Северо-Западный край Империи в прежнем и настоящем виде (1842 г.)

От публикаторов:

Своё историко-экономическое исследование «Северо-Западный край Империи в прежнем и настоящем виде» доктор Николай Иванович Надеждин (1804 - 1856) поместил в первой части «Журнала Министерства Внутренних Дел» за 1842 год - там он трудился главным учёным сотрудником. Исследование это оснащено огромным объёмом сведений природно-географического характера, тех, что добыты статистиками, этнографами и экономистами. Научная добросовестность исследователя позволяла автору раскрывать сведения прямо, без искажения в чью-либо угоду, и в итоге им был дан «слепок» с действительного облика этого обширнейшего Края, подробный очерк жизни ютящихся здесь народов, выработавших в условиях совсем не простых свою национальную культуру, природный язык, вписавших в свою историю содержательные страницы. Сменялись века, сменялись границы, совершались разные события, но народы-соседи всё так же оставались соседями, и в веках не стёрлась народная генетическая память, ведь жизнь лишь обновляет быт и убыстряет течение событий. Муза истории Клио раскрывает прошлое как часть будущего, и всё, что совершается вновь, рассматривает распорядительно.

Доктор Н.И. Надеждин много значительного сделал для ведомственного журнала, затем свой опыт серьёзного исследователя он применит в трудах Императорского Русского географического Общества, где возглавит Отдел этнографии и поставит на должный уровень издание учёных трудов. Этот выдающийся труженик науки, по существу, был одним из отцов-основателей замечательного учреждения, и вместе со своими сотрудниками далеко двинул начатое великое дело общенационального значения. Уделялось в этой работе внимание и проблемам народов Северо-Западного Края - белорусам, литовцам, эстонцам. Ровный, уважительный тон исследований доктора Н.И. Надеждина обеспечил им прочное место и в современной науке, оказываемая этими работами польза ощущается не только в нашей стране, но и в соседних государствах, некогда входивших в единую Империю. Муза истории Клио - крепка на добрую память!

Публикацию подготовили М.А. Бирюкова и А.Н. Стрижев.

Статья I.

Новое разграничение, дарованное Северо-Западным губерниям, изменило вид края, который, в единстве обширного состава великой Империи, имеет относительную целость, запечатленную резкими отличительными особенностями в отношениях: географическом, этнографическом и историческом. В отношении географическом, прежде бывшие губернии: Виленская, Минская и Гродненская, со включением области Белостокской, занимая в северо-западном углу Империи обширное пространство во 170000 квадр. вёрст, связываются между собою тем, что расположены по черте раздела вод, увлекаемых с одной стороны в Балтику системами Западной Двины, Немана и Вислы, с другой - в Чёрное Море колоссальным бассейном Днепровским. Черта эта, из юго-западной оконечности бывшей Гродненской губернии, где источники Припяти, одной из главнейших побочных рек Днепра, зарождаются в соседстве Западного Буга, важнейшего притока Вислы, идёт в постоянном направлении на северо-восток, вдоль всей Гродненской и поперёк Виленской губерний в прежнем их составе, до северо-восточной оконечности бывшей губернии Минской, где отделяет воды, уносимые в Днепр Восточной Березиной, от вод, поглощаемых Западною Двиною. Не отличаясь резкой выпуклостью поверхности, она не полагает и существенного различия между обоими своими склонами, из которых северо-западный простирается непрерывною покатостью вплоть до самой Балтики, юго-восточный также ровно и гладко опускается до погружения в глубокую долину Припяти. Всё это пространство имеет один общий геологический характер, обнаруживающий всюду ясные признаки позднего «намывного» происхождения почвы. Водораздельная черта, составляющая, можно сказать, поперечную ось образуемого им длинного овала, отличает себя несколько тем, что представляет грунт более просохлый, и потому больше плотный и твёрдый, впрочем, состоящий преимущественно из песков, нередко высыпающихся значительными буграми [1]. Зато оба склона её состоят из песчано-глинистых равнин, до того проникнутых влагою, что Наполеон, с горькой, но тем не менее верной иронией, имел полное право признать здесь грязь «пятою стихиею». Это мир трясин и болот, которые, особенно в юго-восточной, более низменной, половине края, разливаются нередко целыми огромными потоками. Там, где суша успела более затянуться, влага скопилась в бесчисленное множество бочагов и озёр, которыми край изобилует преимущественно в своей северо-западной половине [2]. Само собою разумеется, что такое чрезмерное богатство влажности, от которого не без вероятности производится и наименование большей части края «Литвой», что на языке туземцев означает «дождь и сырость» [3], должно быть, сколько с одной стороны причиною, столько с другой и следствием равно непомерного богатства лесов, покрывающих весь край дремучими, непроходимыми пущами: свойство, в свою очередь, даровавшее стране имя «Полесья», или по-старинному «Древлянской Земли», под которым преимущественно разумеется юго-восточная, наиболее зарощенная, половина края [4]. В этой общей однообразной физиономии, изъятие составляют берега Немана, поднимающиеся, особенно вокруг Гродна, довольно значительными цепями гор мелового образования. Отличаются также принадлежности Западно-Бужского бассейна, которые, преимущественно в пределах бывшей области Белостокской, устилаются инде пластами известняка и шпата, даже местами засеяны зёрнами кремней, сердоликов, агатов, яшмы, порфира и гранита, без сомнения, ведущих свой род с Карпата. Впрочем, гранитные обломки, вероятно, другого, северного, происхождения, нередко в довольно больших массах серого и красного цветов попадаются местами и в пределах бывшей Виленской губернии, зарытые под сугробами песков. Также встречаются иногда пуддинги с кристаллами и разноцветным кварцем, похожие на драгоценные каменья; многочисленные окаменелые остатки морских животных, мадрепориты, миллепориты, тубиннопориты, в том числе особый род редких кораллов, известных под именем Готландских; наконец, заветный плод берегов Балтики, таинственный янтарь. Сверх того, по мере приближения к каменистому ложу Западной Двины, почва, скрепляясь более и более, уплотняется до форм глины и гипса, годных на штукатурку и на гончарное дело. Затем, единственную геологическую роскошь края составляют: турф, которым изобилуют многие из туземных болот, и более или менее обширные полосы чернозёма, рассеянные посреди песков и топей отрадными, благодетельными оазисами. Таково естественное образование и свойство страны, в главных чертах, очевидно, представляющей общей характер Балтийского Поморья, этого обширного болота, простирающегося через всю Северную Европу, почти на 30 градусов долготы, от Кале до Финского Залива.

Весьма натурально, что при таком неприветном и негостеприимном устройстве край этот не мог быть привлекателен для людей, и потому должен был заселяться медленно. Кто были первые пришельцы, углубившиеся в непроходимую чащу здешних лесов, достоверно неизвестно. Можно только с вероятностью предполагать, что это были передовые обширного племени Чудского, которое со времён, недоступных воспоминаниям истории, начало с высот Урала рассеиваться по неизмеримым равнинам Северо-Восточной Европы. К нему, кажется, принадлежали Тацитовы Фенны и Эстии, помещавшиеся на крайней известной тогда черте янтарного побережья Балтики. Впрочем, это первоначальное население едва ли проникало далеко вглубь средоземья, кроме разве по главным рекам, единственным вождям пришельцев во времена первобытные. Оттого оно и не имело прочного, существенного влияния на этнографическую физиономию края [5].

С первыми лучами достоверной истории является здесь туземным особый, примечательный народ, с разными местными наименованиями, которые все наконец слились в одно общее, вероятно, географического происхождения, имя «Литовцев» или, по-старинному, «Литвинов». Имя это, в своей первобытной географической форме «Литвы», в первый раз стало слышно не прежде XI века [6]. Но народ, при котором оно сохраняется доныне, без сомнения, пришёл сюда гораздо раньше. Учёные истощили все усилия, чтобы определить его происхождение; и, по обыкновению, кончили тем, что разбились на решительно противоположные, друг друга уничтожающие партии. Благонадёжнейшим указателем в этом тёмном деле должен быть, конечно, язык народа; а он представляет странную смесь, составленную, как и земля, которая им оглашается, из разнородных наносов. В языке Литовском очевидно лексическое присутствие всех сопредельных языков: Чудского, Тевтонского и, в особенности, Славянского [7]. Это отчасти оправдывает тех, которые и самый народ Литовский признают не самостоятельным племенем, а выродком, образовавшимся из смешения Чуди, Тевтонов и Славян; с другой стороны, даёт благовидность и тому мнению, которое предпочитает видеть в Литовцах искажённую отрасль одного коренного племени Славянского [8].

Впрочем, равно явственное присутствие иной, отдалённейшей географически стихии, именно Цельто-Латинской, присутствие преимущественно обнаруживающееся в синтаксической ткани языка Литовского, представляет весьма важное свидетельство в пользу туземных преданий о колонизации края с юга Европы, и именно из Италии: преданий, очевидно баснословных в подробностях, но могущих иметь связь с исторически известным движением Герулов на Север Европы в конце V века [9]. Как бы то ни было, Литовцы, с тех пор как показываются в истории, являются распространёнными на юго-восточном побережье Балтики от Фриш-Гаффа до Рижского Залива, наполняя бассейны Прегеля, Немана, Виндавы и Западной Двины, с обеими Аа, Курляндскою и Ливонскою. Наша древнейшая летопись знала их, в начала XII века, под четырьмя областными наименованиями: собственно Литвы, Зимголы, Корси и Летголы. «Зимгола», очевидно, была не что иное, как латинская Semigallia и Samogitia, немецкая Sammland и Schamaiten, польская Zmudz, происходящая от литовского «Shamaite» или «Ziemaiten», что означает вообще «низменность, удолье»: так называется и доныне большая часть прежде бывшей губернии Виленской. «Корсью», без сомнения, означалась нынешняя Курляндия, по-латышски «Kur-Semme», с присовокуплением северо-восточного угла Пруссии, конечно, до той болотистой заводи, которою поглощается Неман и которая до сих пор носит название Куриш-(Курского)-Гаффа. Имя «Летголы» явно принадлежит земле Латышей, по-латини Lettia и Lettonia, по-немецки Lettland, по-туземному «Lateechou - Semme», ныне заключающейся в пределах губернии Лифляндской, Витебской и даже отчасти Псковской. Затем, собственно под «Литвой» разумелись северные пределы бывших губерний Минской и Гродненской с областью Белостокскою, куда относились также и нынешняя Августовская Губерния Царства Польского с юго-восточною оконечностью Пруссии, жители которых известны были ещё под местными именами Галиндов, Судинов, Ятвягов, и другими многими. В тех же самых границах рассеяны и теперь остатки народа Литовского [10], сохранившего из всех своих прежних различий только два главные оттенка, обозначаемые двумя главными наречиями языка: Латышским и Жмудским. Это последнее наречие, которое называется также «Литовским» по преимуществу, есть господствующее в крае, о котором идёт теперь речь [11].

Впрочем, собственно в «Литве» им говорят уже очень не многие, и именно: одно селение в уезде Вилейском, принадлежавшем доселе к губернии Минской; несколько сёл в уездах Новогрудском и Слонимском прежде-бывшей губернии Гродненской; также некоторые сёла в Сокольском уезде упразднённой теперь Белостокской области. Главное местопребывание отличающегося им поколения составляет Самогития или земля Жмудская, заключающаяся в пределах бывшей губернии Виленской. Число всех принадлежащих к нему туземцев в рассматриваемом теперь крае, а следовательно, и во всей Российской Империи, может простираться в самом большем размере - до миллиона [12].

Неизвестно, с которого времени, но бесспорно издревле, ещё во мраках пред-исторических, народ Литовский получил здесь в соседи и в соперники великое племя Русское. Можно думать, что Руссы начали проникать сюда позднее Литовцев, основываясь на том, что при первом совместном появлении тех и других в истории, Литовцы являются данниками Руссов: это бывает обыкновенно следствием завоевательного вторжения могущественных пришельцев. Как бы то ни было, наша древняя летопись упоминает о поколениях неоспоримо Славянских, и притом конечно не иного племени, как Русского, которые, под именами Древлян, Дреговичей и Полочан, уже в X веке имели оседлые жилища в нынешнем Полесье, на окраинах губерний Гродненской и Минской. Вероятно, и вглубь их они простирались довольно далеко, по рекам, принадлежащим к бассейнам Днепра и Буга. Это доказывается географическою номенклатурою края, являющеюся в XI веке, на первых страницах туземной истории, с очевидными признаками происхождения Русского [13]. Самый Неман, и собственным своим именем, и именами главнейших притоков, изобличает также присутствие стихии Славянской, проникнувшей сюда до времён исторических; и эта стихия была конечно не иная, как Русская, оставившая по себе неизгладимый след в существующем доселе наименовании одного из Неманских устьев «Русью» [14]. Впрочем, достоверно известно, что в XVI веке народонаселение с языком и обычаями чисто Русскими находилось даже и за Неманом, в пределах нынешней Пруссии [15]. Много было в последствии обстоятельств, не только препятствовавших распространению, но и положительно действовавших на искоренение в здешнем крае элемента Русского. При всём том, он составляет доныне большинство туземного населения, почти исключительно господствуя в юго-восточной половине края, то есть в губерниях Минской и Гродненской по прежнему составу, равно - как в большей части бывшей области Белостокской и в южных уездах прежней губернии Виленской. Коротко сказать: вся здешняя населённость Славянская, за исключением горсти Поляков, занимающих самую малую частицу упразднённой Белостокской области в уезде Сокольском, есть чисто Русская, принадлежащая к так называемому Белорусскому поколению, тому самому, из которого составляется основное население губернии Могилёвской и большею частью Витебской, даже отчасти Смоленской и Черниговской. Это было причиною, что и во время владычества Польского, так враждебного всему Русскому, вся почти губерния Минская в прежнем объёме постоянно причислялась к Белой Руси: Rus Biala, Alba Russia; да и те уезды Минской губернии, которыесоставляли изъятие, именно расположенные в Полесье, с сопредельными уездами бывшей губернии Гродненской, назывались также Русью, только со странным прозвищем Чёрной: Rus Czarna, Nigra Russia [16]. И теперь ещё население Русское в здешнем крае простирается более чем до полутора миллиона, следовательно, почти вдвое против Литовцев, которых имя, благодаря частью прихоти случая, частью насилию произвола, приросло было ко всему краю, и теперь ещё, по крайней мере, для некоторых староверов, продолжает упорно при нём держаться [17].

Таким образом, этнографическая физиономия края, о котором идёт дело, отличается двойственностью хотя и не совсем противоположных, однако весьма различных народностей: Литовской и Русской. В рассуждении гражданственности, народность Литовская до сих пор стоит гораздо ниже, чем Русская. Здешний Литвин уступает даже своему единоплеменнику Латышу во всех отношениях. Христианство, принятое и сохраняемое им в форме католичества, не освободило его от невежества и суеверия времён первобытных. Чуждый почти совершенно умственного образования, он недалеко ушёл и на поприще житейского благоустройства. Вообще живёт он крайне бедно и неопрятно, в курной, грязной лачуге: весь наряд его состоит часто из куска голой овчины и грубых лаптей; в своих домашних орудиях и утварях, он обходится вовсе почти без железа; сбруей довольствуется мочальною и лыковою. Собственно Жмудин или Самогитец держит себя несколько лучше; но зато он гораздо невежественнее и суевернее Литвина. Нет никакого сравнения между Литовцами и Белоруссами; хотя надо сознаться, что и эти последние, особенно в здешнем крае, вследствие разных неблагоприятных обстоятельств, весьма далеко отстали от своих братьев, даже Малоруссов, не только Великороссиян.

Было, однако ж, время, когда стихия Русская, по-видимому, уступала здесь первенство стихии Литовской. Явление странное, до сих пор составляющее неразрешённую загадку в истории! Как могло случиться, что народ, не достигший и теперь ещё совершеннолетия, назад тому несколько веков возобладал над нацией, издревле имевшей перед ним во всех отношениях решительное преимущество?

Думать, что племя Литовское находится ныне в состоянии упадка, что прежде было оно могучее и богаче жизнью, значит или чрезмерное легковерие к басням, или намеренное, обдуманное упорство против истины. Несомненная, документальная история знает Литовцев не иначе, как дикарями. Звероловство было их единственным промыслом во времена язычества, состоявшего в самом грубом фетишизме, именно в обоготворении змей. Древнейшие города их, Вилькомир и Киернов, по свидетельству самых туземных сказок, были воздвигнуты пришельцами [18]. Есть предание, что в языческой Литве существовала могущественная иерархия, под верховным начальством таинственного Криве-Кривейто, имевшего свой первосвященнический престол в Ромове. Но и мифология Литовская, в которой главную роль играет Перкунас, очевидно, Перун [19], окружённый Зничем, Свенторогом, Земенником, Купалом, и самое имя Криве-Кривейто, так созвучное с наименованием Кривичей, поколения Славяно-Русского, дают основательный повод к заключению, что эта иерархия была также здесь не своя, но пришлая. Красноречивейшим выражением древнего самобытного состояния народности Литвинов было то, что они, с XI до XIII века, платили дань Русским - шкурами, лыками и банными вениками! [20]

Между тем, элемент Русский, с самого начала истории, является здесь если не с яркими успехами, то, по крайней мере, с положительным сочувствием, с живыми порывами к цивилизации. Во глубину туземных лесов и болот, он проникал с двух сторон, двумя путеводительными перешейками: во-первых, с северо-востока, между Западной Двины и Днепра; во-вторых, с юго-запада, между Припяти и Западного Буга. Там, уже в X веке существовало могущественное княжество Полоцко-Русское, простиравшееся, по меньшей мере, на всю губернию Минскую в её прежнем составе. Здесь, большая часть бывшей губернии Гродненской, с началом XI века, находилась в пределах обширной монархии Киево-Русской, составляя принадлежность уделов Волынских. С господством потомков С. Владимира, с той и с другой стороны начала водворяться здесь быстро и успешно цивилизация: размножились города; затеплились искры христианства [21]. К сожалению, в наших древних летописях история княжества Полоцкого прикрыта каким-то странным, едва ли не умышленным молчанием. Достопримечательная эпоха Всеслава, когда Полоцк сбирался стать средоточием всей земли Русской, грозил подавить собой и Киев и Новгород, была вместе блистательнейшею эпохою торжества Русских в Литве; но это свидетельствует только народная сага, сохранённая для нас известным «Словом о Полку Игореве». Княжества Волынские, впоследствии вошедшие в состав могущественной державы Галицкой, были в этом отношении несколько счастливее. О влиянии начала Русского на Литву чрез их посредство, сохранилось довольно воспоминаний и в летописях. Известно, что знаменитый князь Роман, гроза Ляхов и Угров, впрягал диких Литвинов в плуг и орал ими землю. Сын Романов, предприимчивый Даниил, чтобы возложить на себя венец «первого царя всей Руси», не нашёл приличнее места, как столицу древней Подляхии, Дрогичин, ныне упразднённый городок бывшей области Белостокской. В таких тесных связях находился рассматриваемый теперь край с общим историческим развитием могучей народности Русской во времена древние.

Но, к несчастью, юная жизнь Руси, так быстро и успешно раздвигаясь во внешнем объёме, с тем вместе изнуряла себя внутренно междоусобным соперничеством бесчисленных уделов. В этом пагубном разладе с самой собою, постигла её грозная буря Монгольская. Тогда расширительная сила её натурально должна была сократиться. И тут-то во глубине лесов и болот Литовских обнаружилось то особенное движение, которое имени Литвы неожиданно сообщило историческую значительность.

Принято и принимается до сих пор историками, что внезапное восстание Литовцев было сколько с одной стороны вызвано крайним ослабением сил Русских, столько, с другой, вынуждено тяжкою бедою, неожиданно обрушившеюся на них с Запада, в лице Рыцарей Немецких. В самом деле, два губительные полчища, в виде двух Орденов, Тевтонического и Меченосного, возмутили вдруг дикий покой их кровавою проповедью, возвещавшею им, во имя Евангелия, или конечное истребление или безусловное рабство. Оба они сомкнулись вскоре в одну непреодолимую силу. Бедным дикарям не оставалось другого спасения, кроме бегства. И вот они ринулись стремглав на Русь, которая в то самое время была постигнута не меньше губительным нашествием Монгольским; и потому не могла представить им должного сопротивления [22]. Роли тотчас же разменялись. Данники превратились в господ. Земля Русская стала землёй Литовской. Так обыкновенно изъясняется переворот, раздробивший было на целые веки пространство, издревле начавшее проникаться одною жизнью: жизнью Русскою!

Но полно, так ли это было действительно? Роман сплетён довольно искусно; но он находится в явном противоречии со всеми вещественными фактами, которых неподдельное свидетельство бесконечно достовернее всякой молвы, даже всякого документа, скреплённого всевозможными официальными ручательствами. Мнимое восстание Литовское не отозвалось никакими существенными переменами в самой Литве. Элемент Русский остался здесь неприкосновенным. В самую блистательную эпоху нового периода, который слывёт в истории Литовским, край сохранял физиономию вполне Русскую; в нём господствовало, как и прежде, всё Русское: и нравы, и язык, и вера. Народность собственно Литовская не подвинулась ни на шаг вперёд, осталась в прежней дикости и ничтожности. Торжество принадлежало только имени, но не народу Литовскому.

Что ж бы могло всё это значить? Без сомнения, то, что здесь и не произошло ничего нового, ничего особенного, кроме только перемены в княжеской династии. Так называемый период Литовский был, в сущности, не иное что, как период князей, не принадлежавших к роду С. Владимира, роду, с которым жизнь Русская, с самых первых минут своего исторического развития, слилась нераздельно, так что без него в собственных своих глазах переставала быть Русскою. В начале XIII века потомство С. Владимира исчезло с Русского Северо-Запада. И вот вся разгадка переворота, известного в истории под именем восстания и владычества Литовского.

В туземных сказаниях Литовских находится длинный ряд имён мелких князьков, владычествовавших в Литве с XI века, которые все по прямой линии производятся от баснословного Палемона, вождя колонистов, пришедших сюда из Италии. Эти имена большею частью носят на себе печать происхождения не-Русского [23]. Но весьма замечательно, что все соединяемые с ними воспоминания проникнуты духом Русским. Не только города, в которых эти князьки представляются владычествующими, но и те, которых основание им приписывается, являются с именами чисто Русскими [24]. В начале XIII века возникает между ними полу-историческое лицо Рингольда (ск. 1238), уже с титлом Великого Князя, имевшего столицу свою в Киернове, но державшего под своей верховной рукой не только весь рассматриваемый теперь край, включительно с Курляндией, но и самый Полоцк, даже будто бы и большую часть области Северской, от Стародуба до Карачева. Сын Рингольда, Миндовг или Мендовг, лицо уже вполне историческое, является на такой степени могущества, что Папа Александр IV признал в нём достойного соперника Даниилу Галицкому, перенесши на него титул и венец Короля Литовско-Русского (ок. 1255). С тех пор собственно начинается период Литовский, который, впрочем, по всем вещественным признакам, в сущности, оказывается не чем иным, как периодом возобладания Руси, остававшейся посреди Литвы в язычестве, над Русью, просвещённою христианством чрез потомков С. Владимира. Так понимали это и современники Русские, оставившие в летописях предания, что даже сам Миндовг, несмотря на своё не-Русское имя, был крови чисто Русской, что он происходил прямо и непосредственно от династии Полоцкой Изяславичей, следовательно, был даже крови С. Владимира, к сожалению, осквернённой случайным отпадением в язычество [25].

В самом деле, это факт, не подлежащий никакому сомнению, что христианство, принятое С. Владимиром из Царяграда в чистом свете Восточного Православия, весьма медленно распространялосьна Северо-Запад, вглубь лесов и болот Литовско-Русских. Неоспоримым доказательством тому служит резко замечательное обстоятельство, что здесь, внутри края, не могло утвердиться ни одной епископской кафедры, хотя между туземными князьями из потомков С. Владимира многие отличались и силою, и богатством, и набожностью [26]. Весьма было натурально, что между язычниками и христианами, несмотря на единоплеменность, возникла взаимная непримиримая ненависть: этому столько примеров представляет история. В пылу религиозного негодования, всего легче было христианской Руси отказаться от всякого родства с закоренелым, упорным язычеством. И вот, самым простым, естественным образом, языческая Русь слилась для ней в одну проклятую семью с поганой Литвою. Если род Миндовга был и точно от крови С. Владимира, то одного отступничества было уже слишком достаточно, чтоб отнять у него всякое право на имя Русское. Со своей стороны, язычники тем же платили христианам. Их вожди и не думали причитать себя в свойство с династией, враждебной древнему национальному суеверию. Права свои на независимую самостоятельность они основывали единственно на силе, поддерживалиоружием. Это ещё более должно было содействовать к утверждению разрыва в семействе Русском: особенно, когда с истреблением Юго-Западных Русских княжеств, главной представительницей рода Владимирова и с тем вместе единственно опорою христианской Руси осталась на Востоке ветвь Долгоруковичей, всегда бывшая в самых неприязненных отношениях к Западу Русскому [27]. Если Русь Западная в глазах своих восточных братьев прослыла Литвой; то и Восточная Русь, в свою очередь, стала чужою для братьев западных, под не менее неверным и не-национальным именем Москвы. Прозвища Литвинов и Москалей, облитые желчью религиозной антипатии и династического соперничества, довершили расторженность внутренно-единого народа Русского [28].

Впрочем, князья Литовские, даже и в язычестве, не только принимали титул князей Русских, но и были во всех отношениях Русскими. Великий Гедимин, соединивший весь Русский Запад в одну могущественную державу, величался так же, как и Миндовг, «Королём Литвы и Руси». Нет сомнения, что он, несмотря на своё не-Русское имя, был и языка Русского: это свидетельствуют построенные им города Троки и Вильно, которых названия очевидно не Литовские, но Русские [29]. Сын и преемник его могущества, славный Олгерд, отрекшись язычества, принял христианство в купели Восточного Православия, считавшегося по преимуществу «верою Русскою». Так поступали и прочие князья и старейшины края, переставая быть язычниками: все они крестились в «веру Русскую», тогда как настоящая Литва, при обращении, вынужденном насилием, поневоле отдала предпочтение католичеству, «вере Немцев и Ляхов» [30].

Итак, период собственно Литовский, в крае, о котором идёт теперь речь, был только особою главою одной и той же истории Русской. Разрыв, сначала династический и религиозный, конечно, должен был усиливаться по мере развития политического совмесничества между Литвой и Москвой, которых державцы равно присвояли себе заветное титло «обладателей всей Руси» [31]. Впрочем, это самое совместничество было в сущности не что иное, как выражение внутреннего национального единства, стремившегося к своему восстановлению. Дело шло только о том: где быть средоточию воссоединённой жизни Русской, в Москве или в Вильне; кому властвовать и править её судьбами, Долгоруковичам или Гедиминовичам? [32].

Характер анти-национальный, противу-Русский, начал сообщаться краю не прежде, как с рокового брака Ягайла и Ядвиги, положившего первое основание злополучному соединению Великого Княжества Литовско-Русского с Польшею. Но и тут потребны были целые полтора века и явных насилий и тайных козней, чтобы подавить и заглушить народное сознание, упорно отстаивавшее свою Русскую самостоятельность от чуждого ига Ляхов. Пока Великое Княжество Литовское, несмотря на династический союз с Польшей, сохраняло ещё отдельную бытность (1387-1447), титло особых самодержавных Князей, хотя и в одних лицах с избирательными Королями Польскими (1447-1569); до тех пор в нём крепко стояло начало Русское. Знаменитый Витольд, державший под своей рукой почти всю тогдашнюю Русь, был заклятым врагом Польши. Преемник Витольда, Свидригайло, родной брат Ягайла, предпочёл охотнее искать опоры своей независимости в Москве, чем пожертвовать ею Кракову. Даже и по утверждении Велико-Княжеского Литовского трона за потомством Ягайла, не только в народе, но и при дворе Виленском, господствовали и нравы, и законы, и дух, и язык Русские.

Уложение, изданное для Великого Княжества Сигисмундом I уже в 1529 году, явилось на языке Русском под именем «Статута Русского». В Вильне, несмотря на католичество державствующего Дома, имел свою кафедру православный Митрополит «всея Руси», и в большей части храмов до конца XVI века богослужение совершалось по-Русски, исповедниками «веры Русской». Изгнание языка Русского из государственного употребления началось после Люблинского Сейма (1569), при последнем из Ягайловичей, Сигизмунде II Августе. Систематическое угнетение веры Русской возникло ещё позже, при Сигизмунде III (1595-1632), несчастной жертве фанатизма, раздутого иезуитами.

За всем тем, стихия противу-Русская, политически Польская, религиозно Католическая, никогда не могла укорениться в рассматриваемом теперь крае. Народ остался во всей чистоте Русским, разумеется, за исключением коренных Литовцев, которые всё же не сделались Ляхами, но остались со своею собственною народностью. Изменило своему происхождению одно высшее сословие «панов», принимая постепенно и нравы, и язык, и веру, и цивилизацию Польскую. Массу народа тщетно ловили сетями Унии и теснили игом Конституции. Она осталась и остаётся доныне Русскою.

Впрочем, постоянное, больше чем двухвековое насилие, вооружённое всеми способами и внешнего и внутреннего угнетения, не могло не положить резких следов, по крайней мере, на поверхности народного и общественного быта в крае. Мало-помалу он получал организацию более и более общую с Польшею. Самодержавие верховной власти, основа жизни собственно Русской, уступило место своевольной, деспотической олигархии. Из дармоедов, толпившихся вокруг сильных магнатов, образовалась в несметном количестве праздная, мятежная шляхта. Города, бесполезно гордившиеся Магдебургским Правом, не могли развить в себе истинного национального гражданства: их подавляла с одной стороны необузданная аристократия, с другой - точила смертоносная язва жидовства. То же самое зло проникало и в мирную тишь сельской жизни, где ему представлялось гораздо более простора. Много выиграла Польша от Литвы, которая своим присоединением даровала ей вес и силу одной из первостепенных держав в Европе [33]; но Литва от Польши получила в награду только семена внутреннего раздора и внешнего изнеможения, религиозные вражды, политическую анархию, одним словом - всё, что только могло остановить народную и общественную жизнь на пути к развитию и совершенству.

В таком виде находился Северо-Западный Край древней Русской Земли, когда, наконец, пробил час его освобождения из-под чуждого ига; когда, благотворным водительством Промысла, суждено было ему возвратиться в родное, первобытное единство, под могучим скипетром Самодержцев Всероссийких. Это началось ещё в прошлом, но довершилось окончательно уже в нынешнем столетии.

Статья 2.

Три бывшие губернии: Минская, Виленская и Гродненская, воссоединились с Россиею между 1793 и 1795 годами. Сначала, вследствие трактата с существовавшим ещё остатком Королевства Польского (22 июля 1793), возвратилась в недра Империи губерния Минская; затем, трактат между Россиею, Австриею и Пруссиею, положивший конец бытию Польши (24 октября 1795), отдал России все остальные области, носившие ещё имя Великого Княжества Литовского, и из них-то составились бывшие губернии Гродненская и Виленская. Упразднённая ныне область Белостокская, быв давно отчислена от Литвы к Польше, в то время осталась за Пруссией: её воссоединение с Империей совершилось уже в 1807 году, вследствие мира Тильзитского.

С той же постепенностью присвоялась возвращённому краю административная организация, на общих основаниях порядка, господствующего в Империи. Губерния Минская получила своё образование в 1795 году, по силе указа 3 мая. В том же году, указом 14 декабря, учреждены были губернии Виленская и Слонимская (соответствующая бывшей Гродненской). Через год, указом 12 декабря 1796 года, эти последние соединены были в одну губернию, под наименованием Литовской; но, в 1802 году, снова возвратились к прежнему раздельному существованию, с именами губерний Литовско-Виленской и Литовско-Гродненской. Область Белостокская получила своё бывшее устройство в силу указа 17 июля 1808 года.

Губерния Минская составилась из существовавшего под Польшею воеводства Минского, с присовокуплением частиц от сопредельных воеводств Полоцкого, Виленского, Новогрудского и Брестского. По первоначальному образованию, ей дано было 13 уездов, приписанных к соответственному числу отчасти уже существовавших, отчасти вновь учреждённых городов, которые были следующие: Минск, Вилейка, Поставы, Докшицы, Дисна, Борисов, Игумен, Бобруйск, Мозыр, Давидгородок, Пинск, Несвиж и Слуцк.

Впоследствии, Несвиж, Давидгородок, Докшицы и Поставы, с упразднением их уездов, остались городами заштатными; место их занял город Речица, с приписанным к нему уездом.

В состав губернии Виленской вошло прежнее воеводство Виленское с большей частью воеводства Троцкого и всей областью Жмудской, существовавшей под владычеством Польши в виде особой провинции, или княжества (ducatus), разделявшегося на 28 поветов. Ей дано было 11 уездов, которым соответствовали следующие города: Вильно, Троки, Ковно, Россиены, Тельши, Шавли, Поневеж, Вилькомир, Браслав, Ошмяны и Свенцяны. Из них, два не сообщили своих имён зависящим от них уездам; именно: Поневеж, уезд которого остался с именем Упитского, и Свенцяны, которых уезд назывался Завилейским. В уезде Браславском, в течение времени, звание уездного города переносилось: сначала, с Браслава на Видзы (1808); потом, с Видз на местечко Езеровы, переименованное с тем вместе в Новоалександров (1836): это изменяло и наименования самого уезда, соответственно городам. В последнее время (1840), город Троки, с упразднением приписанного к нему уезда, остался было заштатным. Сверх того, от уезда Тельшевского, ещё в 1819 году, отчислено было местечко Поланген со своею округою к губернии Курляндской; потом, снова возвращено было Виленской губернии, в 1827 году; наконец, вследствие новых соображений, опять перешло в губернию Курляндскую, где и остаётся поныне.

Губернию Гродненскую образовали остатки воеводств Виленского, Троцкого, Новогрудского и Брестского, не вошедшие в состав сопредельных губерний. С самого начала она получила те же самые 8 уездов, которые оставались в ней доныне, приписанные к городам: Гродну, Лиде, Новогрудку, Слониму, Волковыйску, Пружанам, Кобрину и Бресту. Честь губернского города, первоначально назначавшаяся Слониму, утрачена им при соединении губернии с Виленскою: по восстановлении же её, постоянно утвердилась за Гродном.

Что касается до области Белостокской, то она составилась из Подляхии, существовавшей под Польшею в виде особого воеводства, называвшегося Подляским и Бельским (по городу Бельску). Это воеводство, за исключением небольшой частички, принадлежащей теперь к Августовской губернии Царства Польского, всё вошло в состав области, которая при самом учреждении получила 4 уезда, остававшиеся доныне, без всякого изменения, при городах: Белостоке, Соколке, Бельске и Дрогичине.

Стоит только бросить самый беглый взгляд на карту, чтобы удостовериться, как несоразмерно было это разделение края в отношении к пространству. Губерния Минская одна своим объёмом равнялась обеим остальным губерниям, включительно и с областью. В ней насчитывалось до 1900 кв. геогр. миль; тогда как губерния Виленская заключала в себе не более 1200, губерния Гродненская только 579, а область Белостокская всего-на-все до 160 миль. Эта последняя, значит, была меньше губернии Гродненской почти вчетверо, Виленской ввосьмеро, Минской чуть не вдвенадцатеро. Губерния Гродненская, в свою очередь, составляла меньше чем половину Виленской и меньше чем третью долю Минской.

На столь несоразмерных пространствах не могло быть соразмерно и количество народонаселения. По последним известиям, число жителей в губернии Виленской простиралось до 1.300.000, в губернии Минской не доходило и до 1.000.000, в губернии Гродненской едва составляло 700.000, в области же Белостокской, при всём относительном превосходстве её в рассуждении населённости, восходило только до 280.000 душ обоего пола. Следовательно, область Белостокская была вдвое малолюднее против губернии Гродненской, втрое против губернии Минской и больше чем вчетверо против губернии Виленской.

Такая несоразмерность разделения, в отношении и к пространству и к населённости, не могла не обратить на себя внимания Правительства. Ещё в 1838 году в Министерстве Внутренних Дел установилась мысль о необходимости возможно-уравнительного преобразования края: причём, первою и главною мерою естественно представилось упразднение области Белостокской, по её крайней малообъятности и малолюдности; потом, разделение губернии Виленской, далеко превосходившей все прочие своим населением. Мысль эта, в своём развитии, повела к разным соображениям и предначертаниям. Вместо области Белостокской, предполагалось из ней и из уездов губернии Гродненской учредить губернию, которой средоточие назначалось сначала в Бресте, потом в Гродне, наконец в Белостоке. Губернии, отделяемой от Виленской, предназначался главный город в Россиенах, по уважению центральности местоположения. Ближайшие соображения показали неудобство всех этих предначертаний и несоответственность их с существенною целью преобразования, состоявшею в том, чтобы посредством уравнения административных разделений облегчить самую администрацию и привести в возможную сообразность с местными потребностями и условиями края. В правах на звание губернского города, Белосток должен был уступить Гродну, кроме исторического старейшинства, по многочисленным статистическим уважениям: по превосходству народонаселения, по выгодам положения на одной из главных рек края, по обилию средств к народному продовольствию, к развитию промышленности и торговли, и происходящих отсюда способов к удержанию первенства во всех отношениях над Белостоком, где многое, существующее уже в Гродне, требует ещё созидания и устройства. Что касается до города Россиен, то его удаление от всех главных путей сообщения в крае, не представляя никаких надежд, чтобы промышленность и торговля, ныне почти вовсе не существующие, могли и впоследствии развиться до степени, соответствующей значению и потребностям губернского города, решило отдать предпочтение пред ним Ковну: городу, который и в нынешнем своём состоянии далеко превышает во всех отношениях не только Россиены, но и все прочие уездные города бывшей губернии Виленской. По установлении таким образом приличных центров для двух губерний, одной совершенно новой, другой - совместившей в себе две отдельные дотоле администрации, губернскую и областную, оставалось только соразмерить с ними две остававшиеся при старых центрах губернии; что и совершено распределением, изображённым в Высочайшем указе, данном Правительствующему Сенату 18 декабря прошлого 1842 года.

Положение края, в настоящем обновлённом виде, есть следующее.

ГУБЕРНИЯ МИНСКАЯ.

Состав губернии Минской уменьшился двумя уездами, Дисненским и Вилейским, которые перешли от ней в губернию Виленскую; но зато с другой стороны увеличился присовокуплением уезда Новогрудского, отчисленного к ней от бывшей губернии Гродненской. В этом новом объёме, губерния Минская получила населения до 422.000 душ мужеского пола, на пространстве около 69.000 квадр. вер. To есть: весьма уменьшась в пространстве, заключавшем в себе прежде до 94,000 квадр. вер., она не потерпела значительного изменения относительно населённости, которая в ней и прежде простиралась до 356.668 душ мужеского пола, в одном податном сословии, исчисленном последнею ревизиею.

И в теперешнем составе губерния Минская сохранила свой прежний физический характер: осталась, как и была, страной лесов и болот. В отношении гидрографическом, она потерпела замечательную перемену в том, что совсем отстранилась от бассейна Западной Двины, с которою прежде находилась в непосредственном соприкосновении. Равным образом, она потеряла почти совершенно реку Вилию, которая прежде находилась в её пределах. Взамен она приобрела большую часть верховьев Немана, чем сколько имела доныне. Несмотря на то, в настоящее время, гораздо больше, чем прежде, она осталась почти в исключительной зависимости бассейна Днепровского, по юго-восточную сторону черты, разделяющей воды Балтики от вод Чёрного Моря. Каналы Огинский и Березинский, соединяющие оба эти моря, один через Неман и Припять, другой через Березину и Западную Двину, не вышли и теперь из её пределов.

Относительно характера народонаселения губерния Минская, в настоящем виде, не подверглась также существенному изменению. Уступив малый остаток Литовского племени, принадлежавший к её составу в одном селении Вилейского уезда, она приобрела взамен одно такое же селение, находившееся в пределах уезда Новогрудского. Этот последний уезд своим присоединением увеличил в ней число Татар, потомков колоний, выведенных из Золотой Орды ещё Витольдом; впрочем, увеличил весьма незначительно. Вообще, губерния Минская остаётся теперь, как и прежде, почти сплошь Русскою.

Нынешнее устройство дало губернии Минской 9 уездов, которым соответствуют следующие соимённые города:

1. Минск, главный город губернии, отодвинувшейся теперь в северо-западный её угол, находится при реке Свислочи, впадающей в Березину. Он принадлежит к древнейшим городам края, и известен с начала XII века в качестве столицы удельного княжества династии и системы Полоцкой. В наших летописях особенную роль играет Глеб, сын знаменитого Всеслава Полоцкого, княживший в Минске с 1101 по 1116 год. Он отстаивал мужественно свою независимость от князей системы и династии Киевской; но не мог удержаться против сил, предводительствуемых храбрым Владимиром Мономахом, который, наконец, взял его самого в плен и привёл в Киев, где Глеб и скончался в 1119 году. Его владычеству подлежала уже большая часть пространства, находящегося между Припятью и Западной Двиной: в том числе существовавшие уже в то время города Друцк, Вячеславль, Орша и Копыс, выходящие ныне из пределов губернии Минской. На север Глеб с братьями проникал до Зимголы или Семигалии, которая платила дань Князьям Полоцким, но в 1106 году отразила нападение Всеславичей в кровопролитной битве. Глеб сверх того отличался благочестивою набожностью. Несмотря на фамильную вражду с Князьями Киевскими, он был усердным чтителем и щедрым вкладчиком знаменитого монастыря Печерского в Киеве, который получил от него самого 600 гривен серебра, да 100 гривен серебра и 50 золота, кроме сёл «с челядью и со всем», от его вдовы, завещавшей и погребсти себя в том монастыре, «в головах у С. Феодосия». Последний Князь Минский от рода С. Владимира, упоминаемый в летописях, был Феодор Святославич, приезжавший около 1326 года в Новгород, послом от Гедимина. Впоследствии, во время периода Литовского и Польского, Минск был главным городом воеводства, наиобширнейшего пространством во всей Литве. В нём находились тогда Воевода, Кастеллан и Староста; также собирался Земский Сейм. Сверх того, в нём держался Главный Трибунал Литовский, попеременно с Новогрудком, после Вильны. Вообще, он считался в Литве вторым городом за Вильною. К России он возвращался ещё в 1656 году; но окончательно присоединён в 1793 году, и с 1795 года постоянно носит звание губернского города. В настоящее время в Минске считается всех жителей 23.602, в том числе мужеского пола 10.828, женского 12.774: из них нет ни одного почётного гражданина; к купечеству принадлежат: по первой гильдии 15, по второй 25, по третьей 198 душ мужеского пола. Домов находится 1333, из которых 314 каменных. Фабрик и заводов насчитывается до 17. Лавок 235. Городские доходы простирались, в 1841 году, до 20.500 р. 25 к.; на 1842 год предположено было к сбору 19.944 р. 37 к. сер. Число благотворительных заведений простирается до 7. Из заведений учебных, в 1841 году, существовали: Губернская Гимназия, имевшая 368 учащихся с 17 учителями, и при ней Четырёхклассное Отделение, в котором считалось 187 учащихся и 8 учителей; также Образцовый Девичий Пансион со 101 воспитанницею при 10 учителях, и два частные, в которых находится до 130 воспитанниц с 12 учителями. Сверх того, в Минске, кафедре Православного Архиепископа и Епископа Римско-Католического, находятся две Духовные Семинарии: Православная, в которой на 1841 год было 170 учащихся с 7 наставниками, и Римско-Католическая, в которой считалось 20 воспитанников при 4 учителях.

2. Борисов, на восток от Минска, расстоянием в 74 верстах, при реке Березине. Город также древний, которого основание Стрыйковский приписывает князю династии Литовской Борису Гинвиловичу, но который, по нашим летописям, существовал задолго до периода Литовского, именно ещё в 1127 году, и потому весьма правдоподобно мог получить и начало и имя своё от Бориса, сына Всеславова, как уверял Татищев, конечно, не без основания. Во время владычества Польского, Борисов, снабжённый двумя замками, имел значение крепости, охраняемой сильным гарнизоном. Он числился тогда в Оршанском повете воеводства прежде Витебского, потом Минского. Городские права дарованы были ему ещё в XVI веке привиллегией короля Сигизмунда-Августа (10 августа 1563), потом подтверждены привиллегиями королей Стефана-Батория (1577), Сигизмунда III (1595), Владислава IV (1640), наконец последнего короля Станислава-Августа (19 июня 1792). Впрочем, до самого присоединения к России, он считался принадлежностью староства Борисовского, находившегося в ленном владении князей сначала Огинских, потом Радзивилов, и уже в 1797 году получил совершенную свободу, отчисленный от староства, которое, за исключением города, утверждено было вечно и потомственно за бывшим Воеводою Виленским князем Михаилом Радзивилом. Ныне в Борисове считается жителей 5839, в том числе мужеского пола 2316, женского 3523. Домов всех 468, и из них только 1 каменный. Положение Борисова при Березине, находящейся в соединении с Днепром (непосредственно) и с Западною Двиною (посредством канала), представляет важные выгоды в торговом отношении. В настоящее время проходит мимо него лесу, сплавливаемого к портам Рижскому и Николаевскому, ежегодно на сумму до 900.000 руб., приходит одной соли на сумму до 800.000 руб. асс. Но город не извлекает отсюда больших польз собственно для себя; по той причине, что пристань, в которой останавливаются суда и складывается соль, находится на другой стороне реки, принадлежащей не городу, но уезду. Собственно городская торговля ограничивается мелочами, и имеет ежегодного оборота не более как на 20.000 руб. сер. Всего купечества считается в городе: по второй гильдии 20, по третьей 36 душ мужеского пола. Фабрик и заводов показывается только 2. Лавок 44. Ремесленная промышленность состоит из 4 христианских и 2 еврейских цехов, в которых, на 1840 год, считалось: в первых 14, во вторых 85 местных мастеров. Городские доходы, в 1841 году, простирались до 3.397 руб. 51 коп.; на 1842 год, были сокращены до 2.530 руб. 24 коп. серебр.

Из благотворительных заведений существует 1 Городская Больница. Училище также 1, Приходское.

3. Игумен, к югу от Борисова, в 63 верстах от Минска, на реке Игуменке, впадающей через реку Волму в Свислочь. В звание города он возведён первоначально из столовых маетностей Епископа Виленского, при учреждении губернии Минской. Теперь в Игумене находится всех жителей 1713, из них 792 мужчины и 921 женщина. Домов считается 277, в том числе 1 каменный. Число купцов ограничивается: 6 по второй, 3 по третьей гильдии. Фабрик и заводов показывается 1. Лавок 24. Городские доходы в 1841 году составляли 784 р. 21 к.; на 1842 год предположены к сокращению до 612 р. 71 к. сер. Благотворительное заведение 1. Училище также 1, Приходское.

4. Бобруйск, к юго-востоку от Игумена, во 161 версте от Минска, при слиянии речки Бобруйки с Березиною. Знаменитый ныне своею колоссальною крепостью, этот город имел замок ещё в XVI веке; впрочем, до присоединения к России он носил только звание местечка. В настоящее время народонаселение Бобруйска простирается до 5701 души, из которых 3063 мужеских и 2638 женских. Домов в городе считается 865, в том числе только 2 каменные, находящиеся внутри крепости. Благодаря выгодному положению при Березине и при четырёх почтовых трактах, а также и соседству крепости, город не совсем чужд промышленности и торговли. В нём насчитываются: 4 почётных гражданина, и купцов 10 по первой, 26 по второй, 336 по третьей гильдии. Собственно городская торговля довольно значительна; годовой оборот её простирается до 400.000 р. сер. Лавок всех 97. Зато фабрик и заводов нет вовсе: был только один сахарный завод, которого строения остаются, но сам он давно находится без действия. Цехов ремесленничьих 6, в которых, по известиям 1840 года, считалось хозяев 87, подмастерьев 19, учеников или работников 50. Городские доходы в 1841 году простирались до 4.045 руб. 14 к.; на 1842 год предположены к сбору 3.806 р. 33 к. сер. Благотворительных заведений вовсе не показывается. Училищ 2: Уездное и Приходское; сверх того, есть частный Девичий Пансион, в котором к 1842 году находилось 24 воспитанницы с двумя учителями.

5. Речица, на Днепре, в юго-восточном углу губернии, расстоянием от Минска в 235 верстах. Город этот, несмотря на выгоды положения при столь важной реке, как Днепр, до сих пор весьма слабо оправдывает своё городское значение, которое впрочем и получил позже всех в губернии. Жителей считается в нем 3312, в том числе мужеского пола 1673, женского 1639: из них, в купечестве числится только 29 мужских душ, по третьей гильдии; есть, впрочем, 1 почётный гражданин. Домов всех 453, и между ними 2 каменные. Лавок только 34. Фабрик и заводов нет вовсе. Цехи не устроены; ремесленников же вообще, в 1840 году, было налицо до 29. Доходы города в 1841 году составляли довольно значительную сумму в 6157 р. 50 к.; но на 1842 год эта сумма низведена до 3762 р. 21 к. сер. Из благотворительных заведений существует 1 Городская Больница. Училище также 1, Приходское.

6. Мозыр, к западу от Речицы, на реке Припяти, верстах в 70 от Днепра по прямому направлению, в 346 верстах от Минска. Это старинный город, принадлежавший к древней области Туровской, в главной зависимости от Киева. Об нём упоминается под 1155 годом, когда Юрий Долгорукий, в качестве Великого Князя Киевского, отдал его своему союзнику Святославу Ольговичу. Впоследствии, под владычеством Польским, он был главным городом повета, носившего его имя; в нём держались Сеймики и имел местопребывание Староста. Следы прежней значительности его остались в старом замке, который сохраняется доныне. Теперь, Мозыр имеет в себе 3868 жителей, в том числе 1864 мужеского, 2004 женского пола: из них, числится в купечестве 30 душ мужеского пола, по третьей гильдии. Домов в городе всего-на-все 162, из которых 3 каменные. Фабрик и заводов показывается 1. Лавок считается до 45. Городские доходы в 1841 году простирались до 7731 р. 56 к.; на 1842 год предполагались к возвышению до 7908 р. 7 к. сер. Благотворительное заведение 1. Училищ 2: Уездное и Приходское.

7. Пинск, в юго-западном углу губернии, в прямом направлении к западу от Мозыра, расстоянием от Минска в 252 верстах, при слиянии реки Струмена с Пиною, впадающей потом в Припять. Он находится в самой средине Полесья, окружённый морем болот, которые и называются Пинскими. В летописях, имя его встречается уже в XI веке, когда он составлял принадлежность области Туровской. Впоследствии, в продолжение XII и XIII века, он имел своих особых Князей, рода Святополка-Михаила Изяславича, из которых последний, упоминаемый в летописях, был Юрий Владимирович, княживший около 1289 года. Под владычеством Польским, он принадлежал к воеводству Брестскому, имел свой повет, и был местом собрания Сеймиков и резиденциею Старосты. В нём также имели свою кафедру Православные Епископы Туровские, принявшие потом Унию. Сверх того, в последнее время, он славился знаменитою Иезуитскою Коллеггиею, которой великолепные здания обращены теперь в православную обитель. Права и вольности города дарованы были ему Королём Стефаном Баторием (20 января 1581), потом утверждены Королями Сигизмундом III (15 июня 1589), Владиславом IV (21 марта 1633), Яном-Казимиром (31 декабря 1650), наконец Станиславом-Августом (1 июля 1789). Несмотря на своё, по-видимому, уединение во глубине лесов и болот, Пинск весьма важен, как средоточное звено сообщений между Севером и Югом Русского Запада, через непроходимую глубь Полесья. Это развило в нём издавна торговую промышленность, которая ещё более распространилась co времени открытия Канала Огинского, приведшего Припять в сообщение с системой Немана. В настоящее время, Пинск имеет 6816 жителей, в том числе мужеского пола 3151, женского 3665: из них, 1 почётный гражданин, и купцов 5 по второй, 113 по третьей гильдии. Торговля производится частью и сухопутно, посредством почтового тракта, пролегающего через Пинск из Минска в губернии Юго-Западные; но главным образом идёт она водою. Ежегодно приходит в Пинск: от 100 до 120 байдаков, поднимающих грузу от 8 до 12.000 пуд; от 60 до 70 барок, с грузом от 2 до 3000 пуд; от 200 до 250 дубов, с грузом от 2 до 300 пуд; около 500 лодок, с грузом во 100 пуд; наконец, до 6000 плотов, привозящих дерева строевого до 4000, дровяного до 60.000 колод. Байдаки, идущие Днепром из Кременчуга, доставляют одной соли около 1.200.000 пуд, которая вся разгружается в Пинске, а отсюда, уже на меньших судах или сухопутно, развозится во все окрестные стороны. На барках, дубах и лодках привозится: железа и железных изделий до 300.000 пуд, стекла листового до 1500 ящиков, смолы и дёгтя до 30.000 ведер, свеч сальных до 4000 пуд, табаку в листах до 100.000 пуд. Сухопутно Пинск ежегодно получает: хлеба в зерне до 200.000 пуд, водки до 300.000 ведер, сухих фруктов до 25.000 пуд, воску до 4000 пуд, сельдей до 300 бочонков, сахару до 600 пуд, сукна и других товаров на сумму до 100.000 руб. сер. Вообще, годовой оборот торговли простирается до суммы в 8.000.000 руб. сер. Впрочем, вся эта торговля ограничивается приёмом и передачею товаров, которые из Пинска отсылаются даже и за границу, в Австрию и Пруссию. В самом городе торговля, производимая 185 лавками, питается также одними привозными товарами. Собственной, домашней производительности у города почти нет. В графе заводов и фабрик значились в нём на 1840 год только: 1 пивоварня и 1 квасоварня, 2 котлярни, то есть заведения для делания медной посуды на винокурение, 20 кузниц и 5 кожевень: последние держатся старинного славою юфтяного производства, некогда делавшего Пинск знаменитым по всей Польше; но славу эту поддерживают теперь слабо. Цехов в городе считается 12, и в них одних мастеров до 272; впрочем, производство их ограничивается только удовлетворением местных нужд, которые, по преобладанию в городском народонаселении Евреев, не простираются далеко. Вообще, неприхотливость городских жителей видна из того, что в числе 1012 домов, находящихся в городе, только 6 каменных, из которых обывателям принадлежат 4. Доходы города, сравнительно с обширностью торговли, весьма незначительны: в 1841 году они простирались до 7522 руб. 19 к.; на 1842 год предположены к сбору 7436 р. 18 к. сер. Из благотворительных заведений, город имеет 1 Больницу и 1 Богадельню (устроенную исключительно для мещан православного исповедания); сверх того, содержатся 3 небольшие Гошпиталя от Ксендзов Францисканов, Доминиканов и Коммунистов, да 2 от Еврейских Кагалов. Училищ в Пинске 2: Уездное и Приходское.

8. Слуцк, к северо-востоку от Пинска, расстоянием от губернского города во 170 верстах, на реке Случи, впадающей в Припять. Город древний, упоминающийся в летописях с начала XII века, и имевший своих особых Удельных Князей, из дома иногда Полоцкого, иногда Киевского. Во время периода Литовского, Слуцк достался в удел князьям Олелковичам, потомкам Олелка-Александра Владимировича, внука Олгердова, из которых сам Олелко и сын его Симеон были вместе Удельными Князьями Киевскими, под рукой Великих Князей Литовских: оба они были пламенные ревнители Восточного Православия, в особенности князь Симеон, ознаменовавший себя воссозданием знаменитой великой церкви Успения Божией Матери в Киево-Печерской Лавре, остававшейся дотоле в развалинах после нашествия Батыева. Брак последней в роде Олелковичей княжны Софии с Яном Радзивилом, перевёл княжество Слуцкое во владение могущественной фамилии Радзивилов, включительно с городом. Слуцк, и под владычеством Польским, оставался верно преданным древнему праотеческому благоверию: имел, кроме многих церквей, два православные монастыря, мужской и женский. Сверх того, были в нём кирки для Лютеран и Реформатов, с замечательными при них училищами. Ныне Слуцк считает в себе до 6859 жителей, из которых к мужескому полу принадлежат 3394, к женскому 3465: между ними, находится одних дворян до 353 душ обоего пола; купцов числится 2 по первой и 40 по третьей гильдии; есть даже 1 почётный гражданин. Домов в городе 905, в том числе 10 каменных. Фабрик и заводов нет. Но лавок считается 119. Городские доходы в 1841 году простирались до 2641 р. 78 к.; на 1842 год до 2499 р. 49 к. сер. Благотворительных заведений нет. Но из учебных заведений, кроме Уездного Училища, существует Гимназия, в которой, на 1841 год, находилось 287 учащихся с 19 учителями.

9. Новогрудок, к северо-западу от Слуцка, во 105 верстах расстояния от Минска. Происхождение этого города, который в летописях зовётся чисто по-Русски «Новгородком» и «Новгородом», скрывается во мраке старины; известно только, что он существовал уже в начале XIII столетия. По сказанию Стрыйковского, разорённый Татарами во время нашествия Батыева, он достался во власть Эрдивилу, сыну Монтвила, Князя Жмудского, который и утвердил в нём столицу для себя и для своих потомков, с титлом Князей Новгородских. Достоверно, что Миндовг, в 1293 году, венчался в нём в Короли«Литвы и Руси»; это показывает, что он в то время был действительно главным местом в крае. Впрочем, Миндовг должен был вскоре потом уступить его славному Даниилу Галицкому, сопернику своему в притязаниях на венец Королевский, сын которого Роман и сделался Удельным Княсем Новгородка вместе со Слонимом и Волковыйском. Сын Миндовга, Воишелг, выгнав Романа, сам воцарился в Новгородке; но впоследствии, приняв иноческий сан по чину Православной Церкви, отдал все свои владения, в том числе и Новгородок, другому сыну Даниила, зятю своему, Шварну. К сожалению, преждевременная смерть Шварна передала снова наследие Воишелга язычнику Тройдену. С тех пор, кажется, Новгородок не возвращался уже под власть Князей Русских крови С. Владимира. Равным образом, не возвращал он и прежнего столичного значения; впрочем, постоянно считался первым в области, сохранявшей отдельное наименование Чёрной Руси. Kpoме того, во всё время владычества Польского, был он главным городом воеводства, называвшегося по нём Новогрудским, и вследствие того местопребыванием Воеводы, также Старосты и Кастеллана. В нём находился Земский Суд; сверх того, как уже было замечено, держался, поочерёдно с Минском, главный Литовский Трибунал, переносимый из Вильны. Замечательно ещё, что здесь, попеременно с Вильною, имели пребывание православные Митрополиты Киевские, по отделении их от Московских: самое отделение это совершилось также здесь, вследствие Собора Западно-Русских Епископов, держанного в 1415 году по настоянию Витольда. Всё это свидетельствует, что Новгородок был в крае средоточием народности собственно Русской. В настоящее время, состояние города далеко не соответствует прежнему его значению. Всех жителей в Новогрудке считается не более 3673, в том числе мужеского пола 2325, женского 1348. Промышленности производительной нет вовсе никакой. Самая торговля малозначительна: в городе находится до 92 лавок; но купцов всего-на-все числится 7, по третьей гильдии. Городские доходы в 1841 году состояли из 5041 р. 57 к.; на 1842 год предположены были к сбору 3771 р. 73 к. сер. Благотворительность ограничивается 1 Больницею и 1 Богадельнею. Впрочем, есть некоторые следы, показывающие если не продолжение, то, по крайней мере, воспоминания и привычки гражданственности. Из 455 домов, составляющих нынешний город, 12 каменных. При народонаселении, так незначительном, Новогрудок имеет 4 училища, в которых на 1841 год считалось учащихся обоего пола до 145. Между жителями Новогрудка есть Татары, имеющие свою мечеть.

Кроме исчисленных, в нынешнем объёме губернии остался некогда предназначавшийся быть уездным, но теперь находящийся вне штата, в пределах уезда Слуцкого, город Несвиж. Он лежит в 65 верстах от Слуцка на реке Липе, впадающей в Неман. Здесь фамилия Радзивилов, которой владения раскидывались вокруг на огромное пространство по всем направлениям, имела свою резиденцию в великолепном замке, ныне преданном запустению: наши князья Несвижские, ветвь Радзивилов, отсюда заимствовали своё начало и имя. Древние укрепления Несвижа были разрушены ещё Шведами, в 1706 году: но они могли и после дать убежище знаменитому Карлу Радзивилу, Великому Гетману Литовскому, который во время смут 1772 года долго и упорно в них держался. Ныне, в Несвиже считается 4230 жителей обоего пола, в том числе дворян до 80; домов всех 212, и из них 20 каменных. По значительности своей, он имеет особого Земского Заседателя. Достойно примечания, что наша Императорская Публичная Библиотека значительную часть своих сокровищ заимствовала из Несвижа. Другой, бывший также несколько времени уездным, заштатный городок Докшицы, находится в Борисовском уезде, при реке Березине, во 105 верстах от Борисова. В нём обоего пола жителей до 1966; домов 194, в том числе 1 каменный.

Что касается до Давидгородка, тоже некогда пользовавшегося значением уездного города, то он существует теперь в звании местечка, в уезде Мозырском, на реке Горыни, впадающей в Припять, в 154 верстах [от] Мозыра. Жителей обоего пола считается в нем до 1461; домов 522.

Неподалёку от Давидгородка, в том же Мозырском уезде (расстоянием от Мозыра во 138 верстах), на самой Припяти, ещё сохраняется, со скромным именем простого местечка, древний Туров, некогда средоточие обширной области Туровской, столица Удельных Князей и кафедра Православных Епископов. В нём теперь жителей обоего пола считается до 2076, в том числе 382 помещичьих; домов всех 319.

Местечко Заслав, в Минском уезде (расстоянием от Минска в 21 версте), есть остаток древнего города «Изяславля», построенного С. Владимиром для сына своего Изяслава, родоначальника династии Полоцкой. В продолжение XII века он имел своих Удельных Князей, из потомков Изяславовых. Ныне в нём жителей обоего пола только 182; домов 22.

Также остатки древних удельных городов существуют в нынешних местечках: Логойске или Логожске, в уезде Борисовском (расстоянием от Борисова в 56 верстах, на реке Гойне, впадающей в Березину, ныне только с 359 жителями обоего пола); Брагине или Брягине, в Речицком уезде (во 163 верстах от Речицы, с народонаселением обоего пола до 2661 души); Городле или Городне, уезда Пинского (между Стырем и Горынью, расстоянием от Пинска в 66 верстах, с жителями обоего пола до 960 душ); Клецке или Клеческе Слуцкого уезда (расстоянием от Слуцка в 64 верстах, ныне с 270 обоего пола жителей). Все они упоминаются в начале XII века, принадлежа первый к системе княжеств Полоцких, три последние к княжествам системы Киевской.

Прочие замечательнейшие местечка в губернии, народонаселение коих простирается выше 500 душ обоего пола, суть следующие: а) в уезде Минском: Кайданов (1551), Дубровы (1519), Свержень (1264), Раков (1089), Ивенец (765); б) в уезде Борисовском: Холопеничи (640); в) в уезде Игуменском: Могильно (714), Полонное (681), Блонье (643), Погост (512), Узляны (512), Дукара (508); г) в уезде Бобруйском: Глуск (3322), Уречье (842), Любань (652), Любоничи (571); д) в уезде Речицком: Горваль (1201), Хойничи (1195), Каленковичи (1071), Холмичь (1021), Юревичи (942), Наровля (761); е) в уезде Мозырском: Петриков (1443), Лaxвa (771), Копаткевичи (692), Скригалов (664); ж) в уезде Пинском: Кожангородок (1017), Логишин (961), Любешов (960), Столин (837), Нобель (688); з) в уезде Слуцком: Копылье (1795), Ляховичи (2402), Семежов (1373), Сторобин (1139), Романов (889), Цимковичи (658), Греск (572); и) в уезде Новогрудском: Мир (2161), Стволовичи (778), Цирин (651), Любчь (515).

ГУБЕРНИЯ ГРОДНЕНСКАЯ

В настоящем виде, губерния Гродненская, потеряв из прежнего состава два уезда, Новогрудский и Лидский, взамен их приобрела всю бывшую область Белостокскую. Это уравновесило её потерю, так что она сохранила почти тот же объём, с тем же количеством народонаселения. В ней заключается теперь около 375.000 душ мужеского пола, на пространстве 34.000 квадр. вёрст.

Физический характер губернии чрез то получил более разнообразия. В Белостокской области она приобрела кряж больше просохлый и отверделый, представляющий значительную отмену от тех уездов, которые остались в большем или меньшем соприкосновении с Полесьем. Двинувшись предпочтительно к западу, она вошла в ближайшую связь с системой вод Западно-Бужских: именно присвоила себе большую часть самого Буга и главного притока её Нарева или Нарвы. Неман остался в её пределах гораздо меньшею частью.

Народонаселение губернии осталось почти неизменно в своём качестве. То, что потеряла она из остатков племени Литовского в уездах Лидском и Новогрудском, вознаграждено ей северными пределами области Белостокской. Отошли от ней колонии Татарские в Новогрудском уезде; взамен присоединилась горсть Поляков в уезде Сокольском. Впрочем, губерния остаётся, как и была, под решительным преобладанием элемента Русского.

Так как в бывшей области Белостокской, с упразднением её, упразднился ещё и уезд Дрогичинский, то нынешняя губерния Гродненская заключает в себе 9 уездов, которым соответствующие города суть следующие:

1. Гродно, губернский город, остающийся, как и прежде, на самом краю губернии. Лежит он на реке Немане, при впадении в него речки Городничанки. Стрыйковский приписывает создание Гродна Эрдивилу, современнику нашествия Батыева. Но самое имя его, которое в летописях пишется «Городень» и «Городня», представляет несомненное доказательство, что он должен быть происхождения Русского. Первое упоминовение об нём встречается ещё в XII веке, когда он, около 1182 года, был опустошён пожаром. В 1259 году, знаменитый Даниил Галицкий отнял силою Городень у Миндовга. Он возвратился опять под власть Тройдена, который около 1276 года дал в нём убежище Пруссам, вытесненным из своих жилищ Тевтоническим Орденом: и эти Пруссы, в следующем 1277 году, отстояли город от покушения Князей Галицких возвратить его снова под своё владычество. В 1283 году взят он был Рыцарями Тевтонического Ордена, которые, не удержавшись в нём, подступали к нему и впоследствии, именно в 1306 году, но безуспешно. Оставшись навсегда за Литвой, Гродно обращал на себя особенное внимание Королей Польских: Стефан Баторий соорудил в нём крепкий замок, в котором и скончался; Сигизмунд III украсил мостом через Неман, в свое время возбуждавшим удивление; Август III и Станислав-Август снабдили многими другими украшениями. В последние времена владычества Польского, значительность Гродна возвышалась особливо тем, что в нём собирался, по очереди третий, Государственный Сейм: чести этой он удостоился в первый раз в 1678 году. Замечательно, что Сейм 1795 года, которым утверждён второй раздел Польши, был держан в Гродно. Здесь же, спустя два года, последний Король Станислав-Август подписал (25 ноября 1795 года) акт отречения своего от престола и тем положил конец существованию Королевства Польского. Впрочем, Гродно, во всё это время, был только поветовым городом воеводства Трокского: в нём имел постоянное пребывание Земский Суд, держались Сеймики и жил Староста. Стихия Русская, несмотря на раннее отторжение города из-под державы собственно Русской, укоренена была в нём очень глубоко, и держалась весьма долго. Нынешний православный собор, посвящённый С. Софии, сооружён был ревнителями древнего благочестия ещё в 1500 году. Равным образом, издревле существовали в нём два православные монастыря, мужеский и женский. Относительно внутреннего и внешнего благосостояния, Гродно считался вторым городом в крае после Вильны. Великий Князь Литовский Александр в 1496 году и Королева Бона в 1540 году снабдили его многими значительными привиллегиями. Но должно сознаться, что город слишком мало воспользовался выгодами, которые предоставляли ему как эти привиллегии, так ещё более выгоды счастливого приречного местоположения. В настоящее время считается в Гродне всех жителей 16.634, в том числе мужеского пола 9789, женского 6849. Домов имеет он 997, и из них 120 каменных. Промышленность развита в гражданах ещё весьма слабо. На 5 заведениях, в числе которых 1 есть маловажная суконная фабрика, показывается всех рабочих только 31 человек. В цехах, которых число простирается до 6, на 1842 год считалось до 324 мастеров, которых работа впрочем удовлетворяет только местным нуждам города. Торговля также не блистательна. Всех купцов в городе числится не более 2 по второй и 14 по третьей гильдии. Лавок однако считается 131. Судоходство по Неману, простирающееся ежегодно до 150 собственно судов и до 1000 плотов, находится преимущественно в руках иногородного купечества. В самом Гродне нагружается не более 80 судов в год, преимущественно хлебом, отправляемым в Кёнигсберг, на сумму до 825.000 р. асс. Разгрузка не превышает ценностью 200.000 р. асс. Городские доходы в 1841 году состояли только в 9.838 р. 75 к.; на 1842 год предположены к сбору, включительно с недоимками прежних годов, 19.370 р. 44 к. сер. В состав их поступает чинш или оброк, платимый крестьянами десяти деревень, принадлежащих городу, имена которых суть следующие: Грондзичи, Каплица, Лапенки, Малаховичи, Oльшaнкa-Бoльшaя, Ольшанка-Малая, Гибиличи, Цвикличи, Полотково и Мончин; все эти деревни, в которых ныне числится до 322 ревизских душ мужеского пола, находятся во владении города с давних времён, ещё с XIV столетия по меньшей мере, и укреплены официальнопривиллегией 7 декабря 1506 года. Благотворительных заведений в городе 3. Училищ всех 5, в том числе Губернская Гимназия с Дворянским Пансионом, в которых на 1841 год считалось 204 обучающихся с 13 преподавателями; всех же учащихся в Гродне было 320.

2. Волковыйск, на юге от Гродна, расстоянием в 76,5 верстах при речке Волковые, принадлежащей к бассейну Немана. Город старинный Русский, часто упоминаемый в XIII веке, когда он переходил из рук в руки у князей рода Литовского и Русского (ветви Волынско-Галицкой). Нынешнее состояние его незначительно. В нём всех жителей 1990, в том числе 1096 мужеского и 894 женского пола. Домов 453, из которых 3 каменные. Фабрик и заводов показывается 6. Лавок 42. В купечестве числится по третьей гильдии только 5 душ. Городские доходы в 1841 году простирались до 2.651 р. 87 к.; на 1842 год предположены к сбору 3.051 р. 42 к. сер. Благотворительных заведений 2. Училищ нет вовсе.

3. Слоним, к востоку от Волковыйска, расстоянием от Гродна в 157,25 верстах, на реке Щаре, впадающей в Неман и соединённой с Ясьолдою, притоком Припяти, посредством Канала Огинского. Известен также с XIII века, когда был, вместе с Гродном, отдан в жилище Пруссам от Тройдена. В 1281 году он был всё ещё Русским, и имел своего Князя Василька, находившегося под рукой сильного Иоанна-Владимира Васильковича, Князя Владимиро-Волынского, племянника Даниила Галицкого. Под Польшею Слоним был только поветовым городом воеводства Новогрудского; но отличался тем, что в нём, сверх обыкновенных Поветовых Сеймиков, держивались Генеральные Сеймы Великого Княжества Литовского. Средоточное положение его в отношении к бывшей Гродненской губернии, было поводом, что он, по присоединении к России, возведён был в звание губернского города, которое потом перешло на Гродно. Ныне, в Слониме считается жителей всех 7459,из которых 3849 мужеского, 3610женского пола. Домов в городе 511,в том числе 7 каменных. Между жителями находятся 2 почётные гражданина, и купцы 1 второй, 14 третьей гильдии. Заводов и фабрик показывается 2.Лавок 173.Городские доходы в 1841году состояли в 3409р. 70к.; на 1842год возвышены в предположении до 5317р. 42к. сер. Благотворительных заведений в городе 5.Училище 1,Уездное.

4. Пружаны, к юго-западу от Слонима, в 180,75 верстах от Гродна, в верховьях Мухавца, впадающего в Западный Буг. Учреждён при образовании губернии Слонимской. Ныне, имеет жителей 4418, из которых 2625 мужчин и 1793 женщины. Домов в нём 571, в том числе 3 каменные. Из жителей числятся в купечестве 34 мужеские души, по третьей гильдии. Лавок показывается 44. Фабрик и заводов нет вовсе. Доходы города в 1841 году состояли в 2.062 р. 95 к.; на 1842 год должны были простираться до 2.219 р. 62 к. сер. Благотворительных заведений 2. Училищ также 2: 1 Уездное и 1 Девичий Пансион.

5. Кобрин на том же Мухавце, прямо к югу от Пружан, в 222,75 верстах расстояния от Гродна. Существовал уже в XIII веке, как принадлежность княжества Владимиро-Волынского, и в 1287 году был отказан Иоанном-Владимиром во вдовий удел Княгине. Под владычеством Польским не имел никакого особенного значения, быв приписан к воеводству и к повету Брестскому. Теперь в нём находится всех жителей 5807, из которых мужеского пола 2830, женского 2977. Домов 577, между ними 8 каменных. Фабрик и заводов показывается 9, но только с 25 рабочими. Лавок 87. Купцов числится 22 души, по третьей гильдии. Городские доходы, в 1841 году состояли в 2.610 р. 34 к.; на 1842 год предполагалось собрать 3.863 р. 10 к. сер. Благотворительных заведений в городе 2. Училищ 2, оба духовные православные, Уездное и Приходское: в них, на 1842 год, было до 100 учеников с 5 преподавателями.

6. Брест-Литовский, к западу от Кобрина, при стечении Мухавца с Бугом, расстоянием от Гродна в 197 верстах. Это древнейший из городов Русских на Юго-Западе Полесья, в стране, принадлежавшей прежде Ятвягам. Его подлинное наименование было «Берестий», под которым он и является ещё в XI веке, принадлежностью области Волынской. В продолжение XII века, в нём бывали свои Удельные Князья. Под исход XII века, в блестящую эпоху Волыни, при Иоанне-Владимире, он считался лучшею долею в его богатом наследстве, которое досталось потом Князьям Галицким, от них перешло к Болеславу Князю Мазовскому, а по смерти его сделалось добычею Казимира Короля Польского (около 1340 года). Впрочем, Казимир, чтобы успокоить притязания Князей Литовских, уступил Берестий Кейстуту, сыну Гедиминову; после чего он и остался навсегда за Литвою. По соединении Литвы с Польшею, имя Берестия переделано было в Брест, или в Бржест, произношением Польским. Во всё последующее время, Брест был главным городом воеводства, а потому местопребыванием Воеводы, также Кастеллана и Старосты. В конце XVI века, именно в 1594 году, здесь был держан Собор Западно-Русских Епископов, положивший принять Унию; а через два года, то есть в 1596 году, другой православный Собор здесь же предал проклятию отступников. Униатские Епископы Typoвские и Пинские имели потом нередко здесь своё пребывание; почему впоследствии приняли наименование Брестских. По возвращении к Православию, титло Брестского Епископа остаётся при Викарии Православного Архиепископа Литовского. Брест ныне имеет 10.625 жителей, в том числе 5902 мужеского пола и 4723 женского. Домов в нём 730, и из них 52 каменных. Положение при Буге, который через Мухавец, посредством Королевского Канала, соединяется с Припятью, а сам течёт в Вислу, не остаётся без влияния на промышленность и благосостояние города. В Бресте числится купцов: 4 по первой, 1 по второй, 214 по третьей гильдии. Заводов и фабрик насчитывается до 7. Лавок 218. Годовой оборот торговли, простирающейся до Данцига, можно полагать по меньшей мере в 500.000 р. асс. Доходы города в 1841 году состояли в 6.644 р. 97 к.; на 1842 год предполагалось собрать, включительно с недоимками, 32.501 р. 69 к. сер.; причём должно заметить, что город владеет фольварком Козловками, пожалованным ему от Великого Князя Витольда в 1408 году, в котором ныне 49 ревизских душ. Благотворительных заведений в городе 4. Училищ 3, в том числе 1 Уездное-Дворянское.

7. Бельск, к северу от Бреста, при речке Белянке, впадающей в Нарву, расстоянием от нового губернского города в 115,25 верстах. И этот городок в XIII веке составлял уже принадлежность области Волынской: славный Иоанн-Владимир любил его, и одарил существовавшую в нём православную церковь иконами и книгами. Под Польшею, он был так значителен, что воеводство Подляхское, в котором он заключался, называлось по нём Бельским. Ныне в Бельске жителей 1564, то есть мужчин 796 и женщин 768. Домов 512, из них 10 каменных. Фабрик и заводов нет. Лавок 21. В купечестве числятся: 1 по второй, 10 по третьей гильдии. Городские доходы в 1841 году составляли, включительно с остатками прошлых лет, сумму в 9.091 р. 59 к.; на 1842 год предполагалось собрать 2.505 р. 92 к. сер. Городу принадлежат 7 деревень, называемые: Августово, Стрики, Шасталы, Видово, Парцево, Спички и Пасечники; они утверждены за ним привиллегиею Короля Александра в 1499 году: ныне состоит в них 1294 мужские ревизские души. Благотворительное заведение в городе 1. Училище также 1, Приходское.

8. Белосток, к северу от Бельска, на реке Беле, впадающей в Супрясль, приток Нарвы, расстоянием от Гродна в 74 верстах. Во время владычества Польского, это было простое селение графов Браницких, которое Король Август III, в 1749 году, снабдил городскими привиллегиями. С тех пор Белосток начал возрастать так быстро, что уже Прусское Правительство располагалось дать ему значение камерального города в Ново-Восточной Пруссии. Звание города областного, полученное им тотчас по присоединении к России поддержало его развитие и успехи. Ныне, население Белостока простирается до 12.560 душ, в том числе мужеских 7665, женских 4905. Домов в городе 687, и из них 202 каменных. Между жителями находится 6 почётных граждан; купцов: 2 по первой, 2 по второй, 16 по третьей гильдии. Фабрик и заводов считается до 18: в том числе 1 шерсто-прядильная фабрика, которой годовое производство оценено было, на 1840 год, в 7.542 p. 85 к. сер. Сверх того, в 11 цехах, за тот же год, одних хозяев числилось 214 местных и 52 иногородных; да вне цехов, считалось разных мастеровых и промышленников 145 местных и 89 иногородных. Оборот годовой торговли приблизительно восходит до 180.000 р. сер. Лавок насчитывается 210. Доходы города в 1841 году, включительно с остатками, простирались до 7.540 р. 3 к.; на 1842 год предполагались к сокращению в 3.762 р. 60 к. сер. Благотворительных заведений в городе 5. Училищ всех 6: в том числе Гимназия с Четырёхклассным Отделением, в которых, на 1841 год, было 497 учащихся с 25 преподавателями; да вновь открытый, с 1 ноября 1841 года, Центральный Институт для Воспитания Благородных Девиц из всего преобразованного теперь края.

9. Соколка, на северо-восток от Белостока, по направлению к Гродну, от которого находится только в 37 верстах. Городок весьма недавнего происхождения, впрочем, сравнительно, не незначительный. В нём теперь всех жителей 2604, из которых мужеского пола 1203, женского 1401. Домов 321, в числе их 18 каменных. Промышленность развита однако весьма ещё слабо. Фабрик и заводов никаких. Лавок всех 35. В купечестве числится только 8 мужеских душ, по третьей гильдии. Городские доходы в 1841 году состояли в 1.761 р. 3 к.; на 1842 год должны были дать 1.006 р. 43 к. сер. Благотворительных заведений, равно как и училищ, вовсе не имеется.

В бывшей области Белостокской находилось, сверх того, до 15 заштатных городов, число которых увеличилось теперь исключённым из уездных городов Дрогичином. Все они вошли в состав нынешней губернии Гродненской, разместясь следующим образом по уездам: а) Сокольскому: Суховоль, при речке Ольшанке, с 200 домов и 1905 жителями; Янов, при речке Кумянке, 200 домов и 1780 жителей; Одельск, с 177 домами и 1439 жителями; Васильков, при реке Супрясли, 201 дом, 1404 жителя; Домбров, при речке Кропивной, 153 дома с 1306 жителями; Кузница, при речке Лососни, 129 домов, 1187 жителей; Новый Двор, при реке Бобре, 133 дома и 862 жителя; Корицын, при речке Кумянке, 58 домов, 826 жителей; б) Белостокскому: Гониондз, при реке Бобре, с 192 домами и 2426 жителями; Книшин, при речке Яскре, 272 дома, 2077 жителей; Сураж, при реке Нарве, 324 дома с 1054 жителями; в) Бельскому: Нарва, при реке Нарве, 324 дома и 1772 жителя; Брянск, при реке Нурце, 207 домов с 1618 жителями; Клещели, также при Нурце, 215 домов, 1366 жителей;Мельник, при реке Буге, 138 домов, 883 жителя; Дрогичин, также при Буге, 147 домов с 774 жителями. Из них, в древности замечательнее всех был Дрогичин, имевший своих Удельных Князей ещё в начале XII века; знаменитый Даниил Галицкий, около 1254 года, в нём принял венец и титул Короля Русского; под Польшею он всё время был главиым городом Подляхского воеводства. Брянск и Мельник также существовали уже в XIII столетии значительными городами области Волынской. Между остальными: Сураж получил разные льготы ещё в 1445 году от Короля Казимира IV; Книшин в звание города возведён в 1568 году Сигизмундом-Августом, который очень любил его и в нём скончался 1572 года; Васильков имеет привиллегию того же Короля от 1566 года, также и Клещели; Нарву же ещё Сигизмуид I конфирмовал в 1529 году; Новый-Двор снабжён привиллегией Короля Стефана от 1578 года; Гониондз получил звание города уже в 1593 году, при Короле Сигизмунде III. У многих из них находится во владении по нескольку деревень; именно: у Клещелей 7, в которых крестьян мужеского пола 800 душ; у Гониондза 10, с 729 душами; у Нарвы 6, в которых 575 душ; у Книшина 2, с 210 душами; у Василькова 4, со 190 душами; у Нового-Двора 1, в которой 55 душ; у Суража также 1, с 11 душами.

Исторически примечательны по губернии следующие местечка: Каменец-Литовский, в уезде Брестском (расстоянием от Бреста в 35 верстах, построенный в 1216 году славным Иоанном-Владимиром Волынским на реке Льстне или Льсне, внутри Земли Нальщанской, ныне с 205 домами и 445 жителями); Гродек, в Белостокском уезде (в 35 верстах от Белостока, где скончался в 1434 году Владислав I Ягайло Король Польский и Великий Князь Литовский, ныне с 44 домами и 405 жителями); Жировичи, в уезде Слонимском (в 8 верстах от Слонима, кафедра бывшего Униатского, ныне Православного Епископа Брестского, имеет 65 домов, с населением 815 душ, в том числе 555 мужеских, включительно с Православной Духовной Семинарией и при ней Уездным Училищем). Сюда ж должно отнести селение Супрясль, в Белостокском уезде, расстоянием от Белостока в 14 верстах, где с 1498 года существует монастырь, первоначально Православный, потом Униатский, наконец возвращенный снова Православию, знаменитый в прежние времена типографией книг Славяно-Русских, под Пруссией возведённый было на степень кафедры особого Униатского Епископа, ныне снабжённый Православным Духовным Уездным Училищем, и где теперь считается жителей 847, домов 10, в том числе 30 каменных, да 3 суконные фабрики, которых ежегодное производство оценивается в 1.500.000 р. асс.

Народонаселением свыше 500 душ обоего пола отличаются следующие местечка: а) в уезде Гродненском: Кринки (2490), Брестовица (1454), Скидель (1425), Индура (1404), Мосты (1061), Езиоры (983); б) в уезде Волковыйском: Пески (1376), Свислочь (1306), Зельва (1233), Волпа (1136), Порозов (977), Мстибов (781), Яловка (737), Новый-Двор (701), Лысков (629), Рос (573); в) в уезде Слонимском: Ружана (2271), Бытен (1594), Деречин (1239), Дзенциол (989), Молчац (567); г) в уезде Пружанском: Шерешов (1701), Малч (1043), Береза (979), Селец (848), Сегневичи (551); д) в уезде Кобринском: Мотоль (1789), Дивин (1442), Янов (1246), Городец (721); е) в уезде Брестском: Высоко-Литовск (876), Милейчицы (546); ж) в уезде Бельском: Орля (4867), Семятичи (3902), Боцки (3448), Цехановец (2602); з) в уезде Белостокском: Заблудов (2955), Хорощ (1187), Ясеновка (1030), Тржцяна (931); и) в уезде Сокольском: Сидра (812). Местечко Свислочь замечательно ещё тем, что в нём находится Гимназия, имевшая в 1841 году 236 учащихся с 13 преподавателями, и сверх того частный Девичий Пансион с 17 воспитанницами. В местечке Заблудове некогда существовала типография Славяно-Русская.

ГУБЕРНИЯ ВИЛЕНСКАЯ

Только три уезда, из старых, остались в нынешнем составе губернии Виленской. Шесть уездов в целости, то есть Вилькомирский, Новоалександровский, Упитский, Шавельский, Тельшевский и Россиенский, да сверх того половина уезда Ковенского, отошли от ней в новую губернию Ковенскую. Взамен их она приобрела уезд Лидский от Гродненской, и два уезда, Вилейский и Дисненский, от Минской губернии. Таким образом, вместо прежней непомерной растянутости она получила фигуру гораздо круглее и правильнее, сократясь притом в пространстве до 37.000 квадр. вёрст, вмещающих в себе около 340.000 жителей мужеского пола.

Естественная физиономия губернии сделалась оттого гораздо однообразнее: она стала более возвышенною и менее топкою. В отношении гидрографическом, губерния примкнулась теперь к самой Западной Двине; сверх того, в ней заключилось всё течение Вилии, с потерею, впрочем, устья; Неман, на весьма небольшом пространстве, остался границей её с запада; зато довольно значительною частью вошёл в пределы её с юга [34].

В рассуждении народонаселения, губерния сделалась теперь гораздо более Русскою. Она потеряла именно те уезды, в которых преобладает население Литовское, и приобрела взамен их, особенно в уездах Виленском и Дисненском, население почти сплошь Русское.

Теперь состав губернии Виленской слагается из 7 уездов, которым средоточиями служат следующие города:

1. Вильно, город губернский, лежит при слиянии Вилейки с Вилией, теперь почти в средине своей губернии. История Вильна, или, по произношению Русскому, «Вильны», есть сокращение истории периода Литовского в крае. Она вышла на сцену в то время, когда имя Русское начало сходить здесь со сцены, и во всё продолжение своего исторического существования имела печальное назначение быть представительницей пагубной вражды между Западом и Востоком Руси. Это дало имени её, в наших воспоминаниях, неприязненный, анти-национальный смысл. Между тем, Вильна, по своему происхождению, была столько же Русская, как и Москва, которой она была соперницею. Если и отвергнуть предание наших летописей, что Вильна, ещё в XII веке, была престольным городом изгнанников династии Полоцкой; если допустить, что её первоначальное основание принадлежит точно Гедимину, как уверяет Стрыйковский, всё это не мешает видеть в ней первенство стихии Русской, свидетельствуемое неопровержимыми событиями, неподозрительными признаками. Было уже замечено, что самое имя Вильны, происходящее от Вилии или Велеи, есть имя Русское. Гора Турова, ныне Замковая, на которой Гедимин, по преданию, видел пророческий сон, предвозвестивший блистательную судьбу Вильны, своим именем изобличает то же начало. Сделавшись столицею Гедимина, Вильна приняла первое христианское освящение от крови трёх Мучеников, исповедников Русской Православной Веры. И впоследствии, при самом высшем развитии периода Литовского, она упорно хранила в себе народность чисто Русскую. Гванини свидетельствует положительно, что в его время, то есть в XVI веке, значительная часть жителей Вильны состояла из Русских, и что в ней храмов Русской Веры было больше, чем Латинских [35]. Представитель развенчанной национальности Русской, Митрополит Киевский и «всея Руси», как уже было замечено, имел кафедру свою в Вильне. Здесь, в соборном храме Пречистыя (Preczista), держивались Православные Русские Соборы [36]; при обители С. Духа, которая одна уцелела невредимо до наших времён, существовало училище Русское, процветала типография Русская [37]. Ещё в 1655 году Вильне, увлечённой под власть Польши, выпадал было счастливый жребий обратного воссоединения с Россиею: войска Русские взяли её, и держались в ней около пяти лет (с 8 августа 1655 по 3 декабря 1661); но окончательно совершилось это в 1795 году. Перед возвращением в недра России, древняя столица Гедимина была уже низведена на степень провинциального города, считалась только столицею воеводства своего имени: Главный Литовский Трибунал держался ещё в ней, но только в продолжение шести летних месяцев; на зиму переносился он поочерёдно в Новогрудок или в Минск, как уже было помянуто. Присоединясь к России, она стала в уровень со всеми другими губернскими городами; но, в отношении к обширности и великолепию, сохраняет постоянно значение первого города во всём крае, даже в целой Западной России, где нет ему равных. Ныне, считается в Вильне 54.499 жителей, в том числе мужеского пола 29.479, женского 25.020. Домов в городе всех 1959, и из них 1183 каменные. Наилучшие здания суть церкви и монастыри, также здания общественные и домы, принадлежащие древним богатым фамилиям магнатов. Неразвитость среднего национального сословия, так свойственная всем вообще городам, бывшим под Польшей, до сих пор препятствует возникновению промышленности в виде, соответственном местным удобствам и выгодам. Заводы и фабрики, существующие в Вильне, хотя многочисленны, но весьма маловажны. Впрочем, в звании цеховых мастеров состояло в ней на 1841 год до 1883 человек, с 899 подмастерьями. Торговля развита обширнее. В 1341 году в Вильне находилось всех лавок 655; купцов считалось: по первой гильдии 4, по второй 7, по третьей 103; почётным гражданством пользовалось до 75 лиц мужеского пола. Впрочем, торговый оборот на ярманке, учреждённой с 1826 года, с суммы, которая в 1839 году простиралась до 842.000 р., в 1840 году упал вдруг до 205.000 р., а в 1841 году возвысился опять только до 286.604 р. асс. Доходы Вильны в 1841 году составляли в 46.674 р. 29 к.; на 1841 год, понижены до 41.447 р. 51 к. сер. Городу принадлежат три небольшие фольварка, пожалованные ещё Королём Сигизмундом I, привиллегией от 5 июня 1517 года: в них числится 80 ревизских душ крестьян мужеского пола, отбывающих свои повинности городу частью работою, частью оброком, поступающим в общие городские доходы. Общественная благотворительность города выражается 7 богоугодными заведениями, из которых в 5 главных, в продолжение 1841 года, призрено было до 8108 человек. В отношении к народному просвещению Вильна, как средоточие Белорусского Учебного Округа, имеет в себе Дворянский Институт, в котором на 1841 год было 112 учащихся с 25 преподавателями: ему непосредственно подчинены 7 Девичьих Пансионов, в которых считалось до 307 воспитанниц со 101 учителем и 19 учительницами. Сверх того, в Вильне находится Губернская Гимназия, с 2 отделениями: Реальным и Четырёхкласным. Всех же учебных заведений, духовных и светских, в 1841 году считалось 24, с 1782 учащихся. Кафедра Римско-Католического Епископа с 1387 года, Вильна в последнее время получила для себя и Православного Архиепископа, с наименованием Литовского и Виленского.

2. Троки, к западу от Вильны, расстоянием только в 26 верстах, при озере, которое соединяется с Вилией посредством протока, называемого Бресаль. Предание приписывает основание Трок, так же как и Вильны, Гедимину, который построил замок, остающийся доныне в развалинах на островке озера, и с 1321 года имел здесь свою резиденцию, пока не перенёс её потом в Вильну. Это было причиною, что Троки считались второю столицею Великого Княжества Литовского, и долго были кафедрою Римско-Католического Епископа. Впрочем, город прежде находился в нынешнем местечке Старых-Троках, отстоящем от теперешнего города, который потому называется «Новыми-Троками», не более как вёрст на 5. Под владычеством Польским Троки были главным городом воеводства Трокского: в нём держались Поветовые Сеймики и существовал Земский Суд. По окружности, заключающей до 1,5 литовских миль (около 12 вёрст), и по преданиям, город был прежде весьма значителен: вёл обширную торговлю, состоявшую преимущественно в мёде и хмеле, простиравшуюся до Лейпцига. Ныне, в нём всех жителей, в числе которых находятся Татары и Евреи-Караимы, только 1135, из них 691 мужеского, 444 женского пола. Домов 137, в том числе 2 каменные. Фабрик и заводов, равно как благотворительных и учебных заведений, нет вовсе. Даже лавок показано только 5, хотя в купечестве числилось на 1841 год по третьей гильдии до 128 мужеских душ. Городские доходы в 1842 году состояли только в 458 р. сер. Такая бедность и весьма близкое расстояние от Вильны были причиною, что Троки в 1840 году превращены были из уездного города в заштатный и приписаны к уезду Виленскому. Теперь они восстановлены снова в звании уездного города, чтоб быть средоточием управления для той части Ковенского уезда, которая осталась в пределах губернии Виленской.

2. Лида, к югу от Трок и от Вильны, расстоянием от нынешнего губернского города в 88,5 верстах, лежит при речке Лиде, впадающей в Неман. Под правлением Польским она принадлежала к воеводству Трокскому, имея свой отдельный повет и замок, в котором собирались Сеймики, держался Земский Суд и имел пребывание Староста. Ныне, в Лиде считается 3517 жителей, в том числе 2123 мужчины, 1394 женщины. Домов 314, и из них 7 каменных. Купцов считается: по первой гильдии 3, по третьей 17. Фабрик и заводов показывается 3. Лавок 28. Городские доходы в 1841 году простирались до 2229 p. 56 к.; на 1842 год предположено к сбору, включительно с недоимками, 2574 р. 63 к. сер. Из благотворительных заведений существует 1 Больница. Есть 1 училище Уездное, в котором на 1841 год было 122 ученика.

3. Ошмяны, к северо-востоку от Лиды, расстоянием от Вильны в 51 версте, на речке Ошмяне, впадающей в Вилию. Это было, и под Польшею, главное место повета того ж имени, где держались Сеймики, находился Земский Суд и жил Староста; права города дарованы были ему привиллегией Короля Станислава-Августа в 1792 году. В настоящее время в Ошмянах числится всех жителей 1462, из них мужеского пола 803, женского 659. Домов 201, в том числе 6 каменных. Фабрик и заводов показывается 3, а всех работающих на них только 6. Лавок 17. В купечестве по третьей гильдии числится 4 лица мужеского пола; сверх того, что особенно замечательно, 3 лица пользуются почётным гражданством. В цехах, которых число простирается до 7, на 1840 год считалось хозяев 34. Городские доходы в 1841 году состояли в 483 р.; на 1842 год понижены до 463 р. сер. Из благотворительных заведений существуют 2 Больницы. Училище 1, Приходское, в 1841 году переведённое из местечка Мереча, имело в себе до 45 учеников.

4. Вилейка, прямо к востоку от Ошмян, на реке Вилии, расстоянием от нового губернского города в 140,5 верстах. До возведения в звание уездного города при образовании губернии Минской, это было простое местечко. И ныне состояние его весьма незначительно. Жителей в нём всего-на-все 841, из них 404 мужчины, 437 женщин. Домов 217, между ними 1 каменный. Ни фабрик ни заводов нет; да и лавка во всём городе только 1. В купечестве числится также 1 только лицо, по третьей гильдии. Городские доходы в 1841 году состояли в 513 р. 27 к.; на 1842 год и эта сумма уменьшена до 422 p. 44 к. сер. Впрочем, есть 1 Больница. Учебных же заведений пока вовсе не имеется.

5. Дисна, далеко к северо-востоку от Вилейки, при впадении реки Дисны в Западную Двину, расстоянием от нынешнего губернского города в 308,25 верстах. Город, так же как и Вилейка, возникнул здесь только с образованием Минской губернии из простого местечка; но, по причине выгоднейшего положения на большой реке, он успел сделаться более соответственным своему назначению. Теперь в нём число жителей простирается до 2867, из которых к мужескому полу принадлежат 1388, к женскому 1479. Домов 439, в том числе 3 каменные. Фабрик и заводов нет. Но лавок считается до 75. В купечестве числится по третьей гильдии 15 душ мужеского пола. Впрочем, торговля, по неимению пристани на Двине, ещё мало значительна: весь годовой оборот её не простирается свыше 30.000 р. сер. Цехи существуют в числе 3, и в них на 1840 год считалось до 80 мастеров. Доходы города в 1841 году составляли 8241 р. 83 к.; на 1842 год возвышены до 9076 р. сер. Из благотворительных заведений существует 1 Больница. Есть 1 училище, Приходское.

6. Свенцяны, к западу от Дисны, расстоянием от Вильны в 77 верстах, при небольшой речке Помарайце, принадлежащей к бассейну Западной Двины, посредством реки Дисны. Учреждённый вновь при образовании губернии Виленской, на земле староства Свенцянского и плебании Свенцянской, этот город имеет теперь 2848 жителей, в том числе мужеского пола 1515, женского 1333. Домов в нём всех 231, из них 1 каменный. В купечестве числится по третьей гильдии 10 мужеских душ. Лавок в городе 21. Годовой оборот торговли простирается до 200.000 р. асс. Есть 1 суконная фабрика и 1 пивоварня. Цехов нет. Городские доходы в 1841 году состояли в 827 р.; на 1842 год понижены до 372 р. сер. Из благотворительных заведений находятся 2 Больницы. Училища также 2: Уездное и Приходское. По имени города, приписанный к нему уезд, прежде называвшийся Завилейским, ныне переименован в Свенцянский.

Затем, званием городов вне штата пользуются: Радошковичи, в уезде Вилейском, при речках Гуйле и Вязынке, текущих в Вилию, расстоянием от Вилейки в 50 верстах, с 232 домами и 1580 жителями обоего пола; Друя, в уезде Дисненском, на Западной Двине, расстоянием от Дисны в 53 верстах, с 325 домами и народонаселением, простирающимся в обоих полах до 3879 душ.

Некогда уездный город Минской губернии, Поставы, впоследствии приписанный к Дисненскому уезду, ныне вместе с ним перешёл также в губернию Виленскую с званием простого местечка. Оно находится на соприкосновении уезда Дисненского с Вилейским и Свенцянским, во 126 верстах от Дисны. Жителей обоего пола считается в нём до 433 душ; домов 53.

Из прочих местечек, в нынешней губернии Виленской замечательны исторически: Киернов, в уезде Виленском (на реке Вилии, расстоянием от Вильны в 35 верстах, по преданиям столица древних Князей Литовских, основанная баснословным Киерном, ныне с населением в самом местечке из 50, да в соимённой плебании из 80 душ обоего пола); Старые-Троки, в уезде Трокском (от города Трок в 5 верстах, сменившие Киернов в звании столицы при Гедимине, теперь имеющие всех жителей не более 77 душ); Гольшаны, в уезде Ошмянском (в верховьях бассейна Западной Березины, расстоянием от Ошмян в 21 версте, отчина Князей Гольшанских, из которых Миндовг, племянник Гедиминов, верою православный, был первым правителем присоединённого к Литве Киева, ныне с населением обоего пола, в двух отдельных местечках, из 395 душ).

Местечка, наиболее многолюдные, заключающие свыше 500 душ обоего пола, суть: а) в уезде Трокском: Меречь (1480); б) в уезде Лидском: Белица (915), Острина (887), Ейшишки (658), Жолудок (588); в) в уезде Ошмянском: Ивье (955), Воложин (932), Крево (611); г) в уезде Вилейском: Долгинов (1732), Илия (1160), Курженец (952), Мядзион (705), Кривичи (529); д) в уезде Дисненском: Глубоко (812), Новый-Погост (635), Лужки (507); е) в уезде Свенцянском: Годуцишки (627). Уезд Виленский богаче всех числом местечек, но они все очень скудны населением: самое многолюдное из них Ширвенты, считает в себе обоего пола только 259 душ.

В других отношениях замечательны местечка: Молодечно, в Вилейском уезде, где находится Девичий Пансион, имевший в 1842 году 25 воспитанниц с 3 учителями; и, в противоположность, Сморгонь, в уезде Ошмянском, где существует издавна академия для обучения медведей. Не забудем также скромной обители Eвио, в Трокском уезде, где с начала XVII века существовала Славяно-Русская типография, издания которой считаются ныне драгоценнейшими библиографическими редкостями.

ГУБЕРНИЯ КОВЕНСКАЯ

Составленная больше чем из двух третей бывшей Виленской, нынешняя губерния Ковенская заключает в себе около 36.000 квадр. вёрст, с населением свыше 365.000 душ мужеского пола.

Её физический характер есть общий характер приморья Балтики, с которой она почти соприкасается: низь топучая, местами пересыпанная песком, местами переложенная глиною, почти сплошь зарощенная лесами. Из рек отошли к ней Дубисса и Невежа, притоки Немана; также Свента или Святая, приток Вилии. В ней же заключается теперь верховье Виндавы, и источники Лавенны и Мемеля, принадлежащих к бассейну Курляндской-Аа. Большая часть озёр, наводнявших прежнюю губернию Виленскую, перешли также в её пределы.

Народонаселение, вошедшее в состав новой губернии, есть почти исключительно Литовское, за изъятием городов и местечек, в которых находятся Русские, Поляки, Немцы, отчасти Татары, в особенности же Евреи, между которыми есть несколько Караимов.

Губерния Ковенская разделена на 7 уездов, из которых Ковенский частью сокращён в пользу Трокского уезда Виленской губернии, частью распространён на счёт уезда Россиенского, Россиенский вследствие того уменьшился, а Упитский переименован в Поневежский; прочие остались, как были в прежней губернии Виленской. Им соответствуют города:

1. Ковно, возведённый на степень губернского города, лежит на самом краю губернии, в юго-западном её углу, при слиянии Вилии с Неманом. Происхождение города, в туземных преданиях, покрыто мраком баснословия. По сказанию Стрыйковского, он построен был Ковном, одним из трёх сыновей мифического Палемона. Достоверно известно только то, что Ковно получил права города ещё от Витольда, как засвидетельствовано в привиллегии Короля Казимира IV от 1463 года; впоследствии права эти были подтверждены Королями Александром в 1492 и Яном Казимиром в 1656 и в 1682 году. С тем вместе, был он главным местом повета и староства Ковенского в воеводстве Трокском. В настоящее время население Ковна простирается до 8525 душ, в том числе мужеского пола 4252, женского 4277. Домов в городе 450, из них 72 каменных. Несмотря на выгоды положения при двух важных реках в крае, жители не отличаются промышленностью. Фабрик и заводов нет вовсе никаких. Даже цехи существуют только в числе 3, в которых на 1840 год всех мастеров было не больше 17. И купцов до сих пор было только 22, все по третьей гильдии; да 1 почётный гражданин. Лавок всех 45. Замечательно, что город доселе не воспользовался издревле дарованным правом завести у себя ярманку. Между тем, движение торговли, проходящей мимо Ковна по Неману и по Вилии, довольно значительно: в дистанции Ковенской, к которой кроме города принадлежат пристани при окружных деревнях Шанцах, Вершви и Шилелях, и при корчмах Почтове, Колотове и Карнове, в течение 1840 года было нагружено до 223 судов с кладью на 829.218 р., да перевязано 578 плотов на сумму до 2.100.526 р. асс.; выгружено с 61 судна и 172 плотов разных товаров на сумму до 832.000 р. асс. Доходы Ковна в 1841 году состояли в 5002 р. 56 к.; на 1842 год предполагалось собрать 7663 р. 75 к. сер. Из них 2400 р. сер. получаются с 3 принадлежащих городу деревень, в которых по последней ревизии сочтено обывателей вольных 143 и крепостных 282 души мужеского пола. Благотворительных заведений в городе 1, именно Больница, управляемая Сёстрами Милосердия. Училище, 1 Уездное со 157 учениками, да 1 Девичий Пансион, в котором до 30 воспитанниц.

2. Россиены, к северу от Ковна, расстоянием в 127,75 верстах, при речке Россиенке. Под владычеством Польским здесь было главное место Самогитии или области Жмудской, в котором держались Сеймики и находился Областный Трибунал. Ныне в Россиенах считается всех жителей 1420, из них мужеского пола 747, женского 673. Домов 297, в том числе 22 каменных. Заводов и фабрик нет никаких. Цехов также не существует. Но лавок считается до 68. Между жителями находится 6 лиц мужеского пола в почётном гражданстве; в купечестве числится по первой гильдии 2, по третьей 42 души. Годовой оборот внутренней торговли в самом городе не простирается свыше 200.000 р. асс.; в торговле, производимой с соседними портами, сухопутно и через Неман, обращается ежегодно до 2.100.000 р. асс. Доходы города в 1841 году состояли в 1185 р.; на 1842 год повышены до 1451 р. сер. Благотворительное заведение в городе 1. Училищ 2.

3. Тельши, на северо-западе от Россиен, в 279 верстах расстояния от Ковна, при реке Куммеле, впадающей в Виндаву. Был и прежде одним из поветовых городков области Жмудской. Теперь в нём находится жителей 3585, в числе их 1848 мужчин и 1737 женщин. Домов всех 228, и из них только 1 каменный. Фабрик и заводов никаких. Лавок только 29. Купцов, по третьей гильдии, 12. Цехи, и то только временные, существуют в числе 2: в них на 1840 год считалось 29 мастеров и 8 подмастерьев. Городские доходы в 1841 году простирались до 787 р.; на 1842 год предположено было собрать 791 р. сер. Благотворительное заведение 1. Училище также 1.

4. Шавли, к юго-востоку от Тельшей, в расстоянии от Ковна на 205,25 вёрст, при речке Кухоте, текущей, чрез Мушу, в Лавенну. Возведён на степень города из местечка при учреждении бывшей губернии Виленской. Ныне в нём всех жителей 2870, в том числе мужчин 1652, женщин 1218. Домов 253, из них 31 каменный. Фабрик и заводов вовсе нет. Лавок 28. Купцов только 5, по третьей гильдии. В 3 цехах считалось 13 мастеров. Доходы города в 1841 году состояли в 890 р.; на 1842 год увеличены до 1061 р. сер. Благотворительное заведение 1. Училищ 3, в том числе 1 Пансион для Девиц.

5. Поневеж, ещё юго-восточнее от Шавлей, в верховье реки Невежи, расстоянием от Ковна в 129,75 верстах. Под Польшей был главным местом повета Упитского в области Жмудской. Ныне имеет народонаселения до 6375 душ, в том числе мужеского пола 3811, женского 2564.

Домов 323, с 15 каменными. Купцов числится по третьей гильдии 7 душ; да почётных граждан 17. Фабрик и заводов никаких. Лавок 20. В 12 цехах насчитывалось до 55 мастеров. Городские доходы простирались в 1841 году до 802 р.; на 1842 год должны были состоять в 1002 р. сер. Благотворительных заведений нет. Училище 1.

6. Новоалександровск, к востоку от Поневежа, расстоянием от Ковна во 161 версте, при образующейся из окружных озёр речке Лауцене, которая изливается в Западную Двину. Учреждён вновь только в 1836 году, из бывшего местечка Езеровы. Жителей имеет всего-на-все до 817 душ, в том числе мужеских 422, женских 395. Домов 172, из них 3 каменные. Фабрик и заводов нет. Лавок до 39. В купечества числится: по первой гильдии 3, по второй 7, по третьей 38 человек. Цехов не имеется. Городские доходы в 1841 году состояли в 879 р.; на 1842 год предполагалось собрать 2391 р. сер. Благотворительных заведений нет. Училище 1, Приходское, учреждено только с 1841 года, и имело до 10 учеников.

7. Вилькомир, к западу от Новоалександровска, на реке Свенте или Святой, от Ковна только в 64 верстах. Это один из древнейших городов Литвы, основание которого приписывается туземцами баснословному Юлиану Доршпрунгу. Во время владычества Польского он был главным местом повета и староства Вилькомирского в Жмуди. Ныне жителей состоит в нём до 5766, из которых мужескому полу принадлежат 3410, женскому - 2365 душ. Домов всех 446, в том числе 23 каменных. Фабрик и заводов не имеется. Но лавок считается до 112. В купечестве числится 42 души, по третьей гильдии; да почётного гражданства 18 лиц. Доходы города в 1841 году простирались до 2675 р.; на 1842 год должны были состоять из 2712 р. сер. Благотворительных заведений 2. Училищ также 2, в том числе 1 Пансион для Девиц.

Сверх того, званием городов вне штата пользуются в пределах губернии: Видзы, в уезде Новоалександровском, при речке Видзе, впадающей в Западную Двину, расстоянием от Новоалександровска в 49 верстах, прежде-бывший уездный город Виленской губернии, учреждённый из столовой маетности Епископа Виленского, ныне с 339 домами и 2618 жителями; Юрбург, в Россиенском уезде, на реке Немане, в 42 верстах от Россиен, с пограничною от Пруссии таможнею, имеющий населения до 4014 душ, с 245 домами; Шадов, вуезде Шавельском, расстоянием от Шавлей в 34 верстах, получивший права города ещё в 1654 году от Короля Яна Казимира, ныне имеющий до 230 домов и около 1660 жителей.

В отношении историческом, замечания достойны местечка: Браслав, в Новоалександровском уезде (расстоянием от Новоалександровска в 56 верстах, некогда «Брячиславль», удельный город княжества Полоцкого, под Польшею город поветовый, заменённый после Видзами, ныне с 39 домами и 245 жителями); Ворны, в уезде Тельшевском (расстоянием от Тельшей в 22 верстах, на речке Варвице, старинные Медники, некогда столица Жмуди, впоследствии местопребывание Старосты, имевшего власть Воеводы, и Кастеллана, заседавшего в Сенате, с 1413 года кафедра Католического Епископа Самогитского, ныне переименованного Тельшевским, в настоящее время с 30 домами и 201 жителем); Дзиевялтов, в Вилькомирском уезде (от Вилькомира в 6 верстах, древнее святилище языческой Литвы, почему и носит имя, означающее «Божий Град», ныне с народонаселением из 178 душ, в 32 домах).

Народонаселение свыше 500 душ обоего пола имеют следующие местечка: а) в уезде Ковенском: Яново (1800), Кейданы (575); б) в уезде Россиенском: Кроже (1036), Тауэроген (995), Елеоноров (563); в) в уезде Тельшевском: Саланты (1497), Сяды (1322), Шкуды (624), Гинтылишки (581); г) в уезде Шавельском: Векшни (6811), Янишки (773), Тришки (506), Куртовяны (505); д) в уезде Поневежском: Посволь (1414), Водольники (899), Помпяны (803), Линково (790), Покрое (729); е) в уезде Вилькомирском: Уцяны (3049), Купишки (2115), Оникшты (1310), Ракишки (952), Шаты (638). Местечко Кроже примечательно ещё по своей Гимназии, которую предположено перевести временно в Россиены; в ней на 1841 год считалось учащихся 368, учащих 17. В Тауэрогене, по тракту к Тильзиту, находится главная пограничная таможня от Пруссии.

[1] Такова, например, Крестовая Гора, Gora trzech Kr'zyzow, в Вильне, возвышающаяся над уровнем моря до 78 саженей. Вообще, поверхность водораздельной черты обозначается здесь следующими наиболее заметными выпуклостями, которые все находятся в пределах бывшей губернии Виленской:

Тупишки, близь Ошмян - 147,88 саж.

Дубиссы - 145,55 саж.

Юзефатово, возле Медников - 139,10 саж.

Лойце - 130,25 саж.

Березняки - 118,01 саж.

Шотрия - 106,56 саж.

Линдзинишки - 104,20 саж.

Немеш, около Вильна - 100,08 саж.

Лопайце - 98,22 саж.

Эйтентанце - 92,44 саж.

Кнаше - 91,28 саж.

Швирбляйце - 83,20 саж.

Шавляне - 81,11 саж.

Конгеды - 80,32 саж.

Крестовая Гора, в Вильне - 78,66 саж.

Виленская Обсерватория - 55,40 саж.

Весь этот кряж можно считать продолжением так называемой Авратынской Выси, которая сама есть не что иное, как последний отпрыск Карпата, проникающий через Галицию внутрь нынешней Волынской губернии. Соединение его с этой высью проходит между источниками Припяти и бассейном Западного Буга, в пределах бывшей губернии Гродненской, весьма узкою полосою, имеющею высоты над морем не больше 68 саженей, как дознано измерениями, сделанными между городами Кобрином и Пружанами. От Тупишек, далее к северо-востоку, по бывшим Виленскому и Дисненскому уездам Минской губернии, кряж этот, постепенно воздымаясь, переходит в перешеек, разделяющий ложа Днепра и Западной Двины, посредством которого связывается наконец с Центральною Возвышенностью Империи, известною в географиях под именем Алаунской. Таким образом, он составляет весьма важное звено в геологическом составе Европейской России. См. «Очерк Исторической Географии Русского Мира» в «Библиотеке для Чтения», 1837. т. XXII, из которого прекрасное извлечение сделано в первой книжке «Журнала Министерства Г.И.» за нынешний 1843 год.

[2] Вообще, весь бассейн Припяти есть глубокая котловина, наполненная лабиринтом вод, особенно в окрестностях Пинска, приобревшего классическую известность своими болотами. Жители добывают себе здесь сушу посредством бесчисленного множества канав и гатей. См. Eichwald Natur-historische Sfizze von LitthauenWolnnien und Podolien, S. 100 ss. Главнейшие озёра края находятся в юго-восточных уездах нынешней губернии Виленской. Замечательнейшие между ними известны под именами: Нороча, Дрисвят, Снуды или Браслава и Свирского Озера.

[3] «Letuwa, letuwis» по-литовски. Так объяснял происхождение наименования Литвы известный митрополит Сестренцевичь-Богуш. Другие, следуя Преториусу и Гарткноху, производят это имя от литовского ж корня «letas, letuwa», означающего «простаков, дурачков», какими туземцы Литвы показали себя исстари. Карамзин, вслед за Тунманном, признавал начало этого имени в литовском же «lata», что означает «расчистку, осушку». Наконец, Штендер и Аделунг думают, что оно произошло от реки Леты, которую Латыши называют по-своему ta Latte.

[4] Собственно Полесьем называется гидрографическая область Припяти, которой южные пределы выходят далеко в нынешние губернии Волынскую и отчасти Киевскую. Впрочем, с ним соединяются почти непрерывно и остальные леса, покрывающие край, между которыми особенною знаменитостью пользуется так называемая Беловежская Пуща, жилище зубрей, находящаяся уже в бассейне Западного Буга, в Пружанском уезде Гродненской губернии по прежнему и по нынешнему составу.

[5] Древнейшие обитатели нынешних Курляндии и Лифляндии, от которых малые остатки уцелели ещё доныне в Кревингах, живущих в окрестностях Бауске, и Ливах или Либах, населяющих несколько деревень при устье Салиса, говорят и теперь наречиями, принадлежащими к языку Чудскому. Об углублении их внутрь края можно догадываться из наименований некоторых рек, изобличающих происхождение Чудское: например Цны, принадлежащей к бассейну Припяти, имя которой так часто встречается во глубине Велико-Российского Севера, заселённого и проименованного первоначально Чудью. Что число их здесь было прежде довольно значительно, очевидно из заимствования многих слов Чудских в язык Литовцев, которыми они поглотились мало-помалу.

[6] Именно в Саксонской Хронике, известной под именем Кведлинбургской, где под 1009 годом говорится о «confinio Ruseiae et Litua». Scriptores rerum Brunswicensium, cd. Leibnitz, t. II. p. 287. Дитмар Мерзебургский, рассказывая то же самое, употребляет вместо «Литвы» перифразу, конечно потому, что это название было ему ещё неизвестно.

[7] По разысканиям учёного Курляндца, пастора Ватсона, в языке Литовском слов очевидно Славянских находится: собственно у Литовцсв до двух третей, у Латышей до половины. Даже у Прусских Литвинов они составляют не меньше трети существующего доныне языка.

[8] Мнение, что Литовцы принадлежат к племени Славянскому, имеет на своей стороне авторитет знаменитого Шаффарика. Ещё прежде оно нашло себе ревностного защитника в нашем учёном соотечественнике П.И. Кеппене. Те, которые признают народ Литовский смесью, видят начало его ещё в Видивариях, упоминаемых Иорнандом.

[9] Литовские народные сказки, сохранённые, а может быть и подкрашенные патриотическим хвастовством Стрыйковского и Кояловича, называют даже поимённо вождей колоний, пришедших из Италии в Литву, величая их звучными именами Палемона, Колумны, Юлиана: последний, впрочем, по странному промаху, является с немецким прозвищем Доршпрунга. В подтверждение этих басен было обращаемо внимание и на созвучность народного имени Литвинов и Латышей с Латинами! О движении Герулов и других народов с Юга Европы на отдалённейший Север весьма важное свидетельство находится у Прокопия, который притом определительно говорит, что это движение происходило через страны, заселённые народами Славянскими. Procopii De bello Gothico II. 15. Гельмольд в конце XII века знал ещё Герулов или Гельвельдов, qui inter Albiam et Odoram degunt, longoque silu ad Austrum protenduntur; впрочем, он считал их Славянами. Chronica, Slavorum, 1659. p. 6.

[10] Настоящее местопребывание Литовцев у Шаффарика отмежевано от сопредельных Великоросиан, Белоруссов, Поляков и Немцев, следующими пределами: с востока - чертою, идущею от Печор, старинного городка в Псковском уезде Псковской губернии, до селения Зашкевичей на Вилии, при соприкосновении уездов Вилейского, Ошмянского и Свенцянского нынешней губернии Виленской; с юга - дугою от Зашкевичей до Гродна, или лучше до впадения реки Ганки в Неман, и оттуда, через так называемый Запущанский Тракт, по Сейнскому, Кальварийскому и Марианопольскому обводам Августовской губернии Царства Польского, до западной оконечности Куриш-Гаффа в Прусии, у городка Лабявы, или по-немецки Лабиау; с запада - берегом Балтики, от Лабиау до местечка Ирбеня в Пильтенском уезде Курляндской губернии; наконец, с севера - кругом Рижского Залива, от Ирбеня до Адеркаской-Мызы в Вольмарском уезде губернии Лифляндсокой, и оттуда по уездам Веденскому и Дерптскому, через Руэн, Валк, Сенну и Круста Пильс, до Печор. Само собою разумеется, что на столь обширном пространстве они живут теперь более или менее смешанно с сопредельными племенами.

[11] Черту раздела между наречиями Латышским и собственно Литовским, Шаффарик ведёт по границе губернии Курляндской и прежде-бывшей Виленской, до местечка Шкуд в Тельшевском уезде нынешней Ковенской губернии, откуда она идёт прямо к морю, по реке Бартау, через Газенпотский уезд губернии Курляндской. Впрочем, есть четыре фары Латышские в бывшем Упитском, ныне Поневежском, и две в Вилькомирском уезде прежней Виленской губернии. Наречие Литовское меньше образовано, чем Латышское, которое имеет порядочную литературу. Между грамматиками и словарями, для него изданными, наиболее замечательны Ругига (1747) и Миельке (1800).

[12] По исчислению Шаффарика, всего народа Литовского к 1842 году было до 2.380.000 душ. В том числе, собственно Литовцев полагает он около 1.438.000, из которых 1.282.000 находятся в пределах Российской Империи и Царства Польского, остальные 156.000 принадлежат Пруссии. Русские Литовцы все католики, Прусские напротив все евангелики. Затем, число Латышей, которые все без исключения подвластны России, ограничивается 942.000 душами, из которых 822.000 католиков, 120.000 евангеликов.

[13] Таковы самые названия Днепра и Буга, равно как их главных притоков Березины и Припяти, Мухавца и Нарева. Две главные побочные реки Припяти в Минской губернии носят названия Случа и Птича, очевидно Славяно-Русские.

[14] Неман, по-туземному Мемель, соименный одному из притоков Курляндской-Аа, струящемуся по границе прежней губернии Виленской с Курляндскою. Притоки Немана: Дубисса, Невежа, Вилия, по-туземному Нерис. Притоки Вилии: Нарочь, Вилейка, Свента или Святая. Всё это слишком отзывается звуками Русскими. Замечательно, что в старину весь нынешний Куришгафф назывался «Русснею» или «Руссною», как видно из трактата, заключённого в 1436 году между Ягайлом и Гроссмейстером Тевтонического Ордена Павлом Фон-Руссдорф. Что касается до Немана, то вокруг него рассыпано доныне множество урочищ, называемых Русь, Русснеитен, Варус, Росситен, Россиены, и т. п. Один из притоков Немана в Волковыйском уезде Гродненской губернии называется Россою.

[15] В Epistola Joh. Meletii ad Georgium Sabiпит de sacrificiis veterum Borussorum, помещённой в Сборнике Лазицкого (Spirae 1582), находятся чрезвычайно любопытные сведения об Руссах, живших в Прусской Судавии: у них были праздники, которые назывались «зажинок» и «ожинок»; они плакали или «выкликали» по мёртвым совершенно по-Русски; поминали покойников также с обрядами чисто Русскими, и именно заключали пирушку, на которую приглашали и души усопших, такою Русскою приговоркою: «Ели, пили, душицы; ну вон! Ну вон!» Георгий Сабин, к которому адресована эта эпистола, был первый Ректор Кёнигсбергского Университета, процветавший около 1543 года.

[16] «Русь Белую», под Польшей, составляли воеводства Минское, Полоцкое, Витебское и Мстиславское: границею между нею и собственно Литвою, полагался тогда узкий перешеек между реками Друею и Вилиею. «Русь Чёрная» составляла воеводство Новогрудское и заключала в себе нынешние уезды Новогрудский, Слонимский, Волковыйский, Слуцкий, Мозырский и Речицкий, распределённые по губерниям Минской и Гродненской.

[17] По Шаффарику, всех Белоруссов к 1842 году, насчитывалось до 2.726.000 душ: в том числе, 2.376.000 православного исповедания и около 350.000 католиков.

[18] Вилькомира приписывается в сказках баснословному Юлиану Доршпрунгу. Киернов, говорят, был построен Киерном, внуком Палемона. Но то и другое имя весьма резко отзывается происхождением Русским.

[19] Литвоманы покушались отчислить Перуна от Русских решительно к Литовцам. Но уж, конечно, не у Литовцев заимствован он Словаками, живущими за Карпатом, которые и теперь ещё сохраняют его имя в народных пословицах и приговорках!

[20] Hartcnoch De re nummaria Prussorum.

[21] Княжество Полоцкое, оставленное С. Владимиром в удел Изяславу, сыну его от Рогнеды, дочери древних самобытных князей Полоцких, сохранялось в династии Изяслава до конца ХII века. К нему принадлежали, как частные уделы, княжества: Изяславское, Витебское, Логожское, Минское (1104-1180), Слуцкое (1173), Друцкое (1160-1180). Область Волынская, часть которой, завоёванная у туземных князей ещё Ольгою, составляла, под именем княжества Древлянского, особый удел Олега, брата С. Владимира, во всей своей обширности, включительно с Чермной-Русью и Подляхией, сделалась достоянием потомков Владимировых в конце XI века. К ней, в виде частных уделов, принадлежали княжества: Туровское (1015-1218), Пинское (1166-1289), Дрогичинское (1132-1180), Брестское (1150).

[22] Орден Меченосцев, первоначально под именем Рыцарей Христа, был основан Албертом, епископом Рижским, в 1201 году. Соединение его с Орденом Тевтоническим воспоследовало, по благословению Папы, в 1237 году, то есть в том самом, когда Севернаят Россия испытывала все ужасы первого вторжения Монголов под Батыем.

[23] Вот родословие князей Литовских, по Стрыйковскому и Кояловичу:

Палемон (дети Палемона: Борх; Спера; Ковн).

IКовн (дети Ковна: Гимбут, Киевн).

I

Гимбут

I

Монтвил

I

Эрдивил

I

Мингайло (дети Мингайло: Скирмунт; Гинвил).

I

Скирмунт (дети Скирмунта: Тройнат; Писсимунт; Любарт).

I

Тройнат

I

Альгимунт

I

Рингольд

I

Миндовг.

Ветвь Гинвила (сына Мингайло):

Гинвил (сын Мингайло)

I

Борис

I

Рехвольд - Василий

I

Глеб и Евпраксия.

[24] Так Эрдивил считается основателем Гродна, по-старинному Городна, и владетелем Новогрудка, Брянска, Бельска, Дрогичина и Бреста. Гинвилу приписывается завоевание Полоцка, который и оставался долго за его потомством, принявшим христианство. Скирмунт имел свою резиденцию в Новогрудке, откуда владычествовал над всем Полесьем и над многими городами Северскими. Стрыйковский уверяет, будто сам он видел близь Полоцка камень с изображением креста и с надписью Русскою: «Помилуй, Господи, раба твоего Бориса». Это относит он к Борису, сыну Гинвилову, основателю доныне существующего города Борисова в губернии Минской. Если так, то Борис Гинвилович, и по языку, был Русский.

[25] По преданию наших летописей, Миндовг был сын Мовкольда, сына Ростислава Рогволодовича, одного из правнуков знаменитого Всеслава Полоцкого, который, со всеми своими родственниками, потомками Всеслава, был около 1129 года изгнан из прародительских владений и сослан в Царьград, вследствие могущественной коалиции почти всех остальных князей Русских, предводительствуемой Мстиславом Великим. Этот Ростислав, говорят, вызван был из ссылки Вильнянами, и кроме Мовкольда, отца Миндовгова, имел ещё сына Давида, который был первым князем Виленским и отцом Вита, прозванного Волком, и Эрдена, которого сын был впоследствии православным епископом Тверским под именем Андрея. Воскресен. Летопис. I. 48. Родословие, очевидно, исполненное таких же анахронизмов, как и генеалогия династии Палемоновой; но тем не менее весьма замечательное!

[26] Епископские кафедры на Северо-Западе древней Руси, кроме Полоцка, существовали все по южной опушке Полесья: в Турове, во Владимире-Волынском, в Луцке и в Хельме.

[27] Как много значили фамильные связи князей на древней Руси, разительный пример представляет область Рязанская, чисто и беспримесно Русская, но между тем почти выброшенная совсем из общей истории Русской, по той только причине, что в ней владычествовала особая ветвь потомков Св. Владимира, именно Северская, всегда неприязненная Залесской или Суздальской, впоследствии Московской ветви Долгоруковичей. Летописи, если где и упоминают о Рязанцах, то всегда почти с такою же антипатиею, как и об Литовцах.

[28] Точно такое же прозвище Хохлов, впрочем, не получившее книжного исторического авторитета, отделяло от Литвинов и Москалей, или от Белоруссов и Великороссиан, третью отрасль племени Русского, называющуюся иначе Малоруссами. Впрочем, эта отрасль не вошла в такое резкое противоречие с двумя прочими, по той причине, что с Великороссийскою была всегда единоверна, а с Белорусскою долго разделяла одну историческую судьбу.

[29] По рассказу Стрыйковского, Троки названы так Гедимином от множества там убитых и «отороченных» зверей. Вильно получило своё имя от реки Вилии, которую так называли Русские, а Литовцы звали и зовут Нерис.

[30] Миндовг, соблазнённый обещанием королевского венца, принял было христианство по исповеданию католическому, но вскоре опять отступил в язычество. Напротив, сын его Войшелг не только крестился, но и был иноком по чину Православной Церкви. Миндовг, князь Голшанский, данный Гедимином в первые наместники Киеву, был также православный. Сыновья Олгерда крестились все в православную веру, за исключением Ягайла, которого, впрочем, некоторые полагают перекрещенным из православной веры в католическую. Обращение настоящих Литовцев в христианство по католическому обряду началось Немцами, и окончилось Поляками при Ягайле.

[31] Литва и Москва были старшие уделы, с обладанием которых соединялось титло Великих Князей, внушавшее притязания на верховное обладание всею Русью. Вот почему они и назывались: одни - Литовскими «и всея Руси», другие - Московскими «и всея Руси».

[32] Общность духа Русского в Литве и на Москве, при всех личных неприязненных столкновениях между князьями всего лучше доказывается тем, что в знаменитой битве Куликовской, против общего врага Руси, под знамёнами Донского, ратовали два храбрые Олгердовича: Андрей Полоцкий и Димитрий Брянский.

[33] При венчании Ягайла Королём Польским, соединившееся с Польшей Великое Княжество Литовское заключало в себе пространства до 10.000 квадр. геогр. миль; следовательно, вдвое больше, чем сама Польша. На нём Литовцы занимали участок не более, как в 1500 квадр. миль. Всё остальное пространство было наполнено Русскими.

[34] Река Вилия, которой исток всё ещё остался в пределах губернии Минской, в уезде Борисовском, неподалёку от местечка Шклянцев, имеет всего течения до 680 вёрст, из которых более 500 достались теперь губернии Виленской. Главные притоки Вилии: Жеймяна, Ошмяна и Нарочь, остались также за нею. Из притоков Немана, она сохранила Меречанку и Западную Березину, сверх того получила вполне всю Жижму. Вновь приобретена ею Дисна, приток Западной Двины.

[35] Vilna Romanum ritum sequitur; sed media pars Ruthenormn eam incolit, pluresque Ecclesiae in ea Ruthenicae, quam Romanae, conspiciuntur. Alexandri Guagnini Descriptio Lithuaniae. Из современного плана Вильны, сохранившегося доныне, видно, что в 1672 году было здесь 18 православных церквей.

[36]Например, в 1509 году, при митрополите Иосифе Солтане. Деяние этого Собора, имевшего предметом благоустройство Православной Русской Церкви, в полном списке сохраняется в Московской Синодальной Библиотеке. См. Onucaние Киевософийского Собора и Киевской Иеpapxии, Киев 1825. приб. № 10.

[37]Русский перевод Библии доктора Франциска Скорины, сначала печатавшийся в Праге, с 1825 года стал выходить в Вильне. В 1564 году переселился сюда из Москвы известный печатальщик Пётр Мстиславцев и, вместе с братьями Мамоничами, открыл здесь постоянную типографию книг Русских. В продолжение XVI столетия вышло отсюда до двадцати двух разных изданий, принадлежащих к «инкунабулам» Славяно-Русской библиографии.

Николай Надеждин

http://www.voskres.ru/history/nadejdin12.htm