Когда подведут итоги и сообщат окончательное количество сограждан, отдохнувших в Крыму в нынешнем году, в их числе, безымянной статистической единицей буду фигурировать и я. Симферополь, где до этого бывал только в советские и «украинские» времена, встречал непривычной для пассажиров столичных аэропортов тишиной и порядком.
А на выходе обратил внимание на робость местных таксистов, не рвавших приезжих на куски и не заманивавших сказочными посулами. Но меня уже встречал мой знакомый, крымский бизнесмен средней руки Дмитрий Стоянов, специализирующийся на оптовой торговле продуктами питания.
Последний раз мы виделись с ним осенью 2013 года, когда в Киеве еще только начинали говорить о новом «майдане». С тех пор говорили лишь накоротке, по телефону. Первый и естественный мой вопрос был о его отношении к вхождению Крыма в состав России. Ожидал если не выражения крайнего восторга, то, как минимум, пространного ответа о том, как стало лучше крымчанам за последний год с небольшим. А собеседник предложил мне свой анализ положения дел.
Конечно, он рад тому, что теперь жители полуострова живут в одной большой стране - акцент он сделал на слове «большой». Нет больше необходимости вести официальную переписку с органами власти на «мове». Последнее было для Дмитрия особо сильным раздражителем: он не только вырос в русскоязычном Донбассе, но и родители его родом с Урала, в недалеком прошлом его попытки говорить на украинском вызывали у окружающих приступы смеха. Он всегда оставался Дмитрием - несмотря на записанное в паспорте среднего рода «Дымытро». Что касается отношения к властям в «украинский период», то он обозначил его лишь одним штрихом: представителя Киева в городе русской славы называли исключительно бранным словом. Да и вообще, сказал он, полуостров и раньше был готов «причалить» к исторической Родине, была бы только политическая воля у Кремля.
Естественно, радость крымчан, вызванная вхождением в состав России, начала уступать место житейским проблемам. Они мало отличаются от тех, с которыми сталкиваются жители большинства субъектов федерации.
Прежде всего, жителей волнует снижение доходов большей части местного населения.
Как пояснил Дмитрий, в прошлом году зарплаты учителей держались на уровне 18-20 тысяч рублей, сейчас эта цифра снизилась до 10-11. Практически то же самое в случае с полицейскими и военнослужащими, их зарплаты уменьшились с 50 до 30 тысяч. По его словам, неплохой зарплатой в Крыму считается сорок-пятьдесят тысяч, такие доходы, например, у директоров компаний. Так что не будем сравнивать с московскими окладами и «бонусами»...
Понятно, что в этих условиях все переходят на режим жесткой экономии. Бизнесу тоже приходится ужиматься: в туристический сезон нынешнего года на западном побережье Крыма, особенно в Севастополе, летняя прибыль была не намного выше зимней. Еще одним неприятным сюрпризом стало изменение направлений туристических потоков. Еще с советских времен подавляющая часть отдыхающих въезжала через Чонгар по шоссе Москва-Симферополь, и немалая их часть оседала на западном берегу полуострова. Однако после закрытия сообщения с «нэнькой» основная масса курортников пошла через Керчь. Поэтому на некоторых западных участках побережья в нынешнем году не было отдыхающих. Хотя в проблемах некоторых небольших населенных пунктов, оговаривается мой сопровождающий, виноваты сами жители, не откликнувшиеся на призыв поселковых советов совместными усилиями убрать мусор с пляжа. Кроме того, пришла в запустение инфраструктура придорожных кафе на севере региона - в эти края машины мало ездят.
У бизнесмена - наш, российский паспорт, с чем я его и поздравил. «Это радует», - согласился он. Но добавил, что ему, как и многим другим, проживавшим в Крыму без прописки, пришлось обращаться в суд. Но пройти эту дорогу до конца могут не все, чересчур много проблем.
Украинцы же постоянно «наезжают» на крымчан с российскими паспортами, дело доходило до изъятия машин, зарегистрированных уже под номерами с триколором. Вот поэтому многие жители республики и сохранили свои старые украинские паспорта, которые используют для поездок на сопредельную территорию - по делам или к родственникам.
Еще одна черта нынешнего Крыма - непривычное для всех нас отсутствие вездесущих зеленых вывесок «Сбербанка». Сейчас на полуострове действуют лишь не слишком крупные российские финансовые учреждения, другие боятся, что Запад введет против них санкционные меры. Крымчанину от этого не легче. Мой собеседник, например, несмотря на неплохие по местным меркам заработки, не может взять ипотечный кредит в банке - слишком уж неприемлемые условия. Особенно страдают от такой неразберихи селяне: им крайне не хватает оборотных средств. На эту проблему уже обратили внимание в руководстве республики, но сумеют ли там совладать с финансистами - сказать трудно. Смелее ведут себя страховщики: крупные компании в Крыму присутствуют, только вот их сотрудники маскируются в офисах собратьев помельче. Подобная нерешительность не добавляет энтузиазма жителям республики, понятно.
Бывшая метрополия отнюдь не спешит уходить из Крыма. Да, собственность Игоря Коломойского реквизировали, но Юлия Тимошенко все еще прочно удерживает здесь плацдарм.
Принадлежащая ей сеть магазинов «АТБ», печально известная низким качеством продуктов, никуда не ушла, ее просто переименовали в «ПУД» - «Продукты у дома», зарегистрировав на строительную фирму средней руки. Крымчане сильно удивляются тому, что известной своей ненавистью к России «политической деятельнице» позволено заниматься здесь бизнесом, и задаются вопросом, кому это может быть выгодно, кроме самой Тимошенко.
Машин с украинскими номерами в Крыму очень много, значительную часть составляют донбасские. В основном это те, кто пытается держаться подальше от зоны боевых действий. Назвать их беженцами трудно, уверяет мой прагматичный собеседник. И поясняет: в Ялте автомобилей с донецкими номерами больше, нежели с крымскими, немало владельцев «иностранных» машин постоянно просиживают в недешевых по местным меркам ресторанах и кафе. Мои попытки возразить Дмитрий убивает контраргументом: многие из них даже не пробовали искать себе работу.
Довелось мне встретиться и с представителями крымских татар, занявших в Крыму нишу сельского хозяйства, пассажирских перевозок и общепита. Не берусь выносить окончательный вердикт, но у меня сложилось впечатление, что они, по большей части, не знают никакого языка, кроме русского. В татарском кафе я попробовал поблагодарить официантку на тюркском, произнеся «рахмат». Позже, проходя мимо кухни, услышал, как она весело обсуждает этот эпизод с подругами на «великом и могучем».
В Крыму я пробыл неделю. Отдыхал, а потому не пытался осмыслить экономические проблемы «высокого уровня». Хотелось впечатлений «на земле», и я их получил. Если нужна мораль из всего сказанного, то она укладывается в одну фразу: жителям республики предстоит решить еще много проблем, но они уверены, что это сделают.
Поэтому собеседник, приглашая меня приехать в будущем году, пообещал, что к тому времени Крым станет еще краше и благоустроеннее. Кто бы сомневался!
