Вновь 9 мая к памятникам, сооруженным в честь подвига советского народа, будут возлагать венки и цветы. Во многих местах такими памятниками стали прославленные танки Т-34, превратившиеся в символы великой Победы.
В день всенародного праздника в Москве и ряде других городов России отреставрированные танки Т-34 пройдут в парадном строю, напоминая о том, как 70 с лишним лет назад они наводили страх на немецко-фашистских захватчиков, прорывая вражескую оборону и громя их укрепленные пункты.
А ведь в июне 1941 года генерал Гудериан, исходивший из решающей роли танковых армий в сухопутной войне, считал, что успехи руководимых им бронированных машин на полях Польши, Франции, Голландии, Бельгии, Югославии будут повторены и на советской земле. Однако, рассказывая в своих воспоминаниях об октябрьских боях 1941 года на Московском направлении, генерал вынужден был признать:
«В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех».
Гудериан решил немедленно сделать выводы из происходившего: «Об этой новой для нас обстановке я написал в своем докладе командованию группы армий, в котором я подробно обрисовал преимущества танка Т-34 по сравнению с нашим танком Т-IV, указав на необходимость изменения конструкции наших танков в будущем. Свой доклад я закончил предложением направить на наш фронт комиссию, в состав которой должны войти представители от управления вооружений, министерства вооружения, конструкторы танков и представители танкостроительных фирм. Я также потребовал ускорить производство более крупных противотанковых пушек, способных пробивать броню танка Т-34. Комиссия прибыла во 2-ю танковую армию 20 ноября».
Однако выводы членов комиссии не обнадежили Гудериана. Он вспоминал: «Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, для выправления в наикратчайший срок чрезвычайно неблагоприятного положения не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора. Кроме того, наша легированная сталь, качество которой снижалось отсутствием необходимого сырья, также уступала легированной стали русских».
Как создавался Т-34
За 14 лет до октябрьских боев 1941 года бронетанковые войска и военное производство в СССР находились в плачевном состоянии. Выступая в декабре 1927 г. на XV съезде партии, нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов сообщал, что по числу танков СССР (менее 200, вместе с броневиками) отставал не только от передовых стран Запада, но и от Польши. Не хватало и металла для производства бронированных машин. Нарком докладывал: "70,5% чугуна, 81% стали, 76% проката по сравнению с довоенным уровнем - это, конечно, недостаточно для нужд широко развивающегося хозяйства и обороны... Алюминия, этого необходимого металла для военного дела, мы у себя совсем не производим». Говоря об "архаических пережитках времен Ивана Калиты" на предприятиях оборонного производства, Ворошилов говорил, что "когда их видишь, берет оторопь».
В конце 20-х годов легированная сталь в СССР не выплавлялась. Для изучения процесса ее производства, за рубеж были отправлены советские металлурги. Среди них был и мой отец, Емельянов Василий Семенович (на фото), выпускник московской Горной академии. В ходе продолжительных заграничных командировок в Германии, Франции, Италии, Англии, Норвегии он сумел узнать многое о зарубежном сталелитейном производстве, особенно о выплавке ферросплавов. Вскоре после возвращения на родину он был назначен главным инженером недавно созданного в Челябинске завода ферросплавов. Этот завод был одним из трех подобных заводов, которые позволили нашей стране в целом решить проблему производства легированных сталей.
Такая сталь была особенно необходима в производстве вооружений. Поэтому опыт и знания отца оказались востребованы в военной промышленности. В 1937 году он был назначен заместителем начальника главка по производству брони оборонной промышленности СССР. Между тем гражданская война в Испании, в ходе которой Советский Союз поставлял оружие республиканцам, показала слабости советских танков: 37-миллиметровые орудия противника без труда поражали их. Поэтому советские военные требовали создать танки, защищенные прочной броней.
Эти требования стали воплощаться в жизнь. Под руководством конструктора Ж.Я. Котина создавались тяжелые танки из серии «КВ» и «ИС». Еще раньше на Ленинградском заводе № 185 началась работа по конструированию быстроходного танка Т-29 с противоснарядной броневой защитой. Вскоре подобный танк стал создаваться и на Харьковском заводе № 183. По приказу наркома тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе 28 декабря 1936 г. заместитель главного конструктора Ленинградского завода № 185 Михаил Ильич Кошкин был направлен на Харьковский завод, где он возглавил конструкторское бюро. Вместе с коллективом молодых конструкторов Кошкин сумел разработать конструкцию танка, который впоследствии получил название Т-34.
31 марта 1940 г. Комитет обороны приказал приступить к серийному производству танков Т-34.
А 17 мая 1940 г. два таких танка, вместе с другими советскими бронемашинами, въехали на Ивановскую площадь Кремля, где их осмотрел Сталин и другие члены Политбюро. Сталину особенно понравился танк Т-34, и он назвал его «первой ласточкой».
Вскоре эти танки прошли испытания на Карельском перешейке, где недавно завершились боевые действия. Танки успешно преодолевали эскарпы, надолбы, противотанковые рвы и другие укрепления «линии Маннергейма».
К сожалению, главный конструктор Т-34 М.И. Кошкин тяжело заболел воспалением легких во время перегона танков из Харькова в Москву. Врачи удалили у него одно легкое, но это не помогло больному. 26 сентября 1940 г. талантливый конструктор скончался.
Тем временем при переходе к массовому производству танков обнаружился ряд непредвиденных трудностей. В своих воспоминаниях отец писал: «Было еще не совсем ясно, какую технологию принять для массового изготовления броневой защиты, в особенности танковых башен. На легких танках башни сваривались из отдельных деталей, вырезаемых из листовой броневой стали. Часть деталей имела выпуклую форму, и их штамповали на прессах. Такая же технология была принята и для производства тяжелых танков. Но толстая броня потребовала и более мощного прессового оборудования для изготовления деталей башен. Такие прессы на заводе имелись, но в недостаточном количестве. Ну, а если программа будет увеличена, как быть тогда? Прессовое оборудование станет узким местом. А ведь дело явно идет к войне, и тяжелые танки понадобятся не для парадов, их потребуется тысячи. Как быть?».
Отцу пришла в голову мысль: отливать танковые башни. Он решил, что практически на любом металлургическом заводе в любом сталелитейном цехе можно будет производить отливку башен. Трудность состояла в том, чтобы убедить в этом других людей.
По словам отца, «на заводе оказался разумный и смелый военпред - Дмитрусенко. Он сразу же согласился с предложением попробовать изготовить литые танковые башни.
Башни были отлиты, а затем были подвергнуты испытаниям вместе со сварными башнями. Отец писал: «В большинстве сварных башен после попадания в них четырех-пяти снарядов по сварным швам появлялись трещины, в то время как литые никаких дефектов не обнаруживали». Аналогичные результаты были достигнуты и при повторных испытаниях.
Вскоре отец был вызван на заседание Политбюро. Ознакомившись с проектом постановления, в котором предлагалось перейти на производство литых башен, Сталин спросил начальника Автоброневого управления Я.Н. Федоренко: «Какие тактико-технические преимущества новых башен?» Федоренко объяснил, что их можно изготовлять в литейных цехах, тогда как для производства башен старого типа требуются для штамповки отдельных деталей мощные прессы. «Я вас не об этом спрашивал, - перебил его Сталин. - Какие тактико-технические преимущества имеет новая башня, а вы мне говорите о технологических преимуществах. Кто у вас занимается военной техникой?». Федоренко назвал генерала И.А. Лебедева.
«Здесь он?» - спросил Сталин. Лебедев поднялся с места. Сталин повторил ему свой вопрос. По словам отца, «Лебедев заколебался и начал, по существу, повторять сказанное Федоренко. Сталин нахмурился и сердито спросил: «Вы где служите: в армии или в промышленности? Я третий раз задаю вопрос о тактико-технических преимуществах новой башни, а вы мне говорите о том, какие возможности открываются перед промышленностью. Может быть, вам лучше перейти на работу в промышленность?». Генерал молчал.
Я почувствовал, что решение о переходе на литые башни может быть не принято, и, подняв руку, попросил слова. Обращаясь в мою сторону, Сталин еще раз повторил: «Я спрашиваю о тактико-технических преимуществах».
Отец отвечал: «Я об этом и хочу сказать, Иосиф Виссарионович», и протянул Сталину карточки с результатами полигонных обстрелов броневых башен. Отец пояснил: «У старой башни, сваренной из отдельных деталей, имеются уязвимые места - сварные швы. Новая башня - монолит, она равнопрочна. Вот результаты испытаний обоих типов на полигоне путем обстрела».
Сталин внимательно рассмотрел карточки, вернул их отцу и сказал: «Это соображение серьезное». Он помолчал, прошелся по комнате, а затем задал новый вопрос: «Скажите, а как изменится положение центра тяжести при переходе на новую башню? Конструктор машины здесь?».
С места встал один из конструкторов танка, фамилию которого отец не назвал в воспоминаниях. Конструктор сказал: «Если и изменится, товарищ Сталин, то незначительно».
«Незначительно - это не инженерный термин. Вы считали?» - резко отозвался Сталин. «Нет, не считал, - тихо ответил конструктор. «А почему? Ведь это военная техника... А как изменится нагрузка на переднюю ось танка?»
Так же тихо конструктор проговорил: «Незначительно». «Что вы твердите все время «незначительно» да «незначительно». Скажите: вы расчеты делали?» - «Нет, - еще тише ответил конструктор. «А почему?». Вопрос повис в воздухе.
Сталин положил на стол находившийся в его руках листок с проектом решения и сказал: «Я предлагаю отклонить предложенный проект постановления как неподготовленный. Указать товарищам, чтобы они с такими проектами в Политбюро не входили. Для подготовки нового проекта выделить комиссию, в состав которой включить Федоренко, его - он указал на наркома автотракторной промышленности С.А. Акопова, - и его». Сталин пальцем показал на отца.
Отец и конструктор в удрученном состоянии покидали зал заседаний. По пути их догнал сотрудник аппарата Комитета обороны генерал Щербаков. Он и другой работник Комитета Савельев предложили отцу срочно подготовить новый проект постановления с учетом замечаний Сталина и с приложением необходимых справок.
Над этим отец проработал остаток дня и всю ночь. К утру все необходимые документы были готовы. Акопов и Федоренко подписали их вместе с отцом.
Через несколько часов Сталин просмотрел эти материалы и подписал решение о запуске в производство литых башен. А через два года отец получил Сталинскую премию второй степени за участие в разработке литых башен для танка Т-34.
После начала войны
К 22 июня 1941 года в стране было произведено 1100 танков Т-34. На их долю пришлось 40% всех танков, выпущенных советской промышленностью за полгода. Однако отступление советских войск поставило под угрозу танковое производство страны. Танковые заводы спешно эвакуировали на Урал. Туда же выехал и отец, имея с собой мандат за подписью И.В. Сталина, гласивший, что он, Емельянов Василий Семенович "является уполномоченным Государственного Комитета Обороны на заводе по производству танков" и что на него "возлагается обязанность немедля обеспечить перевыполнение программы по производству корпусов танков".
На уральском заводе, на который был командирован отец, только начинался монтаж оборудования для танкового производства. В обычных условиях такой монтаж должен был занять четыре-шесть месяцев. Отец пошел к монтажникам и объяснил им: "Немцы под Москвой. Нужны танки. Нам нужно точно знать, когда будет смонтирован цех". Монтажники попросили двадцать минут на размышление.
Когда отец к ним вернулся, их бригадир сказал: "Распорядитесь, чтобы нам несколько лежаков поставили... Спать не придется, отдыхать будем, когда не сможем держать в руках инструменты. Скажите, чтобы еду из столовой нам тоже сюда доставляли, а то времени много потеряется. Если сделаете, что просим, то монтаж закончим через 17 дней".
По словам отца, люди работали как единый человеческий организм. Монтаж был завершен за 14 дней. Рабочие уложились в невозможный по техническим нормам срок монтажа оборудования ценой невероятного напряжения своих сил. Впрочем, как вспоминал отец, тогда такой труд в тылу был, скорее, правилом, чем исключением.
А тем временем появление и успешные действия Т-34 и других тяжелых советских танков заставили Гитлера принять решение о производстве уже разработанной модели танка «тигр» весом в 60 тонн, а затем и более легкого танка - «пантера». Однако, по словам Гудериана, в январе 1942 г. Гитлер решил, что новая кумулятивная граната, «обладая очень высокой пробивной способностью брони, в будущем уменьшит значение танков». Испытания «тигров» в боевых условиях состоялось лишь осенью 1942 года в Ленинградской области. Все двигавшиеся колонной «тигры» были уничтожены советской противотанковой артиллерией. Это обстоятельство привело к новой задержке в производстве этих танков.
Однако немцы постарались использовать уязвимые места в танке Т-34. Они обнаружили, что, если направлять снаряды в стык между башней и корпусом танка, башню может заклинить, и она перестанет вращаться. В подбитых немецких танках наши бойцы нашли эскизы танков Т-34 с указанием, куда следует целиться.
Отец вспоминал: «Надо было быстро ликвидировать это слабое место. Уже не помню, кому первому пришла в голову мысль, как устранить этот недостаток. Предложение было удивительно простым. На корпус танка перед башней закрепили броневые детали особой формы, позволявшие башне вращаться и вместе с тем устранявшие возможность ее заклинивания. Немедленно все корпуса стали выпускаться с этими дополнительными деталями, а на фронт мы направили комплекты деталей для установки их на боевых машинах».
Немцы же продолжали бить снарядами по стыку между башней и корпусом, точно следуя инструкции. Наверно, они недоумевали, почему их выстрелы не приносят желанного результата.
Между тем на танковых заводах продолжали усовершенствовать процесс производства. В своих воспоминаниях отец писал: «В броневом корпусе танка была одна небольшая, но важная деталь с длинной узкой щелью, называемой «визирной». Через нее, используя систему зеркал, водитель мог просматривать местность. Механическая обработка этой детали была очень сложной. Необходимо было вначале рассверлить высокопрочную сталь, а затем тщательно обработать внутреннюю поверхность щели длинной фрезой особой формы, носившей название «пальчиковой». Эта фреза до войны изготовлялась московским заводом «Фрезер» и даже тогда относилась к категории дефицитного инструмента. А тут возникло новое затруднение: «Фрезер» был эвакуирован из Москвы, а на новом месте еще не успели смонтировать всего оборудования и наладить производство. У нас на заводе оказалось всего две пальчиковые фрезы, причем одна из них была, по существу, негодной к употреблению. Без детали с «визирной щелью» танковые корпуса изготовлять нельзя. Это было для всех очевидно. Как же быть?».
Отец вспоминал, что после долгой дискуссии «кто-то высказался за то, чтобы попробовать эти детали отливать. Если изготовить точные формы и постараться улучшить технику литья, то может быть, и удастся уложится в заданные размеры... На заводе были прекрасные литейщики». После консультаций с ними, было принято решение: «Отливать, только отливать!».
Первые же отлитые детали оказались удачными. Но возникали сомнения: «А выдержат ли детали полигонные испытания?» Отец писал: «Немедленно отправили несколько отлитых деталей на полигон. Полигон находился вблизи завода. Расстреляли детали по всем установленным правилам. Результаты отличные! Значит, пальчиковые фрезы больше не нужны. Все повеселели, как будто бы у всех сразу прекратилась нудная зубная боль».
Отец вспоминал, что «с фронта непрерывно шли разного рода запросы и информация о том, какие части танка следовало бы улучшить или изменить.
Стали поступать также танки для ремонта. Как-то, внимательно осматривая такой танк, прибывший с фронта, мы увидели на днище, у места водителя солдатскую медаль «За отвагу». На ленточке запеклось небольшое пятно крови. Все стоящие около танка, как по команде, сняли шапки и молча смотрели на медаль.
Лица у всех были торжественно-суровые».
Старший мастер пролета по механической обработке деталей Зверев с каким-то надрывом проговорил: «Вот если бы меня сейчас насквозь прострелили, и то бы, кажется, легче было. Стыд сжигает всего изнутри, только и думаешь, что не все делаешь, что надо».
Реакция Зверева и других рабочих была объяснима. Хотя они, не покладая сил, трудились, чтобы все сделать «как надо» и старались сделать танки неуязвимыми для пуль и снарядов врага, они знали, что для многих танкистов их изделия превращались в стальные гробы.
Данные, которые впоследствии привел в своем исследовании генерал-лейтенант В.В. Серебрянников, свидетельствовали: танкист мог пережить не более 1,5 сражений. А такие сражения не прекращались на протяжении всей войны.
Победа советских танков на Курской дуге
22 января 1943 г. Гитлер опубликовал обращение "Ко всем работникам танкостроения" с призывом умножить усилия по производству новых бронемашин, появление которых должно было доказать преимущество Германии в современной технике вооружений и обеспечить перелом в войне. Гудериан писал, что "новые полномочия на расширение производства танков, предоставленные министру вооружений А. Шпееру, свидетельствовали о все растущей тревоге в связи с понижающейся боевой мощью германских бронетанковых войск перед лицом постоянно увеличивавшегося производства, старого, но прекрасного русского танка Т-34". В соответствии с планом «Цитадель», разработанным Гитлером, главную мощь летнего наступления 1943 года должны были составить новые танки "тигр" и "пантера".
Описывая первый день сражения на Курской дуге 5 июля 1943 г., генерал-лейтенант Н.К. Попель вспоминал: "Пожалуй, ни я, ни кто другой из наших командиров не видел сразу такого количества вражеских танков. Генерал-полковник Гот, командовавший 4-й танковой армией гитлеровцев, ставил на кон все. Против каждой нашей роты в 10 танков действовало 30 - 40 немецких".
Через неделю после начала немецкого наступления, 12 июля, развернулось крупнейшее танковое сражение Второй мировой войны под Прохоровкой. В нем участвовало до 1200 танков и САУ. Участник сражения под Прохоровкой подполковник А.А. Голованов вспоминал: "Я не нахожу ни слов, ни красок для того, чтобы описать танковое сражение, которое произошло под Прохоровкой.
Постарайтесь представить, как около 1000 танков, столкнувшихся на небольшом пространстве (около двух километров по фронту), осыпающих друг друга градом снарядов, горящие костры уже подбитых танков... Стоял сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрыв снарядов, дикий скрежет железа, танки шли на танки.
Стоял такой грохот, что сдавливало перепонки. Ожесточенность сражения можно представить и по потерям: более 400 немецких и не менее наших танков остались догорать на этом поле боя или лежали грудами искореженного металла после взрыва боекомплекта внутри машины. И все это длилось целый день".
На другой день маршал Г.К. Жуков и генерал-лейтенант танковых войск П.А. Ротмистров проехали мимо поля боя. Ротмистров вспоминал: "Взору представилась чудовищная картина. Всюду искореженные или сожженные танки, раздавленные орудия, бронетранспортеры и автомашины, груды снарядных гильз, куски гусениц. На почерневшей земле ни единой зеленой былинки. Кое-где поля, кусты, перелески еще дымились, не успев остыть после обширных пожаров... "Вот что значит сквозная танковая атака, - тихо, как бы сам себе, сказал Жуков, глядя на разбитую "пантеру" и врезавшийся в нее наш танк Т-70.
Здесь же, на удалении двух десятков метров, вздыбились и будто намертво схватились "тигр" и тридцатьчетверка.
Маршал покачал головой, удивленный увиденным, даже снял фуражку, видно отдавая дань глубокого уважения нашим погибшим героям-танкистам, которые жертвовали своей жизнью ради того, чтобы остановить и уничтожить врага".
По словам маршала А.М. Василевского, "почти двухмесячная Курская битва завершилась убедительной победой Советских Вооруженных сил".
Гудериан констатировал: "В результате провала наступления "Цитадель" мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на Восточном фронте, а также для организации обороны на западе на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос. Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику".
Так были похоронены планы Гитлера - добиться перелома в войне, полагаясь на техническое превосходство «цивилизованной» Европы.
Сорвав наступление немцев, героические экипажи Т-34 и других советских танков доказали преимущество советской брони над германской.
http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/kak_sovetskaja_brona_odolela_germanskuju_683.htm
