Парад 7 ноября 1941 г. на Красной площади
75 лет назад произошло значимое событие в истории Великой Отечественной войны, сравнимое с победой в военной операции. Это - парад 7 ноября 1941 г. Он явился образцом не только великолепной организации, но и духовного мужества русского советского человека.
Если бы кто в конце октября 1941 г. мог предположить, что 7 ноября в Москве пройдет традиционный парад в честь очередной годовщины революции, то его бы сочли сумасшедшим.
Когда Сталин спросил, следует ли проводить парад, генералы и наркомы его не сразу даже поняли
Готовился совсем другой парад - с немецкой стороны. После разгрома Центрального фронта и окружения трех армий под Вязьмой в начале октября многие считали, что Москва падет. Из столицы 16 октября началась массовая эвакуация, во многом стихийная. Эвакуировались наркоматы, посольства, заводы и мосты минировались на случай, если немцы все же ворвутся в Москву. В конце ноября немцы стояли в 70-80 км от столицы, и советские войска вели тяжелые оборонительные бои. И когда Сталин на совещании 28 октября спросил, следует ли проводить парад, генералы и наркомы его не сразу даже поняли. И лишь после третьего вопроса горячо поддержали: «Да, конечно, это поднимет дух и армии, и народа».
Существовало два препятствия. Первое - возможное немецкое наступление в день парада. Однако Г.К. Жуков, командующий Центральным фронтом с 10 октября, ручался, что немцы его не начнут, поскольку понесли большие потери и выдохлись. Им нужно время, чтобы вновь накопить силы. И второе - возможный налет немецких самолетов на Москву в день парада и опасность удара по Красной площади, которую надлежало перед парадом демаскировать. Жуков предложил нанести превентивный удар по немецким аэродромам и привлечь для защиты Московского неба авиацию других фронтов. Первого-второго ноября прошли интенсивные бомбежки немецких аэродромов, в частности, под Калинином, где базировались истребители, сопровождавшие бомбардировщики на Москву. Однако в самый день парада пошел снег и началась метель. Угроза с воздуха отпала.
Подготовка к параду велась в сжатые сроки. Оркестр пришлось собирать «с бору по сосенке» и репетировать в условиях секретности. О самом параде военным объявили накануне в 23-00, а представителям трудящихся и того позднее - в 5-00. В параде участвовало 28 467 человек, в том числе: 19 044 пехотинцев, 546 кавалеристов; 732 стрелка и пулеметчика , 2165 артиллеристов, 450 танкистов, 5520 ополченцев (20 батальонов). В параде на Красной площади участвовало 16 тачанок, вооружение и военная техника были представлены 296 пулеметами, 18 минометами, 12 зенитными пулеметами, 12 малокалиберными и 128 орудиями средней и большой мощности, 160 танками (70 БТ-7, 48 Т-60, 40 Т-34, 2 КВ). В воздушном параде предполагалось и участие 300 самолетов. Однако из-за сильного снегопада и пурги воздушный парад был отменен.
Парад начался ровно в 8:00 7 ноября. Вот как описывала его начало газета «Вечерняя Москва: «Часы Спасской башни гулко бросили на площадь восемь ударов. - Парад, смирно! Из ворот Спасской башни на добром, горячем коне выезжает заместитель народного комиссара обороны СССР Маршал Советского Союза тов. Буденный. Навстречу ему скачет командующий парадом генерал-лейтенант тов. Артемьев.
Приняв рапорт, тов. Буденный в сопровождении генерал-лейтенанта объехал войска, выстроенные к параду, и поздоровался с ними. Бодрым «ура» отвечали бойцы на приветствие Маршала Советского Союза. Закончив объезд, товарищ Буденный подъехал к Мавзолею, легко соскочил с коня и поднялся на трибуну.
Оркестр подал сигнал «Слушайте все!» На Красной площади воцарилась полная тишина, и с короткой речью к войскам и народу страны обратился Председатель ГКО, Верховный Главнокомандующий и нарком обороны СССР И.В. Сталин».
В речи Сталина следует выделить два момента. Первое - то, что он, поздравляя с революционным праздником, использовал революционную риторику по самому минимуму и свел всю гражданскую войну к победе над интервентами. И напротив, напомнил о великих именах русской истории великокняжеского и царского периода, которые осмеивались и оплевывались в 1920-е и в начале 1930-х годов: «Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!». Здесь трудно не увидеть пересечения с обращением патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия: «Вспомним святых вождей русского народа, например, Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и родину». Те русские православные люди, которые слушали парад или читали о нем, особенно глубоко переживали восстановление патриотизма и произнесение святых имен русских вождей главой государства. Весть о параде в осаждённой Москве быстро облетела буквально весь мир.
Свидетельствует ныне здравствующий блокадник, д.и.н., проф. СПБГУ Ю.Г.Алексеев о своей жизни в блокадном Ленинграде и о впечатлении, которое оказал на него парад и речь вождя: «Из магазинов исчезали продукты, сокращалась выдача хлеба. Начались постоянные артобстрелы, бомбежки. Но самым страшным днем для меня стало 16 октября, когда в газетах я прочитал: «Москва на осадном положении». В голову не вмещалось, что Москву сдадут. И насколько радостной оказалась весть о параде 7 ноября 1941 г. и речь Сталина, его призывы: «Под знаменами Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова - вперед к победе». И думалось: «Слава Богу! Конец этому проклятому троцкистскому интернационализму. Возвращается русский патриотизм».
С обращением местоблюстителя Сергия сталинскую речь объединяет еще одна черта - исторический оптимизм. Вот что говорил глава государства: «Вспомните 1918 год. Три четверти нашей страны находилось тогда в руках иностранных интервентов. Украина, Кавказ, Средняя Азия, Урал, Сибирь, Дальний Восток были временно потеряны нами. У нас не было союзников, у нас не было Красной Армии, - мы ее только начали создавать, - не хватало хлеба, не хватало вооружения, не хватало обмундирования. 14 государств наседали тогда на нашу землю. Но мы не унывали, не падали духом. В огне войны организовали тогда мы Красную Армию и превратили нашу страну в военный лагерь. И что же? Мы разбили интервентов, вернули все потерянные территории и добились победы».
Сравним это со словами местоблюстителя: «Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге пред родиной и верой, и выходили победителями».
С речью произошла накладка. Кинооператоры не смогли толком ее заснять, и поэтому пришлось повторять ее заново. 14 ноября в Свердловском зале бывшего здания Сената была собрана точная копия центральной трибуны Мавзолея, установлены осветительные приборы, кинокамеры, микрофон. На следующий день, 15 ноября 1941 г., была сделана запись выступления И.В. Сталина, которая и вошла в фильм режиссера Л. Варламова «XXIV-ый Октябрь. Речь И.В. Сталина». Кадры парада впоследствии вошли в фильм режиссеров Л. Варламова и И. Копалина «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой», вышедший на экраны 23 февраля 1942 г. и получивший в 1943 г. первый в СССР американский «Оскар» в номинации «Лучший документальный фильм». Ни зрители, ни кинокритики не заметили, что у Сталина изо рта не шел пар, хотя и это предусматривалось: в Сенате открыли окна.
После речи Сталина под звуки марша С.А. Чернецкого «Парад» началось торжественное движение войск, первым шел сводный батальон курсантов 1-го Московского Краснознаменного артиллерийского училища во главе с начальником училища полковником Ю.П. Бажановым. После прохождения пехоты грянул марш «Кавалерийская рысь», и на площадь вступили кавалеристы, за которыми неслись пулеметные тачанки. За ними шли автомобили с зенитными установками. В завершении парада прогрохотали танки - легкие (БТ-7), средние (Т-34), тяжелые - 2 КВ (остальные были нужны на фронте). На следующий день многие участники парада уже были на передовой.
Во время парада готовились к худшему - к немецкому налету. Были развернуты медицинские и спасательные части. Но, слава Богу, они не потребовались. Немецкой бомбежки не было. И не только из-за плохой погоды, но, в первую очередь, благодаря подвигу наших летчиков и зенитчиков. А история его такова.
Естественно, русские команды, русские марши и грохот советских сапог были слышны и в Берлине. Никто из приближенных не рискнул осведомить Гитлера о Московском параде, не желая ранить его «нежное» сердце. Он сам узнал об этом, случайно включив приемник, и, даже не зная русского языка, понял, что происходит. В припадке дикой ярости он помчался к телефону и вызвал командира бомбардировочной эскадры, базировавшейся под Москвой. Он отчитал его как мальчишку, не слушая его «жалкий лепет оправдания» и ссылки на нелетную погоду, и под конец головомойки сказал: ««Даю вам час для искупления вины. Парад нужно разбомбить во что бы то ни стало. Немедленно вылетайте всем вашим соединением. Ведите его сами. Лично!» Это было самоубийство: над Москвой бушевала метель. Тем не менее приказ есть приказ: соединение взлетело и пошло на Москву. Но ни один бомбардировщик до нее не добрался. На ближних подступах к городу истребители 6 корпуса и зенитчики ПВО Москвы уничтожили 34 немецких самолета.
Помянем тех, кто сохранил для нас наше Отечество, кто явил миру несгибаемость духа русского человека
В эти дни помянем тех, кто сохранил для нас наше Отечество, наш стольный град Москву, кто явил миру несгибаемость духа русского человека, его веру и волю к победе. И в этот день по-особому звучат слова песни из кинофильма «Битва за Москву»:
«Слышится нам эхо давнего парада,
Снятся нам маршруты главного броска,
Ты - моя надежда, ты - моя отрада,
В сердце у солдата ты, моя Москва.
Мы свою победу выстрадали честно,
Преданы святому кровному родству,
В каждом новом доме, в каждой новой песне
Помните ушедших в битву за Москву.
Серые шинели. Русские таланты.
Синее сиянье неподкупных глаз...
На равнинах снежных - юные курсанты.
Началось бессмертье. Жизнь оборвалась.
Мне на этом свете ничего не надо,
Только б в лихолетье ты была жива,
Ты - моя надежда, ты - моя отрада,
В каждом русском сердце ты, моя Москва».
