрестился.
Страшная ночь и доброе утро
К вечеру повалил снег с мелким градом, ветер гнул верхушки сосен. Сева в шалаше кутался в войлочную подстилку и творил молитву Иисусову. Свечу не зажигал и костер тоже, чтоб эти беглые каторжники его не заметили. Почему-то вспомнил фильм «Вий» и бурсака Фому Брута, чертившего круг от ведьмы-покойницы. «Господи, помилуй!.. - шептал он, прижимая к груди саперную лопату. Может, тут и лешие водятся. И другая нечисть.. Господи, помилуй!.. Брута погубил страх, а у меня оружие - Крест Господень!.. Да воскреснет Бог и расточатся врази его!» - шептал окоченевший отшельник.
Поблизости раздался вой или тонкий лай. «Шакал или лиса, - подумал Сева. - Волки здесь не водятся. А может, бесы? Господи, помилуй!..»
Так он просидел долго, вслушиваясь во вьюжный голос леса, пока сон окончательно не сморил его.
И снилось ему под утро, будто Ангел Хранитель едет навстречу на спортивном мотоцикле. «Ну вот, - думал он во сне. - И здесь мотоциклы...»
Мотоцикл-таки гудел, причем не один, а несколько. Заспанный и заиндевевший Сева выглянул наружу и увидел вчерашнего лейтенанта и... отца Игоря.
«А он-то откуда здесь?» - удивился безмерно парень.
- Батюшка, а Вы как здесь оказались? - удивленно спросил Сева.
Отец Игорь смеялся.
- Отче Всеволоде, благоволите возвращаться домой. Там мать с отцом с ума сходят. Благо вот милиционер, простите, полицейский дозвонился родителям.
Сева посмотрел на лейтенанта, ожидая разоблачения во лжи. Но тот курил и с кем-то говорил по телефону.
До дома доехали с ветерком. Прощаясь, отец Всеволод сказал:
- Завтра приходи на службу. В алтаре помогать будешь, преподобный отец!
И похлопал парня по плечу.
Сергей Герук
http://pravlife.org/content/o-tom-kak-student-seva-ushel-spasatsya-v-pustynyu
